Смерть на ипподроме - Френсис Дик (читать книги полные .txt) 📗
В ее голосе отчетливо зазвучала ревнивая злоба. – И это после всего, что я ему сделала... Я хотела в одну газетку сообщить. Но подумала сначала узнать, может, вас это больше заинтересует. Я могу все-таки им капнуть, если вы не... Проверить? А что вы хотите проверить?.. Не можете по телефону? Ну , приезжайте ко мне, если хотите... Нет, не сегодня... Нынче я целый день на работе... Лучше завтра утром. Как добраться? Ну, поедете в Ньюбери и оттуда вбок до Хангерфорда. – она подробно диктовала ему, а он записывал. – И там всего один коттедж, не спутаете. Ладно, буду вас ждать к одиннадцати. Договорились. Как меня зовут?.. Дорис Джонс. Да, конечно, миссис Дорис Джонс... Ну, пока.
Послышались гудки разъединения.
Джоан медленно положила трубку.
– Рыбка на крючке, – сказала она.
Когда открыли банки, я поехал и взял со счета сто пятьдесят фунтов. Джоан правильно говорит – мой план сложен и стоит дорого. Но сложные и дорогостоящие планы верно послужили Кемп-Лору. А я лишь волей-неволей копировал его методы. Денег я не жалел – я боролся за свою жизнь и за жизнь товарищей и должен был отплатить ему той же монетой.
К полудню я добрался в Бедфордшир. Лошадиный фургон уже стоял во дворе наготове. Еще я купил у фермера пару охапок соломы и сена. Пообещав вечером пригнать фургон, я отправился по объявлению "Лошади и охотничьи собаки".
Первый соискатель, старый мерин из Нортэмптоншира, так хромал, что едва мог выползти из своего денника и не стоил того, что за него просили. Я покачал головой и направился в Лейстершир.
Второе свидание – с коричневой кобылой. Крепкие ноги, но сильная отдышка. Ей лет двенадцать – крупная, неуклюжая, хотя и послушная. А на вид совсем неплоха. Ее продавали только потому, что она не бегала так быстро, как хотелось ее честолюбивому хозяину. Я поторговался и, спустив цену до восьмидесяти пяти фунтов, заключил сделку. Затем погрузил Застежку (так звали кобылу) в фургон и снова повернул к югу, в Беркшир.
В половине шестого я подогнал фургон и остановился у кустов позади коттеджа. Застежке предстояло дожидаться в фургоне, пока я застелю соломой пол в комнате с зарешеченными окнами, наполню ведро дождевой водой и брошу в угол охапку сена.
Кобыла оказалась нежной и ласковой старушкой. Она послушно выбралась из фургона, без сопротивления миновала палисадник и вошла в коттедж, в приготовленную для нее комнату. Я дал ей сахару и погладил уши, а она игриво толкнула меня головой в грудь. Убедившись, что она свыклась со своим необычным денником, я закрыл дверь и запер Застежку на замок.
Затем я снаружи подергал трубы – крепко ли держатся. Мороз мог помешать цементу схватиться как следует. Но трубы укрепились – не сдвинуть, Кобыла безуспешно пыталась просунуть морду через решетку. Я погладил ее по носу, и она шумно и удовлетворенно выдохнула, Потом повернулась, направилась в угол к сену и доверчиво начала жевать.
Я отнес остаток сена и соломы в одну из передних комнат, с трудом развернулся и поехал назад в Бедфордшир. Там я вернул фургон владельцу и, взяв напрокат машину, вернулся к Джоан.
Она спрыгнула с дивана, на котором читала до моего прихода, и нежно поцеловала меня в губы. Получилось это как-то само собой и поразило нас обоих. Я взял ее за плечи и увидел, как удивление в ее черных глазах сменилось смущением, а смущение – паникой. Я убрал руки и, отвернувшись, стал снимать куртку – чтоб дать ей прийти в себя. При этом небрежно кинул через плечо:
– Жилец водворен в коттедж. Большая коричневая кобыла с добрым характером.
– Я просто.., рада, что ты вернулся.
– Вот и славно, – весело отозвался я.
– У меня есть грибы для омлета, – сообщила она более спокойным тоном.
– Грандиозно!
И я отправился в кухню.
Пока она жарила омлет, я рассказывал ей про Застежку.
Трудный момент миновал.
Она вдруг объявила, что утром поедет со мной в коттедж.
– Нет!
– Да! Он ждет, что миссис Джонс откроет ему дверь. И будет куда лучше, если это сделает она, Переубедить Джоан я не смог.
– И еще вот что. Ты, верно, и не подумал о занавесках? А если хочешь, чтобы он вошел в дом, все должно выглядеть нормально. У него глаз острый, и он сразу учует подвох, – она выудила из ящика какую-то ткань с набивным рисунком, взяла кнопки, ножницы, скатала большой старенький коврик, потом сняла со стены натюрморт.
– А это зачем?
– Чтобы обставить прихожую. Все должно выглядеть как следует.
– Ты гений, – сдался я, – Едем.
Мы сложили все, что она приготовила, около двери. К этому я добавил две коробки сахару, большой электрический фонарик и веник.
После того внезапного поцелуя диван показался мне еще более тоскливой пустыней, чем раньше...
