Танцы на минном поле - Свержин Владимир Игоревич (книги полностью .TXT) 📗
— Ну, и славно. Машина внизу. Сейчас я созвонюсь с женой Бейбутова. Прокатишься за ней, привезешь сюда. По дороге объяснишь политику партии.
Попробуйте в четыре часа не то ночи, не то утра позвонить женщине, муж которой лежит в больнице едва живой, и сообщить о том, что ей надлежит срочно прибыть в эту самую больницу. Скажите при этом, что машина за ней уже вышла, и, если только отношения ее с мужем, пусть и бывшим, не напоминают боевые пляски скорпионов в банке, тогда появление ее в скором времени перед вами, а не в ближайшей кардиологии, можно объяснить лишь чудом.
Надежда Бейбутова являла собой подобное чудо. Лицо ее было бело, как халат, наспех накинутый на плечи, и в каждой черте ее миловидного лица читались тревога и растерянность.
— Присаживайтесь, пожалуйста, — предложил Полковников, пододвигая стул.
Уголки губ женщины поползли вниз, словно она готова была расплакаться. Собственно говоря, так оно и было.
— Ну, не надо, не надо. С Родионом ничего не случилось. Он жив, и в ближайшее время, надеюсь, поправится.
— Да, — кивнула она, с трудом выдавив из себя это короткое слово.
Алексей вздохнул. Задача перед ним стояла непростая — превратить энергию горестного водопада, которым готова была разразиться его собеседница, в поток связной информации.
— Все в порядке, ничего не произошло, — еще раз успокаивающе проговорил он.
В другой момент и в других условиях женщина наверняка бы возмутилась. Однако ночное время, больничные покои и экстренность растормаживающе действуют на неподготовленную психику, развязывая язык и заставляя вспомнить то, что казалось уже давным-давно забытым.
— Я слушаю вас, — беря себя в руки, сказала Бейбутова.
— Ваше полное имя Надежда Ивановна? — Подобного рода нейтральные вопросы, произнесенные будничным тоном, позволяли придать беседе более доверительный и неофициальный характер.
— Да, — согласно кивнула женщина.
— Хорошо. Надежда Ивановна, скажите, пожалуйста, вы давно знаете Родиона Бейбутова?
— С восемьдесят шестого года, — подсчитав что-то в уме, ответила она. — Я тогда училась на втором курсе, а он на четвертом. Познакомились на дне рождения моей подруги. Потом, когда он закончил университет и получил распределение, сделал мне предложение, — начала рассказывать все еще не совсем пришедшая в себя женщина. — Потом, через два года, Ирка родилась…
— Да, понятно. Надежда Ивановна, вот такой нескромный вопрос. Конечно, если это что-то совсем личное, можете не отвечать. Однако, ваш ответ может быть очень важен. Почему вы расстались с Родионом?
Надежда Ивановна замялась, как-то неловко вздохнула, посмотрела на “следователя”, словно ища в нем сочувствия, и, чуть помедлив, печально ответила:
— Непростой вопрос. Как бы это объяснить. Вот некоторые говорят, “не сошлись характерами”, а мы, если можно так выразиться, разошлись ими. Сначала все в порядке было. Я даже пару раз вместе с ним ходила. Не скажу, чтоб особо понравилось, но забавно было. А потом, когда я была на седьмом месяце, он опять пошел в горы на недельку, не помню, что уж там у него стряслось, но вернулся с переломом ноги. Понятное дело, гипс, костыли, все такое прочее… Тут я с пузом хожу, деньги на нуле, мне на сохранение ложиться, в общем, голова кругом. Как пережили, одному Богу известно. В долги влезли по уши. Я когда из роддома вернулась, взяла с Роди слово, что он больше в горы не пойдет. Он, и правда, года полтора после этого не ходил, только скучный совсем стал, тоскливый такой… То раньше шутил, на гитаре играл, а тут с работы домой пришел, поел, сел на кухне, уперся глазами в окно, и так сидит целый вечер…
Женщине нужно было выговориться, и Алексей понимал, что мешать ей в этом — дело абсолютно бесполезное. Сколько бы ни пытался он повернуть разговор в нужное русло, она все равно будет сбиваться на историю жизни семьи Бейбутовых. Единственное, что оставалось — расставить сети на пути словесного потока, ожидая, когда блеснет в нем чешуей золотая рыбка.
— …Как уж он меня уломал, не знаю. Раз пошел, потом другой, потом пошло-поехало. Чуть свободная неделя — все. Рюкзак сложил, и поминай, как звали. Года три тому назад вернулся с гор, как будто подменили. Мрачный какой-то стал, замкнутый. То есть, не совсем так. Вернулся он вроде как нормально, а потом, вскоре, погиб один из его товарищей, с которым он вместе ходил…
Полковников насторожился.
— Вы говорите, один погиб. Это точно? Не два?
Надежда Ивановна помотала головой. Увлеченная своими мыслями, она даже не обратила внимания на осведомленность “следователя”, словно это было в порядке вещей.
— Нет. В начале все действительно думали, что двое погибли. А потом Гриша Кружилин вдруг объявился…
— Григорий Кружилин? Это один из группы, в которой ходил Родион. Он числился погибшим в автокатастрофе? Я вас правильно понял?
— Ну да, — кивнула женщина.
— Он появился у вас вскоре после своей, так сказать, гибели?
— Да, довольно скоро. Пришел как-то вечером. Я обмерла, глазам своим не поверила. А он Родиона вызвал, и они часа два гуляли, разговаривали, — вздохнула Надежда Ивановна, утирая скомканным платком угол глаза.
— Скажите, Родион вам что-нибудь объяснял по этому поводу?
— Нет, — со вздохом покачала головой Бейбутова. — Сказал только, что у Григория неприятности, что он ни в чем не виноват, и что, вообще, это не моего ума дело. Мы, собственно говоря, тогда-то и расстались. Слово за слово, поссорились. Я ему и кинула в сердцах, выбирай: либо я, либо горы. А он вдруг успокоился, как сейчас помню, посмотрел на меня так печально и говорит: “Да, Надежда, ты права. Сейчас нам лучше пожить отдельно. Рядом со мной сейчас, — сказал, — жить опасно”.
— Это было после посещения Кружилина?
— В тот же вечер.
— Поня-ятно, — протянул Алексей, потирая виски. — Значит, в тот же вечер. А вы не знаете, после этого Кружилин бывал у вашего мужа?
— Не знаю, — пожала плечами Надежда Ивановна. — Родион ко мне, в смысле, к родителям моим, приезжал довольно часто. Деньги привозил, с Ириной гулял. У нас ведь, как такового, и развода-то не было. А вот я к нему не ездила.
— Почему? — Поинтересовался аналитик.
— Он не хотел, — коротко ответила Бейбутова.
— Может быть, у него была другая женщина? — Высказал провокационную версию Алексей.
— Нет, — покачало головой женщина. — Во-первых, Родя однолюб. А потом, по мужчине ведь всегда видно, один он живет или с женщиной.
— Да, это верно, — улыбаясь чему-то своему, кивнул Полковников. — Всегда видно. Ладно. Будьте добры, расскажите мне все, что вы знаете о Григории Кружилине.
— Да что тут рассказывать? — Надежда Ивановна задумчиво посмотрела в какую-то неопределенную даль. — Они с Родионом до этого похода особыми друзьями и не были. Так, знакомые. Приятный мужчина. Очень вежливый, хорошо одевается. Статный такой. Язык хорошо подвешен. Ну, на то он и дипломат…
— Он дипломат? — Вопросительно посмотрел на Бейбутову Алексей.
— Да, работал в посольстве где-то в Латинской Америке.
“Вот, так вот!” — про себя усмехнулся аналитик. “Значит, дипломат”.
— Вы не знаете, он иностранными языками владеет?
— Ну, насколько хорошо владеет, я сказать не могу, но речь испанскими словечками пересыпать любит.
— Отлично. — Алексей свел пальцы в замок. — Теперь вот еще что, Надежда Ивановна. Не могли бы вы его описать?
— Ну, довольно высокий, глаза серые, пронзительные… Но у меня, вообще-то, с собой фотография его есть.
— У вас фотография?.. — Затаив дыхание, не веря в услышанное, переспросил Полковников.
— Ну да, — кивнула Бейбутова, доставая из сумочки-косметички маленький альбом с фотографиями. — Я тогда всю группу на вокзале сфотографировала на память. Каждый раз фотографировала, — с грустью пояснила она, — все боялась, что не вернется. А когда ваш сотрудник сказал, что это как-то связано с Родькиными походами, решила: дай возьму, может, пригодится.
