Фоторобот - Лебрэн Мишель (книги полностью бесплатно TXT) 📗
— Хороший сегодня день, правда? Как подумаю о том, какой будет этим летом дождь! Эх, беда!
— Да, я хотел бы три яйца…
— Скажите-ка, вы же живете в том же доме, что и она и. наверно, в курсе того, что произошло с мадам Менар?
Жильбер не умел вести беседу с посторонними, чужими ему людьми. Эти разговоры его парализовали до такой степени, что он сменил как минимум десять парикмахеров ради того, чтобы найти более или менее молчаливого. Он знал, что его манеры кажутся людям странными, что его принимают за дикого, плохо воспитанного человека, но себя не переделаешь. Он искренне восхищался теми ребятами, которые умели подцепить девчонку в кафе или в кинотеатре во время перерыва. Впрочем, он никогда не заходил к соседям и не знал даже имени этой мадам Менар, которая живет в его доме и с которой что-то случилось. Так он и сказал молочнице, отчего та насупилась.
— Эй, Жинетта, займись господином Жильбером.
Молочница устремилась на штурм более отзывчивой покупательницы, и женщины заговорили о происшедших накануне на улице преждевременных родах. Чтобы достать коробку с яйцами, девчонка прошла перед Жильбером и умышленно задом прикоснулась к нему. Смущенный, он сделал шаг назад. Маленькая нимфочка спросила его, бросив притворный взгляд: — Что еще?
— Кусок швейцарского сыра.
Малышка снова прошла мимо него, подстроив все таким же образом, чтобы ее грудь слегка коснулась груди Жильбера, которого охватило едва уловимое желание. Для приличия Жильбер вытащил свой бумажник. Жинетта, глядя прямо ему в глаза, быстро провела кончиком языка по губам и сказала в сторону:
— Итак! Три яйца, четверть фунта масла, двести граммов швейцарского сыра.
Жильбер попросил также включить в счет те бутылки молока, которые он получил на неделе, и вдруг сообразил, что как раз эта бесстыдная девчонка каждое утро ставит у его двери молоко. Стоило ему только открыть дверь в этот момент, чтобы…
— Всего хорошего!
Жинетта ответила на его прощание. На улице Жильбер вытер мокрый лоб, злой сам на себя из-за тех мыслей, которые на мгновение пришли ему в голову. Если бы когда-нибудь его застали с несовершеннолетней! Об этом и речи не могло быть.
Неся пакеты, он вошел в арку своего дома. Показалась консьержка и протянула ему письмо. Обвешенный пакетами, он поспешил пересечь двор, залитый ярким солнцем. При его приближении два воробья, клевавших что-то на газоне, тотчас улетели. Жильбер поставил пакеты на край окна, чем вызвал появление Ферзевого Слона с торчащим от радости хвостом. Потом он взял из-под коврика ключ, открыл дверь, собрал свои съестные припасы и сразу же устремился на кухню, чтобы положить их там. Кот так и вертелся у его ног.
— Да, да, секунду, старина Слон, ты все-таки не умираешь от голода, ведь в подвале достаточно крыс! Подожди, ты сейчас повалишь меня на пол, идиот! Вот твое молоко! Можно подумать, что меня неделю не было дома.
Он развязал галстук, снял пиджак и закатал рукава рубашки. Поудобнее устроившись в старом кресле, он распечатал письмо, пришедшее из Милана.
В письме была только одна строчка: «Ферзь Д1 — Е2». Жильбер улыбнулся. Эта старая лиса Галупо применял специальную атаку, перемещая своего белого ферзя и ставя шах королю черных. Так как там точно складывается эта партия?
Он вытащил из ящика стола шахматную доску (одну из нескольких, которые были все пронумерованы), где были расставлены фигуры партии, которую он вел с Миланом. Он передвинул белого ферзя и погрузился в обдумывание ответного хода. Торопиться некуда — эта партия длилась два месяца, из расчета два хода в неделю!
Жильбер немного передохнул, поработал до полудня над шахматными задачами, подготовил несколько писем, потом принялся за свой обед. Короткий звонок в дверь известил его о прибытии двухчасовой почты. Он получил только «Ля Капиталь».
Насвистывая, он развернул газету. Прямо посредине первой страницы на огромном рисунке, занимавшем три столбца, было изображено мужское лицо, в котором отсутствовала часть деталей. Некоторые черты были четко обозначены, другие были расплывчаты и едва проступали. Но в целом лицо производило какое-то нездоровое впечатление. Подпись под рисунком гласила: «Здесь представлен составленный нашими специалистами фоторобот маньяка из Медона. Известен ли вам этот человек?».
— Черт возьми, — прошептал Жильбер, — мне кажется, что я его знаю. Есть что-то в его глазах, в его выступающих скулах…
Внезапно его сердце часто забилось, он посмотрелся в зеркало у камина.
— Так он похож на меня, этот убийца! И все же это странно! А у меня было такое впечатление, что я это уже где-то видел!
Он снова посмотрел на фоторобот. Только в глазах и в высоких скулах было сходство с Жильбером. Нижняя часть лица, нос и волосы были не его. Он засмеялся.
— На минуту я почувствовал в себе душу преступника. Ты слышишь, Ферзевый Слон, старый развратник? Твой хозяин — убийца, садист. Тебе-то это ни о чем не говорит! Он, не спеша, просмотрел статью:
Прямо— таки необычная удача улыбнулась нашему репортеру Максу Берсаку, сумевшему найти ценного свидетеля, допрос которого в настоящее время ведет полиция. Речь идет о вьетнамском студенте, подрабатывающем на продаже своих гуашей в различных кафе Сен-Жермен-де-Пре. Он точно видел жертву, Денизу Д., на террасе ром-бара «Мартиника» в компании мужчины, лицо которого его поразило. Рисовальщик не стал подходить к этой паре и предлагать свои работы, поскольку Дениза отрицательно покачала ему головой. Мужчина казался нервным. У него сильно блестели глаза.
Этот человек, которого видели в обществе жертвы за несколько часов до преступления, мог быть если не убийцей, то, по крайней мере, главным свидетелем. Сейчас полиция занимается поисками этого человека…
В задумчивости Жильбер поднял глаза. Через несколько часов весь Париж, наверное, уже увидит фоторобот, и большое число людей, особенно живущих в его квартале, могут обнаружить то сходство, которое заметил сам Жильбер. До того момента, когда его начнут принимать за убийцу, оставалось совсем чуть-чуть. Да плюс еще тот провинциальный склад ума, свойственный жителям квартала!
К счастью, если по чьему-либо доносу полиция решит его допросить, то Жильбер сможет представить им железное алиби. Так, посмотрим, тот день, когда было Совершено преступление, был четверг. Эту ночь он провел с Кло…
Он лихорадочно перелистал свою записную книжку и нашел запись «прогулка в Сен-Жермен-де-Пре». Конечно, это был тот самый вечер, когда он напился так, что ничего,не помнил. Для алиби это слабовато!
— Я идиот. Даже если у меня нет алиби для этого убийства, то для того, которое было раньше, оно у меня обязательно, есть.
Ему пришлось разыскать в газетах дату предыдущего преступления. Это было 2 апреля. Спокойно. Он вновь обратился к своей записной книжке. И тут спокойствие его покинуло. Против даты 2 апреля было пусто…
Его смех прозвучал фальшиво, и легкая дрожь пробежала по спине. — Что ж я действительно мог делать 2 апреля?
2 апреля был четверг. Он должен был провести этот день за составлением задач для воскресных страничек нескольких провинциальных газет. Да и весь вечер ему предстояло провести за этим занятием. Он еще раз пролистал записную книжку. 1 апреля он ходил в кино смотреть «Кузенов». 3 апреля он ужинал с Жераром у Клотильды. А 2 апреля — пустая страница.
— Насколько я понимаю, у меня нет прочного алиби ни для первого преступления, ни для второго. Полиция может совершенно спокойно задержать меня. Правда, у них нет ни одного серьезного свидетельства, если не считать заявления этого вьетнамца. А по прошествии трех дней этому психу может хватить ума опознать во мне того типа, которого он видел вместе с той девчонкой…
Он снова взял вчерашнюю газету с фотографией жертвы. Он с дотошностью изучил эту фотографию, стремясь найти знакомые черты. — Нет, это мне ни о чем не говорит. Совсем ни о чем.
Пожав плечами, он попытался успокоить себя тем, что в Париже, наверняка, найдется множество скуластых» мужчин с широко посаженными глазами и что в настоящий момент графоманы и маньяки десятками усаживаются за столы и принимаются писать, изменяя свой почерк, письма-доносы на своих родственников или соседей.
