Сицилиец - Пьюзо Марио (лучшие книги читать онлайн бесплатно txt) 📗
Дон Кроче не без тревоги наблюдал за тем, как Гильяно загоняли в угол.
Глава 23
До прихода армии Луки, когда Гильяно мог в любое время являться в Монтелепре, он часто встречал Юстину Ферра. Иногда она приходила в дом Гильяно с поручением, иногда — чтобы получить от него деньги для родителей. Гильяно все не замечал, что она превратилась в красивую молодую женщину, пока однажды не увидел ее вместе с родителями на улице в Палермо. Они приехали приодеться к празднику — купить то, чего не было в магазинах маленького городка Монтелепре. А Гильяно и его люди приехали в Палермо за продуктами.
Гильяно не видел девушку около полугода — она выросла и постройнела. Она была высокой для сицилийки, в новых туфлях на каблуках, делавших ее ноги, неуверенно ступавшие по мостовой, еще длиннее. Ей только что исполнилось шестнадцать лет, но физически это была уже взрослая женщина — лицо и тело ее рано расцвели на теплой земле Сицилии. Три гребня, украшенных камнями, скрепляли корону из ее иссиня-черных волос, открывая шею, золотистую и длинную, как у женщин на египетских вазах. Ее огромные глаза смотрели вопрошающе, и только рот, несмотря на всю его чувственность, выдавал ее юный возраст. На ней было белое платье, украшенное спереди красной лентой.
Она была до того прелестна, что Гильяно долго не мог оторвать от нее глаз. Он сидел в открытом кафе в окружении своих людей, расположившихся за соседними столиками, когда она в сопровождении родителей прошла мимо. Они его заметили. Ни один мускул не дрогнул на лице отца Юстины: он сделал вид, что не узнал Гильяно. Мать тоже торопливо отвела взгляд. И только Юстина смотрела на него во все глаза. Она не поздоровалась, достаточно хорошо зная сицилийские обычаи, но взгляды их встретились, и он увидел, как дрогнули ее губы в улыбке. На залитой солнцем улице она излучала мерцающее сияние так рано расцветающей чувственной сицилийской красоты. С тех пор как Гильяно ушел в горы, он не доверял любви. Он был убежден, что в любви один подчиняет себе другого и в этом неизбежно таится семя предательства, но сейчас он вдруг почувствовал неодолимое желание упасть на колени перед другим существом и добровольно принять обет рабской верности. Ему и в голову не пришло, что это любовь.
А через месяц Гильяно понял, что ему уже не избавиться от воспоминаний о Юстине Ферра, стоящей в потоке солнечных лучей на улице Палермо… В родительском доме все еще хранилась его гитара, и он мечтал сыграть на ней для Юстины. Он покажет ей свои стихи, написанные за эти годы, — некоторые из них были напечатаны в сицилийских газетах. Он даже подумывал о том, чтобы пробраться в Монтелепре и навестить ее, и плевать ему на двухтысячный отряд специального назначения под командованием полковника Луки. Тут к нему вернулся рассудок, и он понял, что с ним творится что-то неладное.
Все это глупые фантазии. В его жизни могло быть только два исхода: либо его убьют карабинеры, либо он найдет убежище в Америке, а если он не выкинет девчонку из головы, никакой Америки ему не видать. Он должен забыть ее. Если он ее соблазнит или похитит, ее отец станет его смертельным врагом, а их у него и так предостаточно. Однажды он сам отлупил Аспану за то, что тот соблазнил невинную девушку, и за эти годы казнил троих за изнасилование. Нет, его чувство к Юстине было совсем другим: он хотел, чтобы она была счастлива, чтобы любила его, восхищалась им, чтобы видела его таким, какой однажды он увидел ее. Он хотел, чтобы ее глаза светились любовью и доверием.
Но все эти варианты он перебирал в уме просто по привычке анализировать. Он уже решил, как поступит. Он женится на девушке. Тайно. Никто, кроме ее родных ну и, конечно, Аспану Пишотты да еще нескольких верных членов отряда, не будет об этом знать. В минуты затишья ее будут привозить к нему в горы под надежной охраной, и они день-два смогут проводить вместе. Разумеется, быть женой Тури Гильяно — опасно, но он постарается отправить ее в Америку, чтобы она до поры ждала его там. Только одно его волновало — как к нему относится Юстина?
Вот уже пять лет Чезеро Ферра был тайным членом отряда Гильяно; он никогда не принимал участия в боевых операциях — только собирал информацию. Он и его жена знали родителей Гильяно: они жили по соседству, на виа Белла, через десять домов друг от друга. Чезеро был образованнее многих в Монтелепре, и его не могла удовлетворить работа на ферме. Когда маленькая Юстина потеряла деньги, а Гильяно, возместив потерю, отправил ее домой с запиской, в которой говорилось, что их семья отныне находится под его покровительством, Чезеро Ферра пришел к Марии Ломбарде и предложил свои услуги. В Палермо и Монтелепре он добывал сведения о полицейских шпиках, о передвижении патрулей карабинеров и маршрутах богатых купцов, которых собирался похитить Гильяно. Чезеро всегда получал свою долю выкупа и через некоторое время открыл небольшую таверну в Монтелепре, что было хорошим подспорьем в его тайной деятельности.
Когда его сын Сильвио вернулся с фронта социалистическим агитатором, Чезеро выгнал его из дома. Не потому, что был против его убеждений, а просто не желал подвергать опасности остальных членов семьи. Он не питал иллюзий насчет демократии или римских властителей. Поэтому и напомнил Тури Гильяно, что тот обещал заботиться о семье Ферра, и Гильяно старался уберечь Сильвио. А когда Сильвио погиб, Гильяно дал слово, что покарает убийц.
Ферра ни в чем не винил Гильяно. Он знал, что расстрел в проходе Джинестры глубоко потряс Тури и воспоминания об этом огорчали, мучили его. Жена, которая часами слушала рассказы Марии Ломбарде о сыне, говорила ему об этом. Как счастливо все они жили до того злополучного дня, когда в Тури выстрелил карабинер и он, вопреки своей натуре, вынужден был его убить. С тех пор было пролито много крови, но ничего не поделаешь — он должен был мстить за зло. Мария Ломбарде оправдывала все совершенные им преступления, все убийства, но стоило ей заговорить о событиях в проходе Джинестры, как голос ее начинал дрожать… Не мог ее Тури совершить такое злодеяние. Он поклялся ей в этом перед черной мадонной, а потом они обнялись и долго плакали.
И вот уже несколько лет Чезеро Ферра пытался проникнуть в тайну того, что же все-таки произошло в проходе Джинестры. Может быть, пулеметчики Пассатемпо действительно ошиблись и вели огонь под другим углом? Или Пассатемпо, известный своей ненасытной жаждой крови, перестрелял всех этих несчастных забавы ради? А может быть, все это было специально подстроено, чтобы навредить Гильяно? Что, если пулеметный огонь открыли какие-то совсем другие люди, не из отряда Гильяно, а подосланные, скажем, «Друзьями друзей» или одним из отделений Службы безопасности? Всех, кроме Тури Гильяно, подозревал Чезеро. Если допустить, что это было делом его рук, жизнь теряла смысл. Он любил Гильяно, как родного сына. На его глазах из мальчика Гильяно превратился в мужчину и ни разу не совершил подлого или зловредного поступка.
И вот Чезеро смотрел во все глаза и слушал во все уши. Он угощал вином тайных членов отряда, которых полковник Лука не засадил в тюрьму. Он ловил обрывки разговоров между «Друзьями друзей», из тех, кто жил в городке и время от времени захаживал к нему в таверну пропустить по глоточку и перекинуться в карты. Однажды он услышал, как они шутили между собой про то, что к дону Кроче явились Зверь и Дьявол, а вышли от него эти два старших человека тихими ангелочками. Ферра поразмыслил над этим и с безошибочной сверхинтуицией, свойственной сицилийцам, смекнул, в чем дело. Значит, с доном встречались Пассатемпо и Андолини. Пассатемпо часто называли Зверем, а Фра Дьяволо было разбойничьей кличкой Андолини. Зачем им понадобилось беседовать с доном Кроче в его доме в Виллабе, так далеко от лагеря Гильяно? Ферра послал к родителям Гильяно своего сына-подростка со срочным донесением, и через два дня ему была назначена встреча в горах. Он рассказал Гильяно о своих подозрениях. Лицо молодого человека оставалось бесстрастным — он лишь попросил Ферру поклясться, что тот будет молчать. Больше об этом не было сказано ни слова. И вот теперь, через три месяца, Гильяно снова вызывал его к себе — наверное, чтобы рассказать, чем дело кончилось.
