Жребий Флетча - Макдональд Грегори (электронная книга .TXT) 📗
Кто же именно?
– Кристал! – воскликнул он. – Подруженька моя, задница моя милая. Как поживаешь?
Хихикание. Как обычно. Кристал в своем амплуа.
– Все еще тревожишься из-за своего веса, старушка? Число подбородков не уменьшается?
В отличие от настоящих кристаллов Кристал Фаони не просвечивалась насквозь. Просто ей не повезло в тот миг, когда пришла пора заменить в регистрационной книге запись младенец-девочка на нечто более специфическое. Вот ее родители и дали волю воображению.
С черными волосами, ширококостная, а что кости без мяса, аппетитом Кристал могла потягаться с проснувшимся после зимней спячки медведем.
Прибавьте к этому огромные, широко посаженные карие глаза, нежную бархатистую кожу и быстрый ум, рассчитывавший все на много ходов вперед, отчего тело могло и не перемещаться в пространстве, ибо логическими рассуждениями Фаони обычно находила истину.
С Флетчем она работала в одной чикагской газете.
– У тебя все нормально?
– Я подумала, что мы можем встретиться в баре перед банкетом и как следует напиться.
– Я-то собирался пойти в сауну, а потом на массаж, – просмотрев рекламный буклет, Флетч отметил наличие тренажерного зала, сауны и массажного кабинета, открытых с десяти утра до семи вечера.
– О, Флетч, – вздохнула Кристал. – Ну почему ты всегда заботишься о своем здоровье?
– Последние двадцать четыре часа я не вылезал из самолетов и аэропортов. У меня затекли все мышцы.
– Ты уже напился? По голосу этого не чувствуется.
– Капли во рту не было. Ты все еще работаешь в Чикаго?
– Почему люди ездят на конгрессы? – задала Кристал риторический вопрос.
– Чтобы носить маски и взрывать хлопушки?
– Нет.
– Я не знаю, Кристал. На конгрессе я впервые.
– Так почему ты здесь, Ай-эм Флетчер?
О боже, мысленно простонал Флетч. Все его знакомые знали, что он не любитель конгрессов и прочих многолюдных сборищ.
И не отличался аккуратностью в уплате членских взносов.
– Э...
– Попробую угадать. Ты – безработный, так?
– С одного места я ушел, а на другое еще не поступил.
– Ясно. Так вернемся к исходному вопросу: «Почему люди ездят на конгрессы?»
– Чтобы найти работу?
– Примерно половина. Чтобы найти работу, если не имеют оной, или чтобы получить новую, лучше оплачиваемую, если они и так при деле.
– Ты, несомненно, права.
– Примерно треть участников конгресса ищет, кого бы нанять. Конгресс, мой дорогой мистер Флетч, как тебе хорошо известно, большая мясная ярмарка. И нет нужды напоминать, что я – солидный кусок мяса.
– Если память мне не изменяет, с тобой ни одна комната не покажется пустой.
– Не заметить меня может только слепой.
– А как насчет остальных шестнадцати с семью десятыми процентов?
– Что-что?
– Ты вот сказала, что половина участников конгресса ищут работу, а треть – работников. Остается шестнадцать и семь десятых процентов. Что делают здесь они?
– А, вот ты о ком. Это люди, которые могут бросить любое дело, даже если они не ударяют пальцем о палец, и поехать куда, за чем и когда угодно, лишь бы за чужой счет, а еще лучше, за счет своей компании.
– Вас понял.
– К сожалению, бедная Кристал Фаони, да, полагаю, и ты, не входят в их число, ибо приехала сюда на собственные, быстро убывающие сбережения.
– Кристал, как ты узнала, что я безработный? – Если бы ты работал, то собирал материал для очередной статьи и на конгресс тебя бы не загнали даже под дулом пистолета. Так?
– Но, Кристал, ты же знаешь, я делаю все, что мне скажут.
– Помнишь, как тебя нашли спящим под прилавком в кафетерии редакции?
– Я заработался допоздна.
– Но, Флетч, ты был не один. С одной из дежурных телефонисток.
– И что?
– По крайней мере, на тебе были джинсы. С аккуратно застегнутой молнией. И ничего более.
– Мы заснули.
– Я понимаю. Джек Сандерс едва не лопнул от негодования. Сотрудники кафетерия отказались в тот день работать...
– Больше всего шума бывает из-за сущих пустяков.
– Я осталась без ленча, Флетч, а для меня это не пустяк. Если бы ты тогда работал у старины Марча, то вылетел бы на улицу, не успев надеть рубашку.
– Ты-то работала у Марча, не так ли?
– В Денвере. Там меня и уволили. За аморальное поведение.
– За аморальное поведение? Тебя?
– Да.
– Что же ты такого сотворила? Объелась бананами?
– Ты сам все знаешь.
– Не знаю.
– Это известно всем и каждому.
– Кроме меня.
– Наверное, кроме тебя. Едва ли кто стал бы рассказывать тебе подробности того скандала. На твоем счету их куда больше.
– Многим очень нравится совать нос в чужие дела.
– Знаешь, вместо того, чтобы висеть на телефоне, мы могли бы уютно устроиться в темном уголке бара и совмещать приятное с полезным, благо меню тут богатое.
– Скажешь ты мне или нет?
– Я забеременела.
– Кто же смог это заметить?
– Заметили, можешь не волноваться.
– Без мужа?
– Естественно.
– А причем тут Уолтер Марч?
– Я не проявила должной скромности. Говорила, что собираюсь родить и воспитывать ребенка одна. Тогда мы все думали, что времена изменились.
– Это точно.
– Забеременела я, разумеется, сознательно. От отличного пария. Фил Шапиро. Помнишь его?
– Нет.
– Парень, что надо. Симпатичный. Умный. Из благополучной семьи.
– И что случилось с ребенком?
– Я думала, что смогу родить его, не выходя замуж. Но оказалось, что рожать можно или замужней или безработной.
– Аборт?
– Вот именно.
– Ужасно.
– А на моем банковском счету было тогда чуть больше двух тысяч долларов.
– Ох уж этот Марч.
– Он многих увольнял за аморальное поведение.
– А вот я, как это ни странно, в их число не попал.
– Просто он не поймал тебя. Слышал-то предостаточно, но не верил. Даже я не могу поверить во все, что говорили о тебе.
– Все это ложь.
– Я была в редакции в то утро, когда тебя нашли в кафетерии. И осталась без ленча.
– Извини.
– И человек, воткнувший ножницы в спину старины Марча, должно быть, имел на то веские основания.
– Твоя работа?
– Если меня обвинят в этом, огорчаться я не буду.
– Могут и обвинить. Ты входишь в категорию тех, у кого был мотив для убийства. Он же лишил тебя ребенка. Ты была здесь этим утром?
– Да.
– И могла убить его?
– Полагаю, что да. По словам Лидии, дверь в номер была открыта, когда она увидела мужа с ножницами в спине. Любой мог войти и убить его.
– Что еще известно тебе об этом убийстве, Кристал?
– Думаю, ни одно убийство в истории не будет иметь такой прессы. На Плантации Хендрикса собрался весь цвет журналистики Америки. И, полагаю, приедут даже те, кто не собирался участвовать в конгрессе, именно из-за этого убийства. Ты представляешь себе, что означает для карьеры таких, как мы, освещение расследования обстоятельств смерти Уолтера Марча? Тем более, при такой конкуренции.
– Представляю.
– Тут можно без труда отхватить Пулицеровскую премию <Ежегодная премия лучшим журналистам США.>.
– Чьи были ножницы? Ты знаешь?
– Их взяли в вестибюле отеля. С регистрационной стойки.
– О.
– А ты думал, что уже раскусил этот орешек, Флетч?
– Да, знаешь ли, мелькнула такая мысль. Редко кто возит с собой ножницы, во всяком случае, достаточно большие, чтобы убить ими человека. Скорее всего, это могла быть женщина...
– Флетч, тебе нужно избавляться от мужского шовинизма. Я уже говорила тебе об этом.
– Но теперь все это не более чем досужие рассуждения, раз ножницы лежали на регистрационной стойке, где их мог взять кто угодно.
– А ситуация, скажу тебе, презабавная, – Кристал хихикнула. – Журналисты снуют по отелю, выискивая крупицы информации. Коммутатор раскалился от междугородных звонков. И я сомневаюсь, найдется ли сейчас хоть одна замочная скважина, к которой не прилипли чье-то ухо или глаз.
