Большой секс в маленьком городе - Полякова Татьяна Викторовна (книги полностью txt) 📗
Можно, конечно, позвонить Деду, настучать на этих малолюбопытных… Да пошли они все к черту! Все равно никого не найдут. А у них будет еще один «висяк». Глаголев за него по шее получит и скажет в мой адрес доброе слово. Только и всего.
Я села в машину, взглянула на недовольного Сашку и зло чертыхнулась. Хотела выбросить фотоаппарат, но вместо этого сунула его в «бардачок».
– Все. Меня это не касается, – сказала я грозно Сашке, как будто во всех несчастьях виноват был именно мой пес.
Однако жажда деятельности переполняла меня. Правда, звонить Деду я все же не стала, вместо этого позвонила своему приятелю, и мы весело провели с ним время, путешествуя из одного бара в другой. Утром я с большим трудом смогла подняться с постели и с изумлением обнаружила на своем предплечье татуировку. «А мне все по фигу», – прочитала я и присвистнула, после чего позвонила Коле, очень рассчитывая, что он, в отличие от меня, помнит, как на моей руке появилась эта гадость.
– Я не виноват, – тут же заявил он. – Я тебя отговаривал, но в тебя точно черт вселился.
– А по рукам дать ты мне не пробовал? – вздохнула я. – А еще лучше по башке.
– Ага… у меня здоровья не хватит. Между прочим, когда на тебя находит, иметь с тобой дело совсем не сахар.
Я вторично вздохнула и повесила трубку. Ладно, переживу. Наколка – ерунда, она не настоящая, то есть не на всю жизнь, месяца через три сотрется. Рожа цела – и слава богу.
Тут очам моим предстал Сашка. Он укоризненно смотрел на меня и тоже вздыхал.
– Не вздумай читать мне нотации, – предупредила его я и почувствовала себя еще хуже. Застонала, держась одной рукой за голову и прижав другую руку куда-то к области желудка. Сразу и не сообразишь, на каком органе ночной загул отразился с большей силой.
Я устроилась на диване ждать, когда полегчает.
Забота о здоровье подействовала на меня самым благотворным образом: свернувший себе шею Александров перестал волновать меня, а ментам я даже сочувствовала.
Однако через несколько дней, проезжая неподалеку от улицы Рабочей, я не удержалась и свернула в переулок. Помойка была на месте, а вот развалюха претерпела значительные изменения: левая половина дома почернела от копоти, окна заколочены, крыша провалилась. Ясное дело: пожар. В правой половине, судя по занавескам, люди еще жили. Я прошла в переулок и смогла убедиться, что вместо двухэтажной руины, где погиб Александров, теперь черное пепелище. Выгорело так, что только фундамент остался, да в стороне возвышалась груда ржавого железа с крыши.
Я прогулялась по пепелищу, насвистывая какой-то мотивчик и разгребая носком кроссовки кучи мусора.
– Занятно, – сказала я вслух и вновь принялась злиться на ментов, хотя они, скорее всего, этого не заслуживали: развалюха могла сгореть и без чьей-то помощи, хотя я упорно не желала верить в это.
– Здравствуйте, – услышала я за спиной. Я оглянулась и увидела старушку, которая на прошлой неделе присматривала за ребенком, сидя на крыльце.
– Здравствуйте, – ответила я как можно доброжелательнее, сообразив, что, с точки зрения бабки, наверняка выгляжу подозрительно.
– Что-нибудь потеряли? – спросила она не без язвительности.
– Здесь дом стоял…
– Стоял. Вы на днях были, я вас узнала.
– Так и есть, – покаялась я. – Давно дом сгорел?
– В субботу. Тут ведь труп нашли, вы знаете? То ли убил кто парня, то ли сам разбился… А на следующий день и заполыхало. Так горело, страсть! Пожарные приехать не успели, все дотла выгорело и на нашу крышу огонь перекинулся. Уж лучше б и наш дом сгорел, а то Ивановым квартиру дали, а что с нами будет, неясно. Дожди начнутся, зальет.
– А вам квартиру не обещали?
– Сказали, если изыщут возможность. Это как понимать? Живите с худой крышей? Да еще полдома обуглено и окна заколочены. Хотя начальству здесь не жить… – Бабка так увлеклась своими несчастьями, что вроде бы забыла обо мне, вздыхала и с тоской смотрела на полуобгоревший дом.
Я поспешила удалиться. Если верить ее словам (а с какой стати не верить?), дом сгорел на следующий день после убийства.
– Несчастного случая, – сказала я вслух, садясь в машину и не спеша трогаясь с места. Очень похоже, у парня что-то искали, а не найдя, сожгли дом. По их мнению, искомое обязано сгореть в огне. Прав мент, это меня от безделья клинит, кто поджег, что сгорело? А если сгорело, тем более беспокоиться не о чем. Я вновь дала себе слово забыть о парне. И в тот момент твердо намеревалась слово сдержать. Но человек, как известно, предполагает, а господь вносит свои коррективы.
Уже на следующий день часа в три мне позвонили. Мы как раз пришли с Сашкой домой после длительной прогулки. Пес у меня злопамятный, после того как мы с Колей, обойдя все кабаки в округе, вернулись домой в полубессознательном состоянии, он на меня здорово осерчал. Подозреваю, из-за того, что сам в походе не участвовал. Я пробовала оправдаться тем, что пью очень редко, оттого мой неприученный к алкоголю организм реагирует своеобразно и я практически теряю сознание (хотя с потерей сознания тоже явное преувеличение, кое-что я все же помнила). В общем, пес дулся, а я вовсю подхалимничала перед ним, пытаясь вернуть его расположение, оттого гуляли мы теперь по нескольку часов в день. Сашка был доволен, а у меня одной заботой стало меньше: не надо придумывать, чем себя занять. Из-за этого звонок застал меня в благодушном настроении.
– Ольга Сергеевна? – осведомился мужской голос.
– Да, а вы кто? – задала я встречный вопрос, потому что голос не узнала.
– Глаголев моя фамилия, Кирилл Алексеевич. Помните такого?
– Мент, что ли?
– Точно.
– Помню. Зачем звоните? – удивилась я. – Ведь не чаяли от меня избавиться.
– Начальство одолело, – вздохнул он.
– Неужто работать заставило?
– Вам смешно, – хмыкнул он, – а у меня… Ольга Сергеевна, можно мне к вам заехать? – без перехода спросил он.
– Зачем это? – съехидничала я.
– Поговорить.
– Заезжайте, – согласилась я, потому что никогда не жаловала ехидство. – Адрес…
– Я знаю, – перебил он и обещал появиться через полчаса.
Я накормила Сашку и успела перекусить сама. В дверь наконец позвонили. На пороге стоял Глаголев, рядом с ним мужчина без определенного возраста, невысокий, сутулый, с жидкими рыжеватыми волосами, торчавшими из-за ушей неопрятными космами, и злыми глазками, которые очень бы подошли какому-нибудь сказочному персонажу, к примеру кикиморе. Он мне сразу не понравился, и я ему тоже, об этом было нетрудно догадаться, раз его физиономия недовольно скривилась, а глазки не просто засверкали гневом, а заполыхали вовсю.
– Проходите, – милостиво предложила я.
– Спасибо. Мы много времени не займем, – забубнил Глаголев.
– Занимайте, – усмехнулась я, – у меня его сколько угодно.
Глаголев тоже усмехнулся и вспомнил о хороших манерах.
– Вот, знакомьтесь – Ольга Сергеевна Рязанцева. Уверен, вы о ней наслышаны. А это Шутов Юрий Николаевич.
– Очень приятно, – заверила я, рыжеватый в ответ молча кивнул. – Присаживайтесь, – предложила я. Мужчины как-то без охоты устроились на стульях. – Чай, кофе?
– Нет-нет, не беспокойтесь. Мы буквально на минуту.
– Что ж вы собираетесь успеть за минуту? – подивилась я. Глаголев засмеялся, а его приятель нахмурился.
– Ольга Сергеевна, вы в прошлый раз говорили о пленке, точнее, о фотоаппарате.
– Говорила. У вас к нему появился интерес?
– Ну… проверить мы обязаны.
– Ага. А что с Александровым?
– В каком смысле?
– В буквальном.
– В буквальном его похоронили.
– А теперь вы расследуете убийство?
– Далось вам это убийство, Ольга Сергеевна.
– Значит, все-таки несчастный случай?
– Конечно, несчастный случай.
– И дело закрыли?
– Какое дело, Ольга Сергеевна? Но раз вы настаивали… И фотоаппарат этот… Мы, собственно, за ним и пришли, – слегка стыдясь, сообщил Глаголев.
– Зря, – переводя взгляд с одного на другого, ответила я. Глаголев, слегка растерявшись, поднял брови, а вот Шутов впился в меня взглядом так, точно готовился сразить наповал усилием воли.
