Последний бог - Леонтьев Антон Валерьевич (книги txt) 📗
Николас уже понял, что фон Минхов предлагает ему шанс, которого он давно ждал. И какая разница, что он не является убежденным нацистом? Будет делать вид, что чтит все заповеди и законы рейха.
– Да! – ответил Николас с воодушевлением и посмотрел в глаза фон Минхову.
Тот поднялся с кресла, похлопал его по плечу:
– Я не сомневался, что вы примете верное решение. На днях состоится собрание «Тайной Германии», где будут приняты новые члены. Вы – один из них!
И Николас остался в Германии. Через некоторое время по секретным каналам ему пришло письмо от сэра Кассиуса, который, захлебываясь от счастья, сообщал, что очень рад взлету своего протеже.
Неделю спустя Николас сопровождал фон Минхова в Переднюю Померанию, где находился старинный замок, избранный резиденцией «Тайной Германии». Черные гранитные стены уходили ввысь, замок располагался на искусственном острове, расположенном посередине озера, – попасть в него можно было или по воздуху, или по разводному мосту.
На церемонии присутствовал сам Генрих Гиммлер, а также члены-учредители «Тайной Германии». Праздничное действо происходило в большой башне на рассвете. Не менее пятидесяти человек, облаченных в красно-черные плащи и кольчуги, с мечами в руках, расположились вокруг некоего подобия алтаря, на котором возвышалась огромная золотая чаша, изукрашенная мифологическими мотивами. Несколько молодых людей, в том числе и Николас, стояли в первом ряду – они, в отличие от членов организации, были без плащей, в белых одеждах.
То, что происходило далее, было похоже на магический обряд и навевало на Николаса скуку. Но Гиммлер, как известно, увлекался подобными «шаманскими» штучками и даже спонсировал поиски чаши Святого Грааля. Молодой человек делал вид, что чрезвычайно серьезно относится к костюмированному спектаклю, и следовал всем повелениям: приносил клятву, опускался на колени, разрезал ладонь и держал ее над чашей.
Наконец первые лучи солнца зажглись над темным лесом и, отраженные в особой системе зеркал, ударили с куполообразной крыши зала слепящим лучом в чашу с кровью, стоявшую на алтаре. Члены организации издали рык и подняли мечи. Генрих фон Минхов, облаченный в плащ и кольчугу, подал Николасу чашу с кровью.
– Пей! – воскликнул он.
Пересилив отвращение и стараясь, чтобы ни один мускул на лице не дрогнул, молодой человек поднес золотую чашу (сделанную из золота, конфискованного у репрессированных евреев, как он узнал позднее) к губам. В лицо ударил специфический запах крови, и молодой человек сделал вид, что глотает ее. После чего передал чашу другому неофиту. Когда все испили из нее, солнце стояло уже высоко над горизонтом, и через цветные витражи лучи лились в зал, создавая небывалую, сказочную атмосферу. Николас подумал, что все рассчитано верно: дабы люди служили верой и правдой, нужно сделать их сопричастными к чуду.
Николас опустился на одно колено и склонил голову. Тяжелый меч лег ему на правое плечо.
– Отныне и во веки веков ты становишься нашим братом! – произнес Генрих фон Минхов. – Теперь ты брат Дома Тора!
Николас, как то и предписывал устав, поднялся и, вскинув руку в нацистском приветствии, принес короткую клятву. На шею ему повесили платиновую цепочку со знаком ю. Эта руна в скандинавском алфавите носила название «тор» и символизировала «шип смерти» (что импонировало Николасу), но в то же время и «шип жизни», посредством которого вечное перерождение побеждает смерть. Кроме того, Николасу нанесли татуировку на правое плечо – значок все той же руны. Молодой человек, ставший полноправным членом «Тайной Германии», покинул замок вместе с фон Минховом. В автомобиле тот передал ему пергаментный сверток с большой красной сургучной печатью.
– Ну что ж, брат Дома Тора, бога-громовержца, поздравляю тебя с вступлением в братство. Знак Тора, полученный тобой сегодня, нужно носить всегда: это твой амулет и одновременно удостоверение члена «Тайной Германии». Тор притупляет орудие противника, желающего твоей гибели, и помогает владельцу амулета одержать верх над силами смерти, вечно возвращаться к жизни, в то время как сам он может сеять смерть. Все, кто является членами «Тайной Германии», делают отличную карьеру. Теперь ты будешь находиться под моим началом. И у меня уже имеется для тебя первое задание...
Оно оказалось не таким захватывающим, как мечтал Николас: всего-навсего требовалось провести ревизию в нескольких банках, принадлежащих австрийским евреям, и составить полный список их имущества. Но он справился с поручением блестяще, за что получил благодарность от Гиммлера и свой первый чин – штурмбаннфюрера.
«Тайная Германия» была легендарным сообществом, попасть в которое стремились многие. Фон Минхов как-то рассказал Николасу, что сам рейхсмаршал Геринг настойчиво предлагал внести на рассмотрение собственную кандидатуру, но Гиммлер, который терпеть не мог жовиального толстяка-морфиниста, всегда под благовидными предлогами отказывал ему. Организация обладала большими финансовыми средствами, ее члены поддерживали друг друга и помогали делать карьеру, и Николас не сомневался – вскоре, после победы рейха над врагами, он сумеет осуществить все свои честолюбивые мечты.
Однако Николасу не хотелось ждать, да и были у него сомнения по поводу захватнической политики фюрера. Как-то, вскоре после капитуляции Варшавы, он осторожно поделился своими сомнениями с Генрихом фон Минховом.
– Только не говори об этом ни с кем больше, – предупредил его штандартенфюрер, – иначе тебе не поможет даже членство в «Тайной Германии». Знаешь, для чего Гиммлер в действительности создал организацию, более похожую на итальянскую каморру? Он ждет удобного момента, чтобы устранить Гитлера и самому прийти к власти. А чтобы достигнуть цели и, главное, после путча удержаться у руля, ему нужны лояльные сторонники и верные сотрудники. Я уже говорил тебе, что не имею ничего против несчастных евреев, однако их полезно уничтожать, потому что именно в их руках аккумулированы большие богатства, и забрать их – наша наипервейшая задача. Фюрер ослеплен внезапными успехами, на которые и сам не рассчитывал, и теперь мнит себя всемогущим. Уже утвержден новый план – после Польши он желает присоединить к рейху мелкие соседние страны, и, самое главное, Францию. Похоже, нас ожидает та же участь, что и римлян, – слишком большая территория рождает слишком большие проблемы...
Николас думал о том, что после прихода к власти Гиммлера его покровитель фон Минхов займет одно из ключевых мест в новой иерархии, а значит, он сам сможет заправлять делами в Берлине.
Несмотря на сомнения многих генералов, французский поход вермахта завершился скорой капитуляцией давнего немецкого врага. Фон Минхов вместе с Николасом посетили Париж, где молодой человек первым делом узнал, что произошло с Мстиславом Всеволжским. Как оказалось, философ все еще жив – ему было под семьдесят, и он обитал все в том же особняке, где когда-то давным-давно жил и юный Николай.
Николас посетил кладбище, на котором покоилась Семирамида Пегас, постоял около ее могилы, и на его глаза навернулись слезы. Прежняя злость в отношении приемного отца превратилась в жгучую ненависть, ведь Всеволжский наслаждался жизнью в обществе своей новой жены и тратил деньги Семирамиды.
Фон Минхов получил из Берлина список тех парижан, которых подлежало сослать в концентрационные лагеря. Просмотрев бумаги, Николас не обнаружил в нем Всеволжского и добавил его имя и имя его новой жены. А затем не отказал себе в удовольствии лично явиться к философу. А тот даже не узнал своего приемного сына – наверняка забыл о нем в тот же момент, как отправил много лет назад в английский интернат, ни разу не поинтересовался судьбой мальчика.
Всеволжский постарел и погрузнел. Заикаясь от страха, он пытался что-то объяснить блестящему молодому эсэсовцу, то есть Николасу, руководившему обыском в его особняке.
– Месье, это какая-то ужасная ошибка, – бормотал он, тряся козлиной бородой. – Поверьте мне, я являюсь поклонником немецкого духа! Кант, Гегель и в особенности Ницше – мои любимые философы! Я такой же противник разнузданной юдократии, как и великий немецкий фюрер! Евреи виноваты во всех бедах, начиная от смерти Христа и заканчивая большевистским переворотом в России! Вот, посмотрите, в своих трудах я всегда критически относился к евреям... – И философ пытался продемонстрировать свои опусы.
