Семь дней в мае - Нибел Флетчер (бесплатные книги полный формат TXT) 📗

Чета Диллардов проживала в большом особняке на Роллинг-роуд в Чеви-Чейс. Два огромных дуба затеняли дом, как бы подчеркивая старинную колониальную архитектуру здания, построенного в действительности в конце сороковых годов. Дом выглядел таким солидным, что глаза невольно начинали искать на его фронтоне короткую надпись: «Престиж».

Особняк вполне соответствовал положению Дилларда — он представлял в Вашингтоне интересы «Всеамериканской корпорации по производству инструментов» и вел постоянные деловые переговоры с министерством обороны. Уже одно то, что он имел дом в самой фешенебельной части города, укрепляло его репутацию. К тому же почти рядом находился «Чеви-чейс клаб», где он мог встречаться с нужными людьми и играть в гольф; в своем собственном саду Диллард время от времени устраивал приемы для тех случайных знакомых, которые могли быть ему полезными.

На улице перед домом уже выстроилась вереница машин. Кейси обратил внимание на номерной знак одной из них, кремового цвета: «Калифорния — ССША—1» [2]. «Кажется, сенатор Прентис пожаловал, — подумал Кейси. — Пожалуй, сегодня он будет главным гостем у Дилларда».

Кейси поставил свой старенький «фордик» чуть поодаль от особняка и держал дверцу открытой, пока Мардж приглаживала выбившийся локон и вытирала помаду в уголках губ.

— Будь они неладны, эти корсеты, — проворчала она, поеживаясь, и взяла мужа под руку. — Так какой разряд вы сегодня дадите, полковник?

Это была их обычная игра перед вечеринками. Кейси обвел взглядом соседние машины.

— Пожалуй, ниже среднего. Судя вот по тому номерному знаку, — один сенатор, затем, вероятно, один помощник президента и один довольно высокопоставленный военный — это, конечно, я. — Мардж фыркнула, но Кейси невозмутимо продолжал: — Двое-трое журналистов, двое конгрессменов, член какой-нибудь государственной комиссии и пар шесть каких-то людей, с которыми ты никогда не встречалась и о которых ты никогда ничего не узнаешь.

— Ну, а как относительно журналиста, того, что ведет отдел светской хроники в газете «Стар»?

— Не будет. Но готов биться об заклад, что Фрэнсайн уже сообщила газетам по телефону список своих гостей и завтра в разделе хроники появится сообщение о приеме. Слуга-филиппинец в белой куртке открыл перед ними парадную дверь и жестом показал на лужайку в саду за домом. Гул многих голосов оглушил их, едва они спустились с крыльца веранды. В воздухе висел аромат духов и свежескошенной травы, отлогая лужайка была покрыта окурками и исколота тоненькими дамскими каблучками. К Мардж и Кейси сейчас же подлетела Фрэнсайн. Откинув плечи, выставив грудь и сверкая зубами, она рассыпалась в выражениях восторга и приветствиях.

— Мардж, дорогая! — воскликнула она и протянула ей обе руки, словно подносила круговую чашу. — Ты выглядишь чудесно!

Подошел Стью Диллард, намереваясь представить их остальным гостям, и Фрэнсайн полетела приветствовать новую пару, показавшуюся в дверях. Не спеша обходя с женой сад, Кейси обнаружил, что был не совсем точен в предварительном определении состава гостей: среди них он не увидел ни одного конгрессмена. Но в общем он был близок к истине. Сенатором действительно оказался демократ из Калифорнии Фредерик Прентис, председатель сенатской комиссии по делам вооруженных сил, крупная фигура в своей партии и фактический контролер Пентагона. Присутствовал здесь и Адольф Коронски из федеральной торговой комиссии, назначенный на этот пост еще президентом-республиканцем Фрейзиером. Из журналистов наиболее солидным был Мэлколм Уотерс («Милки»), поставлявший для «Ассошиэйтед Пресс» материалы о Белом доме.

Личность сотрудника из аппарата Белого дома вызвала у Кейси улыбку: это был Поль Джирард, секретарь президента, ведавший назначением встреч и приемов. Кейси и Джирард дружили с тех пор, как Поль играл в баскетбольной команде своего университета, а Кейси был запасным в команде военно-морского флота. Они встречались в Вашингтоне как на деловой почве, так и в часы развлечений, и Кейси еще несколько лет назад решил, что Джирарду всегда можно довериться. Обладая недюжинным умом, он знал всю подноготную каждого сенатора и конгрессмена и пользовался абсолютным доверием президента Лимена. Природа наделила Джирарда почти отталкивающей внешностью — голова у него казалась несуразно большой, ноздри были вывернуты наружу, глаза вечно полуприкрыты. Незнакомые люди нередко принимали Джирарда за олуха, но уже на следующий день убеждались в своем глубоком заблуждении.

— А, Джигс! Привет, — сказал он, беря стакан с виски в левую руку и протягивая правую Кейси.

— Рад видеть тебя, Поль. По крайней мере я окажусь в хорошей компании, когда меня привлекут к ответственности за получение подношений от фирмы, выполняющей оборонные заказы.

— Ты же хорошо знаешь существующие на сей счет правила, Джигс, — в тон ему ответил Джирард. — Все, что человек съедает и выпивает не сходя с места, не считается взяткой. — Он показал на свой почти пустой стакан. — Ну а выпить я могу немало.

Кейси взял у подошедшего к ним по сигналу Джирарда официанта бокал джина, смешанного с тонизирующим напитком, и осмотрелся, отыскивая Мардж; поток гостей увлек ее за собой, и она оказалась среди дам, около азалий в нижней части сада. Вина и закуски заметно оживили разговоры. Кейси и Джирард как-то незаметно для себя присоединились к группе во главе с Уотерсом и Прентисом. Журналист и сенатор беседовали.

— Вы слышали, что завтра будут опубликованы результаты очередного опроса института Гэллапа? — спросил Уотерс безразличным тоном.

— Нет, не слыхал, но хочу высказать кое-какие предположения, — ответил Прентис. — Пожалуй, вновь наступило время еще раз определить степень популярности Лимена, и, по-моему, он должен радоваться, если за него выскажутся процентов сорок опрошенных.

На всей внешности Прентиса лежал отпечаток той самоуверенности, что вырабатывается на посту председателя сенатской комиссии годами власти, не отягощенной никакой ответственностью. Он мог критиковать, высказывать любые предположения, расследовать и насмехаться, не опасаясь, что ему укажут на его ошибки, потому что не он, а другие вырабатывали политику и проводили ее в жизнь.

На первый взгляд старший сенатор из Калифорнии не производил впечатления выдающегося деятеля, однако ему без труда удавалось внушить окружающим, что такому человеку, как он, ничего не стоит овладеть общим вниманием, что, кстати, он и делал. Пусть его талия была чересчур полной — это давало ему известное преимущество перед менее солидными людьми. Пусть его жесты были слишком размашистыми, а голос слишком громким для обычной беседы — это не вызывало протестов, поскольку казалось естественным для человека, привыкшего говорить, а не слушать.

Сейчас, посматривая на Уотерса и ожидая поддержки своего предположения, сенатор всем своим видом и выражением глаз намекал, что не потерпит никаких возражений. Но журналист и не думал возражать.

— Вы правы, сенатор, но ваша оценка слишком завышена. Результаты будут опубликованы завтра, и вы сможете убедиться, что только двадцать девять процентов опрошенных одобрят действия президента. Сотрудники института Гэллапа утверждают, что это самая низкая оценка популярности президента с тех пор, как они начали проводить опросы.

Прентис кивнул, несколько раз ткнул указательным пальцем в пространство.

— И объясняется все очень просто, — тоном лектора заявил он. — Президент верит России, а мы нет. Нам не нравится договор. Мы не верим, что русские уничтожат к первому июля некоторое число боевых частей для ракет и бомб.

Договор, договор, договор… Кейси, да и все остальные в Вашингтоне ни о чем другом не слышали с тех пор, как в январе собрался конгресс и президент Лимен с трудом набрал в сенате требуемые две трети голосов, чтобы ратифицировать договор. Казалось, население столицы разбилось на два лагеря, а страницы газет, заполненные письмами читателей, показывали, что то же самое происходит по всей стране. Кейси украдкой оглянулся — он был бы не прочь незаметно уйти, но его со всех сторон окружали гости.