Следователь по особо важным делам - Безуглов Анатолий Алексеевич (книги без регистрации txt) 📗
Закончив читать заключение, я встал, прошёлся по узкому пространству номера.
То, что было только догадкой, когда я собирал письма супругов Залесских, теперь облекалось в довольно твёрдую истину.
От убеждённого тона заключения (во время чтения я отчётливо представлял себе Тихомирову, её глубокий, грудной голос) мысли, мои суждения, факты, собранные по делу, пришли в движение, складываясь в логические построения.
Итак, Залесский не только знал о существовании предсмертного письма, он был его автором. Интересно, он диктовал или сначала набросал текст своей рукой, а Аня потом его переписала? Один вопрос, правда, прояснился — откуда появился ещё вариант, оттиск которого сохранился на листах тетради, обнаруженной мною в доме убитой. Видимо, текст обсуждался. По той или иной причине первоначальный был отвергнут.
Пойдём дальше. Для чего и почему супруги составили письмо? Залесская — взрослый человек. Чтобы подбить её написать такой документ, нужны серьёзные основания.
А может быть, это была игра?
Настораживал один штрих: письмо опиралось на материал, имеющий сходство или бывший в действительности, — отношения Ани с Ильиным, а может быть, с другим мужчиной. Это делало его правдоподобным. Это правдоподобие для чего-то было нужно.
Если бы Залесская хотела покончить с собой, вряд ли прибегла бы к помощи мужа, чтобы получше сочини гь последнее послание к… нему же. Никакой логики.
Для чего же его писали? Кому это было на руку? Залесскому?
Я ещё и ещё раз перебирал возможные мотивы, которые могли толкнуть его на убийство. Обоснованных не находил. А с другой стороны, трудно до конца познать человека, догадаться, что у него на уме, в душе.
Если оставить вопрос о поводе, в этой ситуации убийцей мог быть и Залесский. Но у него алиби. А вот насколько оно бесспорно, я так и не знал.
Один сомнительный момент: он разбудил среди ночи хозяйку Станислава Матюшину. Так и хочется думать — обеспечивал свидетеля. Но это тоже только подозрение. Прямыми уликами того, что он побывал ночью на месте преступления, следствие не располагало.
Возможен и такой случай: если о существовании письма знал Залесский, почему не знать об этом ещё кому-нибудь? Тому же Коломойцеву. Или третьему лицу. Ведь этот человек просто-напросто мог присутствовать при написании…
Да, очень важный момент. Надо выяснить, когда было написано письмо. Если задолго до убийства, то оно могло случайно попасть в руки кому-нибудь из гостей Залесских.
Бывали —у них многие. В доме нередко устраивались пирушки.
В который раз я перебирал в голове людей, которые вращались около Залесских, имели с ними знакомство, близкое или случайное. Искал мотивы, по которым тот или иной пошёл бы на преступление. И проворочался в постели до тех пор, пока не начала светлеть полоска между шторами на окнах.
Наскоро позавтракав в гостиничном буфете, я отправился в отдел внутренних дел района, где проживал Залесский. Я решил так: доставить его в прокуратуру в сопровождении работника милиции. А после допроса тут же поехать к Залесскому домой, произвести обыск.
Участковому инспектору были даны соответствующие указания-обеспечить понятых и так далее.
Затем меня на дежурной машине отвезли в прокуратуру. Прокурор города распорядился выделить мне кабинет для допросов.
До встречи с Залесским оставалось ещё с полчаса.
Я связался с Североозерским РОВДом. К счастью, Ищенко оказалась там.
— Добрый день, Игорь Андреевич, — обрадованно поздоровалась Серафима Карповна.
— У нас утро…
— Да, да… А я вас разыскиваю, Игорь Андреевич, звонила в Москву. В отношении вашего задания. Кое-что выяснилось. Во-первых, на почту от Залесского никому никакой корреспонденции после вашего отъезда не поступало.
Во-вторых, восьмого июля, в день убийства, из знакомых Залесских в совхоз приезжали два человека. Корреспондент районной газеты Шапошников. Он пробыл в Крылатом два дня.
— У кого он останавливался?
— Где и вы, в совхозной гостинице… Второй — Генрих…
— Пожалуйста, подробнее об этом.
— Генриха в день гибели Залесской подвёз в Крылатое водитель Североозерского молокозавода Улзытуев. Он узнал Генриха по фотороботу… Подвёз часов в десять вечера.
Говорит, «коробейник» дал ему за это зажигалку и три рубля.
— Специально попросил поехать в совхоз «Маяк»?
— Нет. Ему было по пути.
— А обратно?
— Когда и с кем Генрих уехал из Крылатого, установить пока не удалось.
Я поблагодарил Ищенко за важные сведения. Она записала мой гостиничный телефон и телефон Одесской прокуратуры.
Минут через двадцать после разговора с Серафимой Карловной появился Залесский в сопровождении старшины милиции.
Высокий, средней длины волосы, модные усы-кончики опущены чуть ниже уголков губ, короткая дублёнка, джинсы.
— Следователь по особо важным делам при прокуратуре РСФСР Чикуров, — представился я. — Игорь Андреевич.
— Очень приятно. — Залесский огляделся, на какой стул сесть. Он старался держаться с достоинством.
— Вы разденьтесь…
Я давал понять, что разговор будет долгим. Не знаю, понял ли он меня должным образом, однако нашёлся, что ответить:
— Топят у вас хорошо.
Залесский повесил дублёнку на нелепую круглую деревянную вешалку в углу кабинета, которая тут же скособочилась.
Проведя обеими руками по волосам, сел на стул напротив меня.
— Паспорт, пожалуйста, — попросил я.
— Вот. — Он достал паспорт из заднего кармана джинсов. Тонкой вязки свитер с воротником под шею облегал его стройный торс.
Вообще-то внешне он был симпатичен. Внимательные темно-серые глаза, правильные черты. Правда, мне показалось, что рот у него чуть-чуть несимметричен. А может, просто неправильно подстрижены усы.
Пока я заполнял бланк протокола допроса, Залесскии рассматривал свои руки.
— Ну, Валерий Георгиевич, давайте побеседуем, — сказал я, закончив писать.
— Я готов, — откликнулся он спокойно.
— Вы уже давали показания. И не раз. Я их читал.
Не будем перемалывать известное. — Залесскии согласно кивнул. — Вот что я хочу спросить. Как вы с Аней писали так называемое предсмертное письмо?
— То есть… Простите, я не понял… — вскинул он на меня удивлённый взгляд.
— Что тут непонятного: я спрашиваю, как вы писали с Аней так называемое предсмертное письмо: сначала сами набросали и она переписала или диктовали?
— Ну… Что… что вы такое? Я не… — от неожиданности он чуть ли не заикался. — Это же её письмо перед смертью!
При чем здесь я? Потому и предсмертное, что пишет человек, который объясняет причину и так далее-.
Я молчал. Ждал, пока он выговорится. Залесскии остановился. И, видя, что я продолжаю молчать, добавил:
— Товарищ следователь, вы говорите такое, простите, что в голове не укладывается,
— Вы хорошо помните это письмо?
— В общих чертах. Его взял следователь, чтобы приобщить к делу…
— Это был второй вариант?
Залесекий посмотрел на меня с испугом, и, приложив красивую кисть руки к груди, страдальчески произнёс:
— Товарищ следователь, ну откуда мне знать, сколько вариантов написала Аня?
— Хотите, я вам напомню начало первого варианта?
— Может, вы действительно обнаружили что-нибудь… Но когда я утром, придя от Коломойцева, застал дома эту страшную картину, на столе было одно письма… — Он дрожащей рукой провёл по лбу.
— Я вам все-таки прочту. Слушайте. «Мой любимый!
Я любила тебя так, как никого никогда не любила. Полюбила со дня нашей первой встречи. Но ты раскрылся не сразу. Тогда я не понимала, что тебе для этого нужно время, и сомневалась в тебе, потому что ты говорил, правда шутя, что не женишься на мне…» Этот вариант вам не понравился…
— Почему мне?! —воскликнул он.
Мне показалось, Залесскии сразу же понял: у. меня есть какая-то важная улика и последним восклицанием он себя выдал.
— Возможно, вам обоим, — произнёс я миролюбиво. — Но по-моему, вам. Литературой занимаетесь вы…
