Тарантул - Валяев Сергей (читаемые книги читать .txt) 📗
— Леха, сука такая, ты из меня пломбир ладишь?
— Ищу Сурка или Куркина, или Потемкина?
— Не так быстро? Кого ищешь?
Я повторил имена. Долгоносик повел простуженным клювом и сказал, что конфиденциальная информация нынче стоит деньжонок. Я тиснул ему в зубы зеленый хруст и он сообщил, что Сурка не видел лет сто, Потемыч пробегал мимо ещё вчера, а Куркин отвалил к бабенке на хазу.
— К Тамарке? — рявкнул.
— Не, — удивился моему предположению, — к Орлихе.
— Где живет? — отчаянно взвизгнул, понимая, что этот бесконечный лабиринт по простуженным улочкам и переулочкам слободки не закончится никогда.
— Так это, — неопределенно отмахнул рукой в ночь, — тама.
Я понял, что нужно действовать более решительно, чтобы вырваться из блокады. Ухватив за шиворот орущего приятеля, поволок к машине.
Скоро нам удалось поладить, особенно, когда ещё два вечнозеленых листа залетели в карман Долгоносика.
— А чего такой спех, Леха? Говорят, городские хочут нас подломить? А мы в огороды… запартизаним…
— Кому нужны, отпетая шайка? — огрызался, выкручивая руль. — Сами брызните из огородов, когда Соловей прилетит.
— И на птаху силок найдеца…
Старик Эзоп кусал бы локти, услышав нашу столь веселую болтовню. К его счастью, мы прибыли к дому, где, по утверждению моего спутника, проживала полюбовница Куркина.
Еще немного и моя голова пойдет кругом от этого бесконечного круговорота дерьма в зимней природе. Если и есть круги ада, то выглядят они именно так: полночь, фонарь, снег, пьяный лепет:
— Все, я тебя, Леха, не видал. А Куркин злой, ежели с бабы ссадить, и очередной случайный человечек, превращаясь в бестелесное, исчезает в поземке.
Черт знает что! Если эта ночь когда-нибудь закончится, пойду и поставлю свечку в церковь.
Открываю калитку. Дачный скромный домик с уютно освещенным восковым окошком. Пробегаю по двору, не обращая внимания на глухой лай пса из конуры. Вырываю дощатую дверь из петель и, проникнув сквозь прелый запах ветхих вещей, залетаю в теплую горенку, заставленную мастодонтными шкафами, столами, стульями и деревянной кроватью, схожей на танковый полигон.
Нет, это был не мой день, вернее, ночь. Мало того, что я сам болтался в проруби, скажем так, вечности, но и мешал другим культурно отдыхать. На танковом полигоне двое изображали в натуральном виде случку собак. Жирноватая тетка с мощным, как у трактора «Беларусь», задом, ляжками и отвисшими до пола животом и сиськами в азарте погони за счастьем повизгивала, точно породистая бульдожка. Это была Орлиха. Бр-р-р! На любителя.
Над ней трудился в поте лица и то, что ниже, юноша лет семнадцати. Они были так увлечены собой, что меня не приметили.
Зрелище было тоже на любителя. И не оно застолбило меня. Я узнал юнца — это был праправправнук Ивана Сусанина, который, как известно, плохо кончил. В смысле, в болотных топях родного края, погубив заодно и отряд наивных и доверчивых шляхтичей.
Малолетний защитник отечества попытался было последовать примеру старшего поколения. Неожиданно увидев меня, он так дернулся, будто хотел сгинуть в просторной воронке любимой, не понимающей, что происходит — кто это пытается в неё полностью десантироваться.
— Куркин!? — гаркнул я, окончательно ломая позицию № 1345, если считать по «Каме-сутре».
— Ааа! — исступленно взревела Орлиха от обиды за сломанную судьбу.
— Куркин!? — наступал, как армия.
Стыдливо затягивая себя одеяльцем, юноша признался, что он тот, кого я так искал весь зимний вечер. Судя по испуганному виду, меня не ждали увидеть в этот час полночный. И вообще увидеть. Живым.
Я принялся задавать вопросы по существу волнующего меня дела, да тут вмешалась мадам Орлиха, вспомнившая свои права и обязанности. Она так возмущалась, что пришлось забить кляп в хайло и повязать, как временно умалишенную. А, как известно, ничто так у нас не постоянно, как временное.
Когда проблема с сальной строптивицей, не получившей животного удовлетворения, была решена, возникла другая — Куркин попытался выпрыгнуть в окошко. В чем мама его родила. С перепугу посчитал, что на ветровские земли накатило знойное лето.
Его поведение было подозрительным. Я успокоил юного натуралиста ударом ноги в копчик; да, больно, а что делать? Не каждый праздник заканчивается оргазным фейерверком, случаются и непредвиденные сбои, как в расписании движения поездов.
Поначалу разговор не складывался, однако угроза лишиться самого главного мужского достоинства сделала моего собеседника бойким на язык. Выяснилось, что от Шмарко по мобильной связи был получен приказ: узнать и найти тех, кто пустил под откос БМВ с Джафаром и его командой.
В «Эсspess» Куркин и Потемкин наткнулись на проспиртованного Сурка, который проплакался им о безвозвратных потерях на скоростной магистрали.
— И где этот мудак?
— Отвезли к дедам.
— Туда, где были?
— Да.
— Зачем?
— Сказали, чтобы привезли…
— Джафар дружил со Шмарко?
— У них бизнес, — передернул плечами. — Я не знаю… Честно…
— Собирайся, Сусанин, — сбросил его одежды.
— Куда?
Я не утрудил себя ответом. Чувствовал, что наконец цапнул за ниточку. Теперь не порвать бы её и не упустить.
Оказался прав: ходил близ да около, ведомый призрачными видениями. Но ситуация пока остается запутанной донельзя.
«Воры в законе» работают в одной связке с группировкой Али-бабы? А не был ли я использован в качестве идиота, руками которого они избавились от конкурента? Тогда будет понятна гибель и близких подручных отчима Грымзова и Литвяк. В эту схему подпадают и железнодорожные менты; они перестарались, выполняя заказ хозяев, за что и поплатились. Военизированная «Красная стрела» наказала их за смерть Алисы, разгромив передовой отряд врага на даче красного командарма Иванова.
Могу и заблуждаться: женщина — жертвоприношение, шваркнутое в огонь войны. А вся эта смертельная кутерьма происходит из-за дискеты, где таится некая сверхважная информация.
Возможно, Лаптев, предчувствуя скорую гибель, оставил потомкам послание, способное взорвать нынешний властный миропорядок?
Многое бы отдал, чтобы найти компакт-диск. Даже жизнь? Вот насчет этого не знаю. Не уверен. Однако то, что с каждым шагом приближаюсь к вратам преисподней, откуда смердит, как из общественного привокзального клозета, нет никакого сомнения.
… Веселенькая рождественская ночка продолжалась. Не ошибусь, предположив, что для кого-то она будет последней. Надеюсь, что не для меня.
Мысли о вечности посещали и голову моего пленника, сидящего кулем на переднем сидении. Срывающим голосом он указывал дорогу. Джип переваливался на проселочных ухабах — впереди угадывалась деревенька, где проживали «Ленин» и его друзья.
Какая встреча ждет впереди? Вожди всегда были экстремистам и необходимо приготовиться к любым неожиданностям. Вплоть до огнестрельного противоборства.
Нет, еду к ним с самыми сердечными пожеланиями за горячим самоварчиком задать всего несколько вопросов. И мы найдем общий язык, особенно, когда дедульки приметят лезвие финки у прыгающего туда-сюда кадыка внука.
Понимаю, что травмирую юношу, да выбирать не приходится: такие жестокие правила игры. Если их можно назвать правилами.
— Хочешь выжить, слушай меня, — предупредил внука, когда остановились за несколько домов от прибежища «вождей».
— Да-да.
— Я не один, — проверял АКМ. — За нами будет идти Чеченец, мой лучший друг.
— Чеченец? — не понял, оглядываясь.
Я засмеялся — ищи ветра в поле, и мы выбрались из теплой машины. Медленно начали перемещаться, продавливая ветер грудью.
«Вожди» вели экстренное заседание — сквозь плотные разводы мороза на окнах просачивался негасимый свет будущих радикальных преобразований.
Тихо открыв дверь в холодные сенцы, я и внучек продвинулись вперед. Конечно же, под моими ногами, как и в прошлый раз, рвануло еб… ное ведро с колодезной водой. Матерясь, я затолкнул молодого Сусанина в горницу первым.
