Комната с видом на огни - Андреева Наталья Вячеславовна (книги .TXT) 📗
— Точно «мерс»?
— А то я не разбираюсь!
— За рулем кто был?
— Дамочка. Ничего себе дамочка, раньше ее здесь не видел. Хотя такие шикарные дамочки иногда приезжают! Особенно к тому буржую, что обитает в особняке с башенками. Ох и дамочки приезжают! — Он восторженно покрутил головой. — Но эта нет, эта, значит, дамочка другая.
— Понятно. Описать можешь?
— Тачку? А чего ее описывать? «Мерс», значит, как «мерс». Пятисотый.
— Дамочку, — уточнил Амелин.
— Вроде рыженькая, симпатичная.
— По фотографии сможешь ее опознать?
— Да, может, и не она убила?
— А кто?
— Да мало ли здесь народу шатается! Полезли, значит, в дом, а там хозяйка, ну и пальнули разок. Дело-то житейское.
— И часто у вас тут такое житейское дело происходит? — не удержался Амелин.
— В дома-то лезут? Бывает. На то меня здесь и прикармливают. За сторожа, значит. Ну за всеми, понятно, не уследишь. Всяко бывает.
— Кого еще видел?
— Да никого не видел.
— А если подумать?
— Нет, не припоминаю, — помотал головой сторож.
— Сколько он тебе дал? Или просто запугал?
— Да кого мне бояться, — отвел глаза Федин.
— А не тряхануть ли тебя как следует, гражданин Федин Егор? Без прописки наверняка в поселке-то обитаешь?
— У меня все законно. И паспорт имеется, и штампик в нем налицо. И с чего это я буду на человека наговаривать? Если дамочку видел, так отпираться не стану. И по фотографии опознать смогу. А больше никого не было.
Амелин засомневался: а вдруг не врет? Спросил-то он так, на всякий случай. А вдруг да повезет? Хватит и того, что Федин без проблем опознает Австрийскую. Амелин поднялся со стула и спросил у сторожа:
— А что, еще кто-нибудь в поселке остался?
— А как же. Журналист книгу пишет. Про мафию. Борец за идею.
— Откуда знаешь, что про мафию?
— А он как напьется, значит, так красный флаг на крышу вывешивает и гимн врубает. Ну и палит, само собой.
— Где он обитает, этот борец за идею?
— А пойдете назад по улице, до самого конца, и упретесь в трехэтажный кирпичный особнячок, — охотно объяснил мужичок. — На первом этаже гараж, сзади банька. Все чин по чину.
— Похоже, не бедствует борец за идею?
— Ни-ни, им нельзя! Правду писать может только человек, независимый от власти денег, — со знанием дела сказал Федин.
— С ним, что ли, пьешь?
— Бывает. Он, значит, прислушивается к мнению народных масс. Ему для книги это полезно.
— И как ты насчет мафии?
— А мне все едино, что бузина, что рябина. Бедным не все равно, какая рука отбирает, правая или левая? Это они, значит, пускай между собой канаются, как отобранное делить, а я со стороны погляжу. Взять с меня не возьмут, потому как нечего, дать тоже не дадут, потому как самим мало.
— Философ. Не только с журналистом небось пьешь?
— Да всем, дорогой ты мой товарищ, компания нужна. Но про дамочку, которую убили, сразу скажу: не вхож был. Не пили они. Оно понятно: евреи. Не русские, то есть.
— Почему евреи? — удивился Амелин.
— Так ведь в Израиль собрались! На исторррическую родину. А я-то, дурак, все гадал: почему не пьют? Не по-русски это.
Выйдя из калитки, Амелин посмотрел на часы и решил наведаться еще и к журналисту. Еще не поздно. Как там сказал Егор Федин? Вдоль по улице, пока не упрешься?
Уперся он вскоре в глухой забор и долго возился с хитрым замком в калитке. Проникнув же на огороженную территорию, первым делом отметил полноприводную «Субару», о которой давно уже тайно вздыхал. Но без всякой надежды на взаимность.
И тут навстречу капитану Амелину выскочил огромный черный дог, так что пришлось ретироваться обратно за калитку.
— Алекс, фу! — Появившийся на участке хозяин подошел к калитке, придержал за ошейник дога и гостеприимно пригласил: — Заходите, заходите!
— А этот? — робко протиснувшийся в калитку Амелин покосился на рычащую собаку.
— Не тронет, если руками махать не будете. Вы тоже из милиции?
— Так заметно?
— Ну уж, конечно, не из налоговой инспекции. Тут с обеда суета. Все, как говорится, под богом ходим… Ну заходите, помянем.
— Что, хорошо знали покойную? — Вслед за хозяином Амелин прошел в красивую беседку, сделанную, видимо, по особому заказу.
— Да как сказать… Ну здоровались, конечно. Да, добрее надо быть к людям, добрее…
— Это вы к чему? Кстати, Амелин Александр Георгиевич. Капитан милиции, сотрудник органов внутренних дел.
— Сокольников Михаил Валерьевич, журналист. — Они обменялись рукопожатием, ладонь у работника умственного труда была твердой, в мозолях, да и земелька на участке казалась ухоженной.
— Работаете здесь?
— Да, пишу. Замахнулся, так сказать, на большое дело. Чтоб память обо мне осталась Книгу пишу. Так как насчет принять?
— Немного можно.
Сокольников исчез в доме и вскоре принес водку и поднос с двумя тарелками. Бутерброды и маринованные овощи.
— Сами тут все? — кивнул Амелин на ухоженные грядки.
— А как же? Расслабляться-то надо. Когда руками работаешь, голове легче. Ну, выпьем?
После короткой паузы, во время которой они выпили и закусили, Амелин приступил к делу:
— Я только что разговаривал со сторожем. Меня интересует человек, не из местных, то есть не дачник, который последнее время крутился возле дома Юсуповых.
«А вдруг повезет?»
— Вы про высокого мужчину в черной куртке? — спросил журналист, хрустя маринованным огурцом.
— Про него самого, — кивнул Амелин, почувствовав, как екнуло сердечко. «Ох, Егор Федин, Егор Федин!»
— Был такой. На днях столкнулись нос к носу. А если быть точнее, вчера, ближе к вечеру. Видный мужик, — со знанием дела сказал Сокольников. — По бабам большой спец.
— С чего вы взяли?
— Таких в кино любят снимать: уверенный в себе красавец-брюнет. Все при нем: высокий рост, мужественная челюсть, чеканный профиль, — журналист достал носовой платок и со вздохом сожаления вытер вспотевшую лысину. От водки его слегка разморило. — А тут вот сами видите.
— Каждому свое. В черной куртке, вы говорите?
— Он и одет, как герой боевика: весь в черной коже. Фигура отменная, вот кому костюмы-то шить хорошо, а?
— Машину его видели?
— Да что я, следил за ним? Подумал, может человек строиться тут хочет, участок приглядывает. Или дачу у Юсуповых приехал торговать. А ведь хорош, шельма! На висках легкая седина, но это его не портит. Наоборот.
— Значит, на вид ему чуть больше сорока?
— Должно быть так. В соку мужик.
— И сколько раз вы его видели?
— Один. Спросите лучше у Егорушки, они о чем-то беседовали.
— Само собой. Значит, машину его вы не видели? А может, он на автобусе приезжал?
— Смеетесь? Такой крутой мужик приехал на автобусе?! Кстати, вашим коллегам, которые меня посетили сегодня в полдень, я этого не рассказывал. Их интересовал только сегодняшний день. А сегодня я весь день работал, из дома не выходил. Видел только, как парень какой-то мимо окна пробегал. Шуровал прямо по моему участку, я даже Алекса спустил.
— Что за парень? Возраст? Как выглядел, во что был одет?
— Да вы смеетесь? Я работал над книгой, видел его мельком. Может, и не парень вовсе, а мужик. Но бежал быстро. Очень резвый. Наверное, спортсмен?
— А это, случайно, не тот красавец-брюнет, которого вы видели раньше?
— Может быть, и он. Тоже в черной куртке. Но сказать точно, к сожалению, не могу. Я же говорю, что заработался. В окно-то посмотрел, но все мысли были только о книге. А в такие моменты… — И хозяин только рукой махнул, а потом повторил: — Не могу ничего сказать.
— Жаль, — вздохнул Амелин. — Я вам оставлю свой телефон. Вдруг что вспомните?
— Оставляйте, конечно, но это вряд ли. Ну что, на посошок?
— Нет, мне хватит, — Амелин заметил, как по улице к дому Юсуповых едет машина. — Начальство за мной приехало.
— Алекс, фу! — крикнул журналист поднявшемуся с места догу. Собака проводила гостя взглядом и уселась только тогда, когда он закрыл за собой калитку.
