Пальмы, солнце, алый снег - Литвиновы Анна и Сергей (читать хорошую книгу .TXT) 📗
– А я ведь правда думала, что убивает психолог, – бормочу я. – Еще когда Антон погиб, его заподозрила…
– Я знаю, – усмехается Борис Борисович. – У меня ведь, – он взмахивает рукой в сторону своих мониторов, – все ходы записаны… Ты его разговор по телефону подслушала. Когда он сказал, что все пятеро – покойники. Так?
Я потерянно киваю. А до чего же, оказывается, неприятно, когда ты постоянно под колпаком…
– Очень непредусмотрительно со стороны нашего Фрейда – швыряться подобными словами, – усмехается мой собеседник. – Тем более в присутствии таких фантазерок, как ты… А знаешь, кстати, с кем он разговаривал? И что имел в виду? Абсолютно ничего криминального. Они так со своим заместителем по фирме между собой клиентов именовали. Участников тренинга. Всего-навсего. Вроде как профессиональный жаргон. А покойники – потому что на тренинге покой находят. Но ты мне, – улыбается Борис Борисович, – очень на руку сыграла, когда эту фразу Гвоздицина ментам слила…
– Тоже знаете…
– Это мой отель, Лена, – наставительно говорит он. – И я здесь знаю все.
– Вы наверняка специально и подстроили, чтобы Гвоздицин приехал сюда на тренинг, – шепчу я.
Воистину, он совсем помешался на своей ненависти. И на жажде мести.
– Ты проницательна, – усмехается Борис Борисович. – Да. Год назад мы проводили рекламную кампанию. Рассылали в крупные фирмы предложения провести у нас, в «Тропиках», корпоративные тренинги. И, чтобы заинтересовать, предлагали: тому, кто привозит команду, наш отель платит бонус в размере нескольких тысяч долларов. Когда речь идет о крупном, человек в пятьдесят, заезде, это такие копейки…
– Я понимаю.
– Ну, и в базе данных по этой рассылке как бы случайно оказался Гвоздицин со своей крошечной фирмочкой. Как там ее… «Путь к себе», что ли? Для него эти премиальные тысячи дико выгодны, они практически весь тренинг окупают. Кто от такого откажется? Так что Гвоздицин на мое предложение, разумеется, клюнул.
– А вы не боялись, что он вас узнает? Даже просто врачи – и то иногда пациентов помнят…
– Ох, Лена, уволь! Неужели ты думаешь, что я не принял к этому мер? К тому же после больницы я настолько возненавидел свою прежнюю внешность, что только и мечтал, когда появится возможность от нее избавиться… Долгосрочный отпуск, три пластические операции – и от прежнего Ангелка даже крылышка не осталось. – Он неприятно захохотал.
– Но зачем было городить такой огород? Почему вы его не убили сразу? Еще тогда? – спрашиваю я. – Как только вас выпустили?
Глаза Бориса Борисовича вспыхивают:
– Я рад, что ты меня понимаешь, спасибо… А не убил я его потому, что решил: пусть будет око за око. Умереть – это так просто. И даже приятно! Знала бы ты, сколько раз я в этой психушке мечтал о смерти! Но она никак не приходила, а поторопить ее, с собой покончить, под неусыпным наблюдением врачей было невозможно. Вот я и подумал: пусть и Гвоздицин на зоне тщетно мечтает об избавлении, о смерти. Его обвинят в четырех убийствах, так что времени для мечтаний будет достаточно. Разве я не прав?
«Не спорь с ним! Не спорь!!»
Но удержаться я не смогла:
– Вы правы, что мстите ему. Я бы тоже мстила. Только в чем другие-то виноваты?! Антон, Саша, Андрей Степанович?! Ярослава?!
Борис Борисович усмехнулся:
– Передо мной – ни в чем. Они – просто средство для достижения цели.
– Хорошо же вы к людям относитесь!
– Подожди, – отмахнулся он. – Я в этой комнате частенько сиживаю. И слышал, ЧТО эти ребятки на своем тренинге рассказывали. Да ты сама знаешь, тебе Ярослава говорила. Антон – родную мать до самоубийства довел. Александра – брата на иглу подсадила. Андрей Степанович – предал женщину, которая его любила. Ярослава – продала своего ребенка… Разве не справедливо, что им всем воздалось за их грехи?!
– А кто вы такой, чтобы воздавать? – воскликнула я. – Генеральный прокурор? Или, может быть, господь бог?!
Борис Борисович не ответил на мои вопросы, а я, забыв о том, что решила вести себя тише воды, ниже травы, продолжила:
– Гвоздицин – тварь, он поломал вашу жизнь, и я согласна: вы имели право ему мстить. Но эти четверо – они ни при чем… – Я почувствовала, что мой голос начинает дрожать. – И я – тоже ни при чем! А мой малыш – он уж точно ни в чем не виноват!
Я инстинктивно погладила себя по животу.
Борис Борисович удивленно взглянул мне в глаза:
– А разве я тебя в чем-то обвиняю?
– Нет, но…
– Ах, вот что. Ты решила, что, раз я во всем признался, тебя живой не отпущу? – усмехнулся он. – Что ж. Вынужден тебя удивить…
Он встал. Подошел к двери. Щелкнул замком. Повернулся ко мне, сделал приглашающий жест:
– Можешь идти. Спасибо за интересную беседу.
Я в изумлении смотрела на него.
– Идти?
– Ну да.
Я встала, сделала шаг по направлению к двери и пробормотала:
– Вы шутите.
– Нет, – покачал головой он. – Я многому научился в этой жизни. Многим подлостям. И даже убивал. Но поднять руку на беременную – точно никогда не смогу. Даже несмотря на то что она, то есть ты, нарушила все мои планы… Иди, Лена, иди. Не бойся.
– Но ведь я могу вас выдать! Рассказать, кто настоящий убийца! И вас посадят! Надолго, на всю жизнь!
– А выдавать – это уж на твое усмотрение, – спокойно кивнул он. – Только помни, милая, вот о чем. Присядь на секунду…
Но я, наоборот, сделала еще два шага по направлению к двери.
– Что ж, слушай оттуда, – усмехнулся он. – Моя девушка Наташа, как и ты, ждала ребенка. А когда меня по вине Гвоздицина забрали в психушку, она его потеряла. И больше иметь детей уже не смогла. И семьи, напомню, у нас не получилось – а ведь я так ее любил… Но Гвоздицин уничтожил все. Так что иди, Лена, в милицию. Расскажи им все, как есть. Пусть его оправдают.
И Борис Борисович повернулся ко мне спиной.
Кандидат медицинских наук Мария Александровна Ковалева торопливо шла по больничному коридору. Денек выдался как всегда. Семнадцать амбулаторных пациенток, кровотечение в двести десятой палате, очередной приступ дурного настроения у заведующей, которое она, как водится, сорвала на рядовых докторах… А еще плановые операции предстоят, и в приемном отделении пациентка со схватками. И мобильник, как назло, разрывается. Подопечные дамы будто сговорились: у одной спину тянет, другая грипп подцепила, это на третьем-то, самом важном месяце! И вот очередной звонок, а Мария Александровна только собралась нырнуть в закуток и выкурить первую за сегодняшний взбалмошный день сигаретку.
Было искушение аппарат просто отключить, но доктор взглянула на определитель – звонит Лена Кокорекина. Вспомнила: у девочки восьмой месяц, всякое может случиться. И трубку сняла.
– Да, Алена, что случилось?
– Это не Алена. Я просто с ее телефона звоню, по ее просьбе. Вы – Мария Александровна Ковалева?
– Да, я.
– Дело в том, что у Алены роды начались.
– Как?!
– «Скорая» уже приехала. Ее сейчас отвезут в больницу.
– Но у нее срок – всего тридцать две недели!
– Да она понервничала… Тут у нас в отеле ее подругу убили…
– Так, молодой человек. Вы кто?
– Доктор. Работаю в гостинице «Тропики».
– Немедленно! Слышите – немедленно! – передайте трубку врачам со «Скорой»!
– Да они уже уезжают! Вы не волнуйтесь, тут больница рядом, все-таки райцентр…
– Коллега. Прошу вас.
– Хорошо. Я попробую.
Мария Александровна, моя докторша, подняла такую панику, что чертям тошно стало. Уж не знаю, какие слова она сказала докторам с местной «Скорой», но на нарушение всех и всяческих инструкций их подбила. И в райцентр меня не повезли – доставили на машине с областными номерами в столичную клинику. Под крыло доктору Ковалевой.
Ну, и тут началось. Сначала Мария Александровна – невзирая на мое, прямо скажем, жалкое состояние – на меня наорала. Как, мол, было можно – уехать отдыхать и до такой степени себя довести?! А потом бросилась меня спасать.
