Судить буду я - Мир-Хайдаров Рауль Мирсаидович (читать книги онлайн бесплатно полные версии TXT) 📗

После разговора с прокурором Камаловым Шубарин понял, что встречи с генералом Саматовым ему не избежать. Дело, которое они затевали, было не только государственного масштаба, а ско­рее международного. Если в случае с деньгами преступного мира у органов имелся какой-то опыт, впрочем, до сих пор только теоретический, но по которому всегда можно было получить кон­сультацию, хотя бы в «Интерполе», где, оказывается, некогда стажировался Ферганец, то во втором случае, с партийными день­гами, придется работать впервые, вслепую, отрабатывая детали в ходе операции. И тут, конечно, прокурор Камалов прав: следует иметь за спиной мозговой центр, состоящий из специалистов, которыми бывшее КГБ располагает с избытком, они-то и вырабо­тают и стратегию, и тактику. Разговор с прокурором пошел на пользу, он увидел затеянное как бы со стороны, а точнее как в галографии – объемно и насквозь, и понял, что одному ему не справиться. Действовать на два фронта без страховки – чистый авантюризм, впрочем, он это понимал, оттого и настоял на встре­че с Камаловым. Идея насчет специалистов по борьбе с отмыванием преступно нажитых за рубежом денег, которую предложил Ферганец, конечно, разумная, о такой поддержке он и мечтать не смел. И семью спрятать где-нибудь в Европе на время, пока не утихнут страсти, без Саматова тоже будет нелегко. Поэтому пись­мо оказалось столь подробным, с планами, с выкладками, чтобы можно было сразу, не теряя времени, подключить специалистов к операции, ведь день отлета на юбилей в Милан приближался.

Два письма в одном конверте оказались в почтовом ящике у входа в прокуратуру республики к началу рабочего дня, и Татья­на Шилова, предупрежденная Камаловым, внесла их к нему сразу после утреннего совещания, объявленного накануне. Принимая пакет, прокурор спросил:

– А как у вас отношения с Газанфаром?

Получив ответ, он сказал:

– Возможно, на днях появится необходимость передать ему кое-что важное, пожалуйста, будьте готовы… – И после паузы добавил: – От этой информации очень многое зависит, и даже жизнь дорогого, близкого мне по духу человека, я думаю, у вас будет возможность познакомиться с ним…

После ухода Татьяны Камалов вскрыл конверт, достал адресо­ванное ему письмо и внимательно прочитал; все было написано толково, гораздо шире, чем вчера было сообщено при личной встрече. И сегодня, знакомясь с планами, изложенными на бумаге, Камалов понял и по-настоящему оценил масштабность и опас­ность предстоящей операции, хотя ночью тоже осознавал, чем может обернуться каждая неудача, срыв на любом этапе, и прежде всего для его исполнителя – Шубарина, потому что затеваемое в обоих случаях было его сольным номером, его моноспектаклем, театром одного актера, бенефисом, и за провал он платил бы только одним – жизнью. Прокурор машинально поднял трубку и вместо генерала Саматова набрал номер полковника Джураева, хотя еще минуту назад это не входило в его планы. Начальник уголовного розыска республики находился на месте, и он тепло поприветствовал своего друга. В последние дни они не виделись, и Джураев не знал о неожиданной встрече прокурора с банкиром.

– А вы оказались правы, – перешел быстро к делу Ферганец, – когда накануне презентации по случаю открытия банка «Шарк» предсказали, что вокруг этого лакомого кусочка еще разгорятся страсти.

– Что, еще кого-нибудь выкрали у Японца? – спросил полков­ник в упор.

– Нет, пока все на месте. И чтобы этого не случилось, я попро­шу вас в ближайшие два-три дня подобрать четырех толковых ребят. Двоих – хорошо знающих уголовный элемент по части разбоя, грабежей, рэкета, а двоих других – хорошо ориентиру­ющихся в мире мошенников, аферистов, картежников, кидал. Я пришлю официальное письмо секретного характера, и мы ко­мандируем их на полгода поработать в «Шарк», а с Шубариным я договорюсь, чтобы он взял их в штат, они будут дежурить по двое, посменно. Задача ребят на первое время ясна, а возникнет ситуация – скоординируем цели. Я сейчас ни о чем конкретном не могу сказать, но после встречи с генералом Саматовым, которая наверняка состоится сегодня-завтра, карусель, я думаю, закрутит­ся…

– Что, обыкновенный банк может заинтересовать и ведомство Бахтияра Саматова? – удивился полковник.

– Обыкновенный? Не скажите. Вы забываете, кто его хозяин, не вы ли мне говорили о нем как о незаурядном человеке, финансовом гении? Тут глобальные масштабы, если сказать одним сло­вом.

– Значит, мы поступили верно, когда помогли Японцу в труд­ную минуту? – спросил полковник напоследок, пытаясь уяснить для себя главное.

– Да, конечно. Оттого и новая просьба: отобрать лучших из лучших, работа в банке предстоит тонкая…

Положив одну трубку, он поднял другую, правительственного телефона, и соединился напрямую с генералом Саматовым.

– Добрый день, Бахтияр Саматович, – начал он без привычно­го церемониала, сразу приступая к делу, – через полчаса, если вы будете на месте, я пришлю к вам нарочного с очень важным документом. Бумага настолько ценна и секретна, что я доверяю ее только Уткуру Рашидовичу, вашему питомцу, и он должен пере­дать пакет вам лично. Примите его сами, хотя я понимаю ваши строгости.

– Надеюсь, я не должен давать ему расписки, – пошутил генерал, видимо, он был в хорошем настроении, и продолжил уже всерьез: – Да, я еще буду на месте час, пусть подъезжает. Вы не в претензии к людям, которых я передал вам по вашей просьбе?

– Нет. Не жалуюсь. Спасибо. Они профессионалы, хорошо знают свое дело, а главное, порядочны, и я им доверяю, а в нашем деле, в наше время, это половина успеха. Я убежден, что сообще­ние не оставит вас равнодушным, и если захочется уточнить кое-что, я готов встретиться с вами немедленно, дело не терпит отлагательств.

– А мы другими и не занимаемся, – опять пошутил генерал и добавил: – Значит, так. Подъезжайте к шестнадцати часам, я знаю, по пустякам вы не отвлекаете, а вопросы всегда возникают в нашем деле, вопросами только и живем. – И шеф службы безопасности тепло попрощался со своим бывшим преподавате­лем, которого всегда называл почтительно – домулло [1].

Переговорив с генералом, Камалов мельком глянул на часы, до шестнадцати было еще ох как далеко, и он поймал себя на мысли, что заразился азартом, исходящим от Шубарина, и ему хотелось быстрее запустить операцию, ведь лишить преступность финан­совой мощи – все равно что обескровить ее. Да и вернуть капита­лы, награбленные КПСС, обнищавшей стране, задыхающейся в тисках экономического кризиса, он тоже, как и Шубарин, считал долгом чести мужчины, офицера, гражданина; в этом они были солидарны. Видимо, так поймет и оценит ситуацию генерал Саматов. Как и всякий здравомыслящий человек, анализирующий результаты «перестройки», в которую он, как и большинство совет­ских людей, поверил, сейчас Камалов чувствовал себя обманутым и обобранным. А ведь он был не совсем простой человек, знал немало и догадывался куда больше, чем обычные, рядовые граж­дане. Он знал, что такое внешняя разведка и что такое внутренняя, ведал, какая шла скрытая, мощная борьба в области идеологии между двумя системами и какие люди обеспечивали ее базу, опять же отдельно для внутреннего и внешнего пользования. И сейчас, де-факто, он признавал, что нас переиграли по всем статьям, и прежде всего благодаря «пятой колонне», «агентам влияния» внутри страны, которых давно ловко и умело насаживали с шести­десятых годов, годов хрущевской оттепели, особенно в среде либе­ральной интеллигенции, связанной со средствами массовой инфор­мации, идеологией, культурой. И уж, конечно, самая главная удача наших противников – сам генсек правящей партии коммунистов. Вот он-то и есть главный Герострат родного отечества.

Поддержав Шубарина в рисковой затее вернуть партийные день­ги на родину, Камалов мечтал не о возрождении проворовавшейся никчемной КПСС, оказавшейся не способной защитить саму себя; он надеялся, что с деньгами партии откроется и тайна ренегатства Горбачева, появятся документы о его предательстве, сознательном разрушении государства, и прежде всего России. Вот тогда бы Горбачев не отмахнулся от необходимости явки в суд, как укло­нился от заседания Конституционного суда страны, где рассмат­ривался иск к КПСС и куда его пригласили лишь свидетелем, как первого руководителя коммунистов. Появись такие свидетельства в России, им не дадут хода, многие там и сейчас повязаны одной веревочкой (отсюда роскошный Горбачев-фонд, в который он не внес даже несчастных десяти тысяч уставных рублей). Как говорят в народе: ворон ворону глаз не выклюет.