Вам вреден кокаин мистер Холмс - Мейер Николас (книга бесплатный формат .txt) 📗

— Ну вот, старина, угощайтесь.

Не вставая с кресла у камина, Холмс протянул мне чашку с чаем. Рукав его халата мышиного цвета задрался, обнажив руку.

Она была испещрена следами уколов.

Не буду описывать содержание нашей грустной беседы, обо всем можно легко догадаться; мне не хотелось бы омрачать память об этом великом человеке, описывая в подробностях то действие, которое возымел на него ужасный наркотик.

Час спустя я покинул Бейкер-стрит — меня выпустили в окружающий мир почти с теми же предосторожностями, с какими впустили, — сел в другой кэб и вернулся домой.

Не успел я прийти в себя от потрясения, испытанного при виде недуга, поразившего Холмса, как меня уже подстерегала новая неожиданность. Едва я вошел, служанка сообщила, что меня хочет видеть один джентльмен.

— Разве вы не передали ему, что доктор Кэллингуорт согласился принять моих пациентов сегодня утром?

— Да, конечно, я говорила ему, сэр, — ответила девушка, — но этот джентльмен настаивал, что должен видеть именно вас. Мне было не очень-то удобно захлопнуть дверь у него перед носом, и я провела его в приемную.

— Ну это уж слишком, — подумал я с растущим раздражением и уже был готов устроить выговор служанке, но тут она робко протянула мне поднос.

— Вот его визитная карточка, сэр.

Я перевернул кусочек белого картона и вздрогнул, почувствовав, как кровь стынет у меня в жилах. Это была карточка профессора Мориарти. 

Биографическое

С минуту я тупо смотрел на визитку, а потом, вспомнив, что служанка все еще стоит передо мной, сунул карточку в карман, вернул девушке поднос и прошел в кабинет.

Я боялся думать. Я не хотел думать. Я вообще на это не был способен. Пусть сей господин, кто бы он ни был и как бы себя ни называл, все мне объяснит, если сможет. В ту минуту я не имел ни малейшего намерения и дальше строить догадки.

Посетитель встал, как только я открыл дверь. Это был человек невысокого роста, лет шестидесяти, стеснительный. В руках он держал шляпу, а на лице было выражение испуга и удивления, которые сменила робкая улыбка, после того как я назвал себя. Он протянул мне худую руку, и мы обменялись коротким рукопожатием. Одет он был хорошо, хотя и недорого. В нем чувствовался человек образованный, который тем не менее совершенно неопытен в житейских делах. Я мог бы легко представить себе его в монастырской келье, где его близорукие голубые глаза имели бы лишь одно предназначение: разбирать древние пергаменты. Лысина лишь усиливала его сходство с монахом. На голове не было никаких признаков растительности, за исключением седого венчика на затылке и висках.

— Я надеюсь, что не слишком обеспокоил вас, — сказал он тихо и озабоченно, — но дело мое весьма срочное и сугубо личное, так что именно с вами, а не с доктором Кэллингуортом я хотел бы...

— Да-да, конечно, — перебил я его с резкостью, которая, насколько я мог заметить, его изумила. — Прошу вас, объясните мне, в чем дело, — продолжал я более спокойным тоном и жестом пригласил его сесть, а сам пододвинул кресло и расположился напротив.

— Даже не знаю, как и начать. — У него была неприятная привычка все время вертеть в руках шляпу во время разговора. Я попытался представить его таким, каким описал мне Холмс: коварным злодеем, дьяволом, неподвижно сидящим в центре паутины заговоров — самой зловещей из тех, что когда-либо сплетал человек. Однако его внешность и манера держаться не помогали воображению.

— Я пришел к вам, — заговорил профессор с удвоенной энергией и решимостью, — потому что знаю из ваших записок, что вы самый близкий друг мистера Шерлока Холмса.

— Имею честь быть таковым, — с достоинством подтвердил я, сдержанно кивнув. Я дал себе слово быть настороже; хотя внешность его и не показалась мне подозрительной, я не хотел, чтобы меня обвели вокруг пальца.

— Как бы это сказать, — продолжал он, завертев шляпой еще сильнее, — но мистер Холмс, он, мне кажется, преследует меня, по-другому не скажешь.

— Он преследует вас? — воскликнул я.

— Да, — поспешно подтвердил он, вздрогнув от неожиданности и словно не понимая вопроса. — Я знаю, что это выгладит глупо, но у меня просто нет слов. Понимаете, он простаивает ночи напролет перед моим домом.

Мориарти украдкой взглянул на меня. Ободренный тем, что я не взорвался от возмущения, он продолжал:

— Так вот, он стоит ночами перед моим домом — не каждую ночь, конечно, но несколько раз в неделю — это точно. Днем он ходит за мной по пятам. Мне кажется, ему нет дела до того, что я знаю об этом. Да, вот еще что: он шлет мне письма.

— Письма?

— Да-да, точнее, телеграммы: строку-другую, не более. «Мориарти, берегись! Твои дни сочтены». Или что-нибудь в таком роде. Он даже говорил обо мне с моим директором.

— С директором? Какого директора вы имеете в виду?

— Мистера Прайса-Джонса — директора школы Ройлотт, где я служу учителем математики.

Это была маленькая частная школа в западной части Лондона.

— Директор вызвал меня и потребовал объяснения по поводу обвинений Холмса.

— Ну и что вы ему сказали?

— Я заявил, что затрудняюсь ответить на них, хотя бы потому, что не знаю, о чем идет речь. Тут директор мне все и выложил. — Мориарти повернулся в кресле и устремил на меня свой голубой взор. — Дорогой Ватсон, ваш друг убежден, что я в некотором роде — он никак не мог подыскать нужное слово — глава преступного мира. Причем самый распоследний негодяй, — добавил он, беспомощно всплеснув руками. — А теперь скажите по чести, сэр, — разве я хоть капельку похож на такого человека?

Не пришлось даже совершать над собой усилий, чтобы сказать, что ничего похожего я не вижу.

— Что же мне делать? — жалобно заныл коротышка. — Я знаю, ваш друг — хороший человек, вся Англия воздает ему хвалу. Однако по отношению ко мне он совершил ужасную ошибку, и я стал невинной жертвой.

Я пребывал в глубокой задумчивости и промолчал.

— Доктор, меньше всего на свете я хотел бы причинить ему беспокойство, — продолжал жаловаться Мориарти. — Но я отказываюсь что-либо понимать. Если не предпринять что-то немедленно, чтобы положить конец этому... этому преследованию, мне не останется ничего другого, как обратиться к своему адвокату.

— Я думаю, до этого не дойдет, — тотчас ответил я, хотя, должен признаться, не имел ни малейшего представления, что делать дальше.

— Искренне надеюсь, что это так, — согласился он. — Именно поэтому я здесь.

— Мой друг неважно себя чувствует, — ответил я, пытаясь нащупать верный путь. — То, как он себя ведет, ни в коей мере не соответствует его обычной манере. Если бы вы знали, какой он, когда здоровье его в порядке...

— Но я знаю, какой он бывает тогда, — перебил меня профессор, к моему глубокому удивлению.

— Вот как?

— Именно так, и, должен вам заметить, Шерлок был весьма обаятельным молодым человеком.

— Вы знали Шерлока в юности?

— Ну да, конечно. Я учил его математике.

Я смотрел на профессора не отрываясь и даже приоткрыв рот от удивления. По тому, как менялось выражение его лица, я понял, что он-то предполагал, что все это мне давно известно.

Я ответил, что нахожусь в полном неведении и попросил его рассказать, что он знает.

— Знаю-то я как раз совсем немного. — Голос его звучал все более жалобно.

— Вы, случаем, не писали трактат о биноме Ньютона? — перебил я его.

Он с удивлением посмотрел на меня.

— Разумеется, нет. Да и кто может сказать что-либо новое о биноме Ньютона, когда все давным-давно известно?

— Прошу прощения, продолжайте, пожалуйста.

— Как вы уже знаете, я оставил университет и стал учительствовать в доме сквайра Холмса. Оба мальчика, Майкрофт и Шерлок, были моими подопечными...

— Простите, что снова перебиваю вас, — сказал я в большом волнении, ведь Холмс никогда не рассказывал мне о своих родственниках. — Где это было?

— Как где? Конечно, в Суссексе, в родовом поместье.