Человек, который умер смеясь - Хэндлер Дэвид (читать полностью книгу без регистрации .txt, .fb2) 📗
Бутылка исчезла.
Зато кто-то оставил подарочек у меня на кровати. Там лежала старая пожелтевшая фотография Найта и Дэя из фильма «Продавцы содовой». Им тогда еще было двадцать с небольшим, лица совсем молодые. Они стояли за прилавком в форменных халатах и шапочках. У раздраженного Гейба на голове таяли два шарика мороженого. Ухмыляющийся Санни держал ложку для мороженого.
Фотография, подписанная Санни и Гейбом, была пришпилена к моей подушке дорогим кухонным ножом «Вустхоф».
Санни, одетый в ярко-синий махровый спортивный костюм, сидел у бассейна за стеклянным обеденным столом, накрытым на двоих, и прямо перед ним стояла моя бутылка «Джек Дэниэлс». Он читал «Дэйли вэрайети», а Лулу дремала у его ног.
Когда я подошел, он широко улыбнулся.
— Добро пожаловать в Лос-Анджелес, приятель. Как устроился?
Я положил подушку перед ним на стол точно в том виде, в котором ее нашел.
— Не люблю жаловаться на обслуживание, но в хороших отелях гостям на подушку перед сном кладут шоколадку в фирменной обертке. Я шоколад предпочитаю темный.
— Господи, где ты нашел эту старую фотку? — спросил Санни и наклонился поближе, чтобы ее рассмотреть. — Я ее лет двадцать не видел. И даже с автографом. Наверное, центов шестьдесят — семьдесят стоит. А зачем нож?
— Кто-то оставил вот это все у меня в комнате, пока я принимал душ.
Санни откинулся в кресле и подмигнул мне.
— Типа в качестве шутки?
— Это уж вы мне скажите, в каком качестве.
— Чего ты на меня-то так смотришь, приятель? Это не я.
— Ну, значит, кто-то другой. — Я покосился на мою бутылку, стоявшую перед ним.
— А-а-а, вот ты к чему клонишь. Ну ладно. — Санни подмигнул мне. — Забыл тебе рассказать, что здесь живет призрак Белы Лугоши [27]. Попрошу Марию дать тебе другую подушку, ладно? Садись.
Я остался стоять. Санни вел себя так, будто это в порядке вещей. Полить газон. Вынести мусор. Воткнуть нож в подушку.
Он постучал наманикюренным ногтем по моей бутылке.
— Кажется, нам придется с тобой обсудить этот вопрос.
— Это уж точно. Я буду делать что хочу, когда захочу, если это не мешает нашей работе. А вы не суйтесь ко мне в комнату, или я перееду в отель за ваш счет.
— Успокойся, приятель. Успокойся. Я знаю, каково это. Сам таким был. — Он задумчиво погладил бутылку. — У тебя будто отбирают то, что дает тебе чувство уверенности. Но я с тобой поделюсь одним секретом, приятель…
— Не стоит.
— Не нужна тебе эта бутылка. Ты и без нее справишься. Знаешь, чему я научился в Бетти-Фордовском центре? Твои проблемы, страхи, то, что тебя больше всего пугает,j— такое не с тобой одним происходит. У всех есть проблемы. Так что не надо себя ненавидеть. Лучше похвали себя. И сядь уже.
Я сел. Он налил мне апельсинового сока из графина.
— Свежевыжатый, из моих собственных апельсинов, никаких химикатов! — Он откинулся, сцепив руки на затылке. — Слушай, у меня в жизни тоже была тяжелая полоса. Я не готов был просить помощи, и от этого было еще хуже. Не хочу, чтобы ты повторял мои ошибки.
— Санни, давайте расставим все точки над «и». Я сюда не на психотерапию приехал. Я приехал писать вашу книгу. Работать. Оставьте меня в покое, или…
— Или что? Откажешься от работы? Давай по-честному, приятель. Я все про тебя выяснил. Тебе нужна эта книга, нужна не меньше, чем мне. Знаешь, какие у меня планы на следующую неделю? Буду ведущим конкурса красоты «Мисс танцовщица Лас-Вегаса» для кабельного телевидения. И все. Один день работы. Эту берлогу я оплатил из старых заработков — тогда-то деньги текли рекой, — а то бы жил сейчас на улице. Мы оба знавали деньки и получше, так что давай не будем морочить друг другу головы, а? — Он смягчился и положил мне на плечо волосатую руку. — Скажи мне, если я лезу не в свое дело…
— Вы лезете не в свое дело.
— …но я хочу, чтобы мы подружились. Для меня это важно. А если для меня это важно, значит, это важно, понимаешь? Мы будем много времени проводить вместе. Я собираюсь рассказывать тебе очень личные вещи. А если я буду выворачивать перед тобой душу, мне нужно ощущать, что и ты тоже со мной откровенен. Мне нужно, чтобы у нас был контакт, понимаешь? Пей свой сок.
Да, я сразу все правильно понял — в этом и состояла моя работа. Но при чем тут нож? Это Санни его оставил? Если Санни, то почему? А если не Санни, то кто? Я сделал глоток сока и вернулся к делу.
— Ладно. Только не надо на меня давить.
Он выпятил нижнюю губу.
— Ну да, иногда я слишком напираю, знаю. Извини.
— Да ничего.
— Судя по твоей книге, с родителями ты не особенно близок. Или это я опять слишком давлю?
— Нет, все нормально. Я… Да, правда, мы не особенно близки.
— А братья? Сестры?
Я покачал головой.
— Кому же ты тогда изливаешь душу? Друзьям?
— Для этого у меня есть писательство.
— Не понимаю я вас, писателей. К авторам комических диалогов я привык — они все чокнутые, но я их понимаю, потому что они тоже, в сущности, работают на публику, как и я. Но писатели… с чего бы человеку по собственной воле всю жизнь сидеть в комнате наедине с листком бумаги?
— Вы Генри Миллера когда-нибудь читали?
— Это который порнуху писал?
— Он однажды написал: «Ни один человек никогда бы не стал писать, если бы у него хватало мужества жить по тем принципам, в которые он верит».
— А ты во что веришь, Хоги?
— Да теперь уже почти ни во что.
— А знаешь, во что верю я? В людей. Мы все живем в общем мире. Мы все полны страхов. Я верю в людей. Я их люблю. Даже тебя люблю.
— Вы, случаем, не собираетесь меня обнять?
— Я бы не прочь, но сдается мне, тебе будет неприятно.
— Угадали.
— Да-а-а, с тобой придется повозиться, — ухмыльнулся Санни. — Еще как повозиться!
Пришла экономка Мария, невысокая коренастая женщина за пятьдесят, и принесла нам ланч — холодную курятину, салат, цельнозерновой хлеб и фрукты. Санни ел, наклонившись над тарелкой и закидывая в рот еду обеими руками.
— Слушай, Хоги, можно тебя попросить об одолжении? — сказал он. Изо рта у него при этом полетели крошки: — Это личное, и можешь отказаться, но… не хочешь потренироваться с нами с Виком? Вот увидишь, ты сразу почувствуешь себя лучше. И для книги это будет полезно, тебе не кажется? Если мы станем вместе потеть и пыхтеть… Ну в общем, я не знаю, писатель у нас ты…
Я еле слышно вздохнул. А, ладно, мне все равно не понравилось в зеркале, как я выгляжу.
— Ладно. Если хотите.
Санни засиял.
— Отлично. Ты не пожалеешь. А заодно, может, чуточку сократишь количество яда? Тебе понадобится много энергии. Хорошо, что ты не куришь. Я совсем это дело бросил. Было тяжело, знаешь ли. У меня же в выступлениях весь ритм на сигару был завязан.
— Яда?
— Понимаешь, парочка бокалов пива после работы — это приятно, я знаю. Или вино за ужином. Или даже рюмочка перед сном. Но держать бутылку в комнате — это как-то совсем уж грустно, тебе не кажется?
— Может, вы меня еще и постричься пошлете?
Он раздраженно то ли фыркнул, то ли всхрапнул — все его зрители прекрасно помнили этот звук.
— Я серьезно, Хоги. Тебе обязательно держать ее в комнате?
— Нет, мне необязательно держать ее…
— Отлично! Она будет в баре. Каждый раз, когда тебе понадобится. Ты меня очень порадовал, Хоги. Теперь все отлично. У нас получится прекрасная книжка, я в этом просто уверен. — Он откинулся на стуле и рыгнул. Тарелка у него была пуста — даже кости съел.
На стол упала тень — это подошел Вик. Он постучал по часам.
— Спасибо, Вик, — сказал Санни. — Ладно, Хоги, мне пора. Ребята из «Парамаунт ТВ» хотят обсудить со мной роль в пилотной серии новой комедии.
Я прокашлялся и подпихнул подушку в сторону Санни.
— А, да, — сказал он, будто совсем об этом забыл. — Хоги это нашел в своей комнате, Вик. Что думаешь?
Вик изучил подушку. Лицо его не выражало ничего.