Эдем не для двоих - Баскова Ольга (читать книги полные .TXT) 📗
Теперь затряслась и Дарья Михайловна:
– Ты думаешь, он может…
– Он может что угодно, – оборвал жену Аронов. – Нам просто повезет, если милиция обнаружит его раньше, чем ему взбредет в голову кого-нибудь убить или изнасиловать. – Банкир немного помолчал. – Ну, насчет изнасилования… тут я сомневаюсь… По-моему, в последнее время его вообще не тянуло к женщинам. А вот убийство… Мы все заметили возросшую агрессивность Кирилла.
Юля поджала колени к подбородку.
– Он этого не сделает…
– Тогда нам несказанно повезет…
Кофе, который выпили родители, не оказался их последней порцией бодрящего напитка. Всю ночь они просидели в ожидании известий о Кирилле. Всю ночь милиция обещала им отыскать беглеца, однако даже не напала на его след. Не нашли его и утром. А в полдень начальник милиции принес радостную весть: сбежавший супруг мирно спал на берегу моря, в кустах серебристого лоха. Когда довольные милиционеры стали задавать ему вопросы, выяснилось: Кирилл абсолютно ничего не помнит. Бригада вызвала «Скорую помощь», и парня повезли в больницу.
Глава 2
Следователь оперативного отдела РОВД майор Юрий Геннадьевич Алексеев благодаря бегству Кирилла провел бессонную ночь. Его бойцы прочесывали город, оторвавшись от своих семей, встречи с членами которых и так были событиями нечастыми, а этот боров Аронов постоянно названивал их начальнику, полковнику Назарову. Павел Игнатьевич сразу же перезванивал Алексееву и постоянно выражал свое недовольство неизвестно по какому поводу.
– Семья пропавшего не в курсе, имел ли он при себе деньги, – оправдывался милиционер. – А это означает: парень мог сесть в маршрутку или такси и покинуть Южноморск. Согласитесь, такое обстоятельство значительно затрудняет поиски.
Назаров неизменно разражался бранью, и Юрий считал за лучшее поддакивать ему.
– Мы делаем все возможное, – повторял он, как попугай.
Когда ему доложили о том, что беглец найден, он едва опомнился от радости:
– Наконец-то! Где он?
Капитан Алексей Сирченко отрапортовал:
– Мы нашли его на повороте в бухту Символов.
Алексеев почесал начинающий лысеть затылок:
– В бухту Символов? Это же черт знает где! Как он туда добрался? Вы спросили его?
Сирченко растерялся:
– Он ничего не помнит…
– Совсем? Даже как садился в машину? Вряд ли парень шел до этого места своими ножками.
– Кирилл Липецкий не возражает, что в принципе автомобиль мог иметь место, – заковыристо выразился подчиненный. – Однако это начисто выветрилось из его памяти.
Майор бросил на стол шариковую ручку с обгрызенным верхом:
– Черт знает что такое… Ну хоть что-то он помнит?
– Только как хлопнул дверью собственной квартиры.
– Негусто, – выдохнул Алексеев. – Где Липецкий сейчас?
– В больнице, в отделении нейрохирургии.
– Аронов не имеет к нам никаких претензий?
– Вроде нет.
– Прекрасно! – Юрий вытащил сигарету и чиркнул зажигалкой. – Тогда работаем по плану.
Закончив разговор с капитаном, Алексеев немного расслабился. Да, это ночное происшествие изрядно потрепало ему нервы, зато все закончилось благополучно. Богатые тоже плачут… Но в данном случае – это не похищение с требованием выкупа, а простое помрачение рассудка. Говорят же, что парень еще не оклемался после страшной автокатастрофы. Главное – Липецкий жив-здоров и Аронов не имеет к ним претензий. Если бы все дела решались так просто… Алексеев жадно затянулся и погрузился в изучение документов.
Юля, радостно взволнованная, спешила навестить мужа. Михаил Васильевич остался верен себе, и его зятя поместили в отдельную, прекрасно оборудованную палату с ванной и телевизором. Всеволод Дмитриевич Татаринов ждал ее в коридоре. Молодая женщина кинулась к нему:
– Как он, доктор?
Татаринов потрогал рыжий ус:
– Вполне нормально. Временная амнезия иногда случается при таких травмах. Однако прошу вас ни в коем случае не выказывать при муже своего волнения. Ведите себя так, будто ничего не произошло.
Она прижала руки к груди:
– Постараюсь, доктор.
С замирающим сердцем Юля вошла в палату. Кирилл встретил ее безразличным взглядом, и женщина сразу сникла.
– Здравствуй! – Она попыталась поцеловать заросшую щетиной щеку, однако Кирилл отстранил ее:
– Давай не будем делать вид, что мы безумно рады друг другу.
Юля закусила губу, боясь разрыдаться:
– Я действительно рада.
Липецкий дернулся на постели:
– А я – нет! Как и твой папаша. Моя смерть стала бы для вашей семейки избавлением. Признайся честно!
Супруга опустилась на стул.
– Я всегда говорила тебе о своей любви.
Он обнажил в улыбке зубы:
– Это пройдет. Стоит не видеться пару месяцев.
– Для меня такие условия неприемлемы! – Юля почти сорвалась на крик.
Кирилл поднял руку:
– Ну, тише, тише. Почему ты никак не желаешь понять, девочка моя, что я тяжело болен? Это во-первых. Меня не тянет к женщинам, в особенности – к тебе. Во-вторых, я не смогу жить, сознавая, что женат на дочери того, кто покалечил меня. Подавай на развод, и расстанемся друзьями. Может быть, ты иногда будешь приглашать меня на чашечку кофе.
Его фразы больно ранили ее в самое сердце. Она попыталась сменить тему:
– Ты действительно ничего не помнишь?
Парень развел руками:
– Чист, как младенец! Нет, кое-что всплывает в памяти… В тот вечер ты отправилась ужинать с моим убийцей, и это меня страшно разозлило. Я хлопнул дверью и ушел.
– Куда?
– Куда глаза глядят.
– Тебя нашли на повороте в бухту Символов, – продолжала Юля. – Согласись, это довольно-таки далеко от нашего дома. Вряд ли ты шел пешком. Кто довез тебя до этого места?
Он наморщил лоб:
– Наверное, какие-нибудь добрые самаритяне. К сожалению, я не запомнил даже их лиц.
– У тебя были деньги? Тебя не ограбили?
Казалось, его забавляла эта ситуация:
– И это тоже покрыто мраком неведения. Мой пиджачок висит вон на том стульчике. Я не догадался порыться в карманах, и это можешь сделать ты. Все, что отыщешь, – твое.
Молодая женщина встала и подошла к пиджаку, небрежно брошенному на спинку стула. На нее сразу нахлынули воспоминания. Этот пиджак они покупали в дорогом магазине, когда еще жили в любви и согласии. Прекрасно сшитый, кремового цвета, украшение коллекции известного кутюрье, сейчас он имел потрепанный и жалкий вид. Пятна засохшей грязи покрывали его полы. Неудивительно, ведь Кирилл спал на земле, накрывшись этой дорогой вещью. Солнце бросало лучи на эксклюзивные пуговицы, и они поблескивали, как золотые. Правда, одной не хватало. Кто-то выдрал ее, как говорится, с мясом. Юля взяла пиджак в руки и похолодела. Оба рукава до локтей были покрыты красными засохшими капельками, напоминавшими кровь. Она обернулась к мужу, смотревшему в окно с беззаботным видом:
– Тебя били? Ты дрался?
– С кем? – спросил он удивленно.
– Оторванная пуговица, следы, похожие на кровь, – произнесла она. – На тебя напали?
Липецкий сел на койке и ощупал голову.
– В таких случаях у меня всегда страдает эта часть тела, – усмехнулся он. – Видимых повреждений нет. Драка отменяется. А вообще, отвали со своими вопросами! Я же сказал, что ничего не помню.
Она сделала последнюю попытку:
– И все же…
Его глаза загорелись злобой:
– Прошу тебя, уйди! Я уже устал до чертиков. Приходи завтра, и, может быть, я встречу тебя радушнее, особенно если ты порадуешь меня известием о смерти моего дорогого тестя.
Юля пошатнулась и чуть не упала.
– Это жестоко, Кирилл.
– Автокатастрофа тоже была жестокой.
– Папа не виноват!
Правое веко мужа задергалось.
– Убирайся к черту! Я устал. Если ты больше не придешь, я не огорчусь.
Он лег и натянул на голову одеяло, давая ей понять: разговор окончен. Как побитая собака, женщина вышла из палаты.
Навстречу ей поспешил Татаринов:
