Пикник на Лысой горе - Калинина Дарья Александровна (книги регистрация онлайн txt) 📗
На следующий день уже в половине одиннадцатого утра все сидели в коридоре полицейского участка и дожидались инспектора. Эрнест держал Иду за руку и ласково поглаживал ее, убеждая, что все уладится и их сын уже сегодня будет с ними. Вилли с Яном хихикали, как настоящие придурки. Инна даже подумала, что, может статься, Эрика ошиблась, и Алексей все же сын Роланда. Иначе откуда могли появиться на свет два таких дебила.
Наконец в десять секунд двенадцатого явился сам инспектор. Он был подтянут, чисто выбрит, благоухал каким-то дамским одеколоном и выглядел на десять лет моложе, чем при первой встрече.
– Прошу извинить за опоздание, – сказал он. – Входите. Сейчас приведут ваших арестованных.
При этих словах Ида судорожно всхлипнула, а Ингрида поджала губы так, что они превратились в одну тонкую, как бритва, полоску.
– Лично я муженьку этой особы завидую, – шепнул Бритый Инне. – От такой не только в тюрьму сядешь, а и на тот свет сбежишь. И еще радоваться будешь, что легко отделался.
– Типун тебе на язык, – шикнула на него Инна. – Хватит уже, настрадались.
Наконец привели арестованных. Слава богу, без наручников. Можно было начинать. Инспектор встал и откашлялся.
– Хочу сразу же вам всем сообщить радостную новость. Во-первых, убийца найден, а во-вторых, это не тот, кто присутствует здесь.
По комнате пролетел шелест голосов.
– Кто же он такой? – поднялась со своего места Эмилия. – Это и в самом деле доктор? Инна сказала правду?
– Да, убийца – доктор Гун. К сожалению, пережитые в жизни страдания тяжело сказались на его рассудке. И в настоящий момент он направлен мною на обследование в психиатрическую клинику. Но и без обследования можно смело сказать, что лечение ему предстоит долгое.
– Какие еще страдания! – воскликнул Эрнест. – Он убийца! Он убил нашего отца. Он убил еще одного человека и покушался на остальных. И вообще, как можно верить психу? Мало ли что он там наплел! Он ведь верит, что Алексей – его сын! Конечно, он готов на все лишь бы обелить его. Даже ценой собственной свободы.
– Об отцовстве и всем таком прочем, с вашего разрешения, мы поговорим немного позже, – вежливо, но твердо сказал инспектор. – А насчет страданий! Что ж, я думаю, что вам, Эрнест, лучше других должно быть известно, какие именно страдания перенес бедный доктор Гун. И что подвигло его на преступление. Разве вы не согласны со мной?
– Откуда мне знать? – фальшиво удивился Эрнест.
– Позвольте, – прервал его инспектор, – но это в вашем рабочем столе при осмотре были вчера найдены документы и бумаги, свидетельствующие о том, что вы-то прекрасно осведомлены в этом вопросе. Лучше всех других из ныне здравствующих.
Судя по синеватой бледности, залившей лицо и шею Эрнеста, инспектор попал в точку.
– Как? Как вы осмелились? – освобождая воротничок, словно тот стал его душить, спросил Эрнест. – Как вы осмелились обыскать мое рабочее место?
– Это вам, дорогой друг, не времена военной диктатуры, – завистливо засмеялся инспектор. – Имеется постановление прокурора на обыск вашего рабочего места. Хотите взглянуть?
И инспектор протянул Эрнесту какой-то лист бумаги с фиолетовыми печатями. Эрнест отрицательно помотал головой.
– Значит, вы мне верите на слово, – сказал инспектор. – Это благоразумно. Полагаю, вам самому будет тяжело рассказывать об этом грязном деле и о той, прямо скажем, некрасивой роли, которую вы сыграли в нем. Поэтому я, с вашего позволения, расскажу об этом сам.
– Да о чем – об этом? – не выдержал Алексей. – Говорите же скорей! Что за садизм?
Должно быть, тюремное заключение окончательно вывело из строя его нервную систему. Или дурная наследственность неуравновешенной Эрики и доктора Гуна сказалась.
– Так вот, – начал инспектор, не обращая внимания на Алексея, которого принялись утихомиривать Ингрида и Эмилия, – это преступление уходит корнями в далекое прошлое. И именно потому так трудно нам было найти истинного убийцу. Честно скажу, если бы не две юные и пронырливые молодые особы, то убийцу могли бы так и упустить.
И он поклонился Инне с Наташей. Девушки онемели от неожиданности. Да и все остальные тоже. Один Эрнест тупо смотрел прямо перед собой, не поднимая головы. Похоже, он не торопился разделить восторг инспектора.
– В то время доктор Гун был молод и влюблен, – начал свой рассказ инспектор. – Влюблен он был в некую Эрику – жену Роланда. Эрика к тому времени уже имела двоих сыновей – Эрнеста и Гришу. Старшим был Эрнест. Это я рассказываю, чтобы вкратце обрисовать ситуацию. Так вот, Эрика ответила доктору взаимностью. И счастливая пара предалась радостям любви, совершенно забыв про третьего участника любовного треугольника. Собственно, о муже Эрики. А он был отнюдь не тем человеком, который мог бы простить обиду жене и доктору. Потерять жену он не хотел и не мог. Она была из богатой семьи, и деньги после развода остались бы у нее. К тому же развод мог погубить его карьеру. А значит, оставался один вариант: должен был исчезнуть любовник. То есть наш наивный влюбленный и страдающий от собственной подлости доктор. Бедняга, он ведь искренне считал Роланда своим другом. Тот не разубеждал доктора в этом приятном заблуждении, а просто состряпал на него анонимку, обвинив в шпионаже. Подсунул в портфель доктору одну из шифровок, которые разбрасывал по всему дому его сын Эрнест (для мальчика это было игрой). Роланд позаботился, чтобы письмо попало к нужному следователю, тому, который не отличался большим гуманизмом. И бедный доктор получил за несовершенное им преступление срок на полную катушку. А Роланд при этом умело изображал неутешного друга.
– Что за ужас вы рассказываете! – возмутился Эрнест. – Я не позволю чернить память моего отца. Сейчас стало модно обливать грязью имена героев!
– Я всего лишь констатирую факты, – развел руками инспектор. – Не моя вина, что они настолько неприглядны. Вероятно, ваш отец и в самом деле страдал и боялся потерять вашу мать. Но тем не менее со своим другом он поступил подло. Тем более подло, что запретил бедной женщине просто проявить элементарную человеческую порядочность по отношению к своему попавшему в беду любовнику. Доктор остался жить на этом свете только благодаря тому, что Эрика отреклась навсегда и от своей любви, и от любимого человека. Но прошли годы, и возмездие все равно нашло Роланда. Он умер от руки доктора Гуна, своего бывшего друга, ставшего его заклятым врагом. Но не торопитесь, – добавил инспектор, видя, что его слушатели зашевелились, – это еще не конец. То что я рассказал, это еще не все.
– Не все?!
– Осталось выяснить, кто же так мастерски направил руку доктора? Кто дергал за ниточки во всей этой страшной драме, разыгравшейся под Новый год в доме Роланда? Теперь я смело могу назвать этого человека. Это вы, господин Эрнест!
– Я? – развел руками тот. – С чего вы взяли?
– Как только мне стало ясно, что Алексей лишается своей части наследства, я обратил внимание на второго сына Роланда, то есть на вас. Недолгая беседа с Эмилией, которая приходится вам родной теткой, уверила меня, что я на правильном пути. Психологический портрет Эрнеста в точности соответствовал той роли, которую я ему отвел. Это именно он сочинил и отправил доктору по почте письма, якобы написанные Эрикой, где она сообщает своему любовнику, что Алексей – ее сын.
– Что?! – вскочил со своего места Алексей. – Что за выдумки? Да я вас за такие слова...
Он явно собирался устроить скандал. Ингрида с силой дернула мужа, и тот плюхнулся на стул словно сноп соломы. И прежде чем он снова сумел встать, Ингрида вцепилась в него и что-то горячо зашептала ему на ухо. Алексей прислушался и поник головой.
– Я протестую! – возмутился тем временем Эрнест. – Это поклеп. Связь между моей матерью и доктором Гуном и в самом деле существовала. А я никаких писем не писал и не отсылал.
– Вы их и не писали, – повернулся к нему инспектор. – За вас это сделал ваш подчиненный. Он не имел ни малейшего понятия, зачем это вам нужно. Он просто мастерски скопировал почерк вашей матери Эрики и переписал этим почерком тот текст, который вы ему подложили. «Состарить» бумагу, чтобы она пожелтела и достать несколько конвертов той поры для вящей убедительности для вас не составило труда. Ведь вы трудились в отделе, где было возможно все.
