Исправление настоящего (СИ) - Терновский Юрий (книги регистрация онлайн TXT) 📗
— Извини, — буркнул он, поднимаясь, — я в уборную. А ты пока вспомни, чем тебе еще запомнился этот ряженый псих из ночного клуба, кроме того, что он был в маске и вокруг него кружился какой-то скоморох.
— У него глаза были разные, — бросила вдогонку Кэт, — и воняло враньем изо рта. Все последующие дни, что я провела в твоем подвале, мне почему-то казалось, что это именно твой запах и есть.
— Креститься не пробовала?
— Нет, дай мне руку, пожалуйста, — попросила она и стала внимательно ее рассматривать.
— Можешь не гадать, — скептически усмехнулся он, — моя линия жизни тебе ничего скажет.
— Зато скажет твой указательный палец, — провела она медленно своим красивым ноготком по его забинтованному пальцу. — Не поверишь, но у того клоуна из ночного клуба был точно такой же обрубок.
— Такой же обрубок, как у меня? — удивился Погорел, не веря в очередную байку.
— Не поверишь, — ответила серьезно Кэт, — но прямо точь в точь. Не расскажешь, где фаланги лишился?
Глава 58
Погорел сжал пальцы в кулак и убрал руку за спину.
— Когда очнулся в полиции после неудачного угона «Майбаха», пальца уже не было. Может, пулей срезало, — предположил он, — или железом в машине рубануло. При аварии можно чего угодно лишиться.
— Верю, — кивнула Кэт, — сам себе ты его точно не рубил. И до сих пор не зажил, бедняжка.
— Один раз у меня указательный палец гнил с восьмого по десятый класс, несколько раз ноготь снимали, потом решили отхватить фалангу. Тогда я пошел к другому доктору и тот все все исправил. Хочешь, чтоб за несколько дней обрубок зажил?
— На это и весь расчет, — вздохнула женщина. — Ты или, в самом деле, замороченный, сдвинувшийся на своей неповторимости, маньяк, или…
— …или совсем конченный идиот, — закончил он чужую мысль. — Со своим обрубком в чужой монастырь.
— Ты кретин, похищающий глупышек для их же собственного блага.
— В сам точку, зайка. А тогда ответь, как полиция узнала, что именно я тебя похитил? Свои визитки я возле ночного клуба не разбрасывал.
— Ты меня спрашиваешь? — пожала плечами Кэт. — Кто-то тебя сдал, не иначе, я последние несколько дней новостей не смотрела. Видите ли, там где меня, предположительно, спасали от жизни, так вот в том месте с этим было туговато, зато порнографии хоть отбавляй. Ты в молодости не на то время тратил.
— Повторяю еще раз, запиши на бумажке, если на ходу забываешь, — упрекнул он ее, — что это не мой гараж и не мой подвал, я арендовал его всего несколько недель назад.
— Пусть так, и успел уже натащить туда столько гадости, — кивнула неисправимая вредина.
— Ты про себя любимую? — улыбнулся Погорел, довольный своим остроумием. И надо было видеть в этот момент его радостную рожу, чтобы уже в следующий момент не проехаться по ней своими ноготками. Мужчина увернулся, там и без этого царапин хватало.
— Мерзавец!
— От мерзавки слышу!
— И кто, по-твоему, донес в полицию, что меня похитил именно ты, а не кто-то другой из моего чудного окружения. Знаешь, дорогой, мне твои придирки к моим компаньонам и друзьям уже надоели. Выходит, что из твоего окружения все чистенькие и пушистенькие, а из моего — одни свихнувшиеся уроды.
— Вот именно, — тут же согласился с ней Погорел, — осталось только узнать, кто этот доброжелатель, сдавший меня, и задачка будет решена.
— Все так просто? — скептически прищурилась Кэт.
— Проще не бывает, — он жадно затянулся, выпустил в небо длинную струю дыма и добавил: — И эту сволочь, неважно, из чьего она окружения, которая все это устроила, я обязательно уже очень скоро найду и покараю.
— Какие мы крутые, а я думала, что все уже закончилось, — вздохнула Кэт. — Блин, все еще только начинается.
— Продолжается, — уточнил Погорел. — Охота еще не закончилась. Забыла уже, что не я тебя похитил, а некто неизвестный, у кого я тебя лишь отбил.
— Чтоб использовать вместо приманки, — Кэт коснулась его руки, — поэтому я все же решила подстраховаться, ты же не сказал мне, у кого ты меня отбил. Вот я и думаю, что ты действовал с ними заодно и сейчас действуешь, чтоб все свалить на меня. Поэтому, извини, дорогой, но я попросила Владлена Ильича вызвать полицию. Какой бы ты не был хороший на словах, прости, но своих людей я знаю лучше, чем тебя. И как бы ты сладко не стелил, но они меня в своих казематах сутками не держали.
— И зачем ты мне это рассказала?
— Не знаю, — пожала она плечами, — просто… Ты мне тоже зря про грузовик рассказал, не в твою пользу рассказик. Просто у тебя еще есть немного времени, чтобы смыться. И мне не придется тогда объяснять, зачем я в тебя стреляла. Более того, обещаю, что я вообще забуду о твоем существовании, скоморох-капитан.
— Ты бы лучше вспомнила, чего с тобой не было, чем забывать то, что уже произошло.
— И это все, что ты мне хотел бы сказать на прощание, — спросила Кэт, сжав губы, в глаза которой лучше было и вовсе не смотреть.
— Я никуда не ухожу. Идем в дом, а то твой надежный друг совсем заждался, выпьем по рюмке, разбавим черное прозрачным.
— Кому что, а русскому нажраться, — поднялась с лавки Кэт. — Я так поняла, что ты игнорировал предложение свободы, что ж…
— Ты все правильно поняла.
— Сама не знаю, что творю, — произнесла Кэт уже на ходу, направляясь в дом. — Говорят, что жертва частенько влюбляется в своего палача…
Мужчина пожал плечами, ему только любви и не хватало.
— Хорошо, что хоть палач пока еще не втюрился в свою жертву, — вздохнул тяжело он, ясно понимая после разговора, что понимает все меньше и меньше в происходящем.
Величественный овальный стол, занимающий приличную часть хмурой столовой, окна в которой были задернуты плотными портьерами, пропускающими света достаточно, чтобы не промахнуться мимо рта во время трапезы, был накрыт почти скромно и даже с какой-то претензией на испорченный вкус: по центру красовалась Андроповка — водка с зеленой этикеткой — по цене 4 руб.80 коп. за бутылку, хранившейся, видимо, еще с тех самых времен, когда ее было так же трудно достать, как потом очень легко в два с половиной стакана выпить. Отдать должное хозяину, стаканов на столе все же не было, вместо них зеркальную гладь украшали граненые стопки, расставленные на таком приличном расстоянии друг от друга, чтобы незваные гости оставили даже мысль перекинуться между собой ненужным словцом, дабы исключить даже малейшую возможность общения. С налетом несмываемого прошлого, эти столпы, канувшего в лету социалистического реализма, выглядели более чем чудовищно. Грубо «нарубленный топором» салат из помидоров и огурцов отбивал аппетит в пластмассовой салатнице, какой пользовалась еще, судя по ужасному виду, еще прабабка хозяина, в чем даже была какая-то своеобразная прелесть пренебрежения к гостям, — не хочешь, не жри. Зато с тарелками из немецкого сервиза не было никаких проблем, с откормленными голыми клушами из средневекового безобразия кистей великих сумасшедших эпохи возрождения, они должны были как нельзя лучше способствовать аппетиту. Более того, своими возбуждающими телесами, они как бы уже подготавливали трапезничающих к соответствующему удовлетворению своих дальнейших потребностей уже в более интимной обстановке. Но это уже по мысли хозяина, которой он так и не поделился со своими гостями, предпочитая, наверное, занять место одного из них в постели с другой. Или просто остерегающегося, чтобы не нарваться… Пару слов о столовых приборах: прилично-покусанные алюминиевые вилки, судя по всему, попали на этот стол прямо из советского общепита, спертые оттуда по причине полной несостоятельности воришки в светлые самые светлые дни нищей студенческой молодости. Сам же воришка — Владлен Ильич Босяткин — самопровозглашенный аристократ в первом поколении, важно восседал теперь в обтягивающих ляжки белых лосинах и камзоле времен невезучего Павла на своем любимом антикварном диване с прямой высокой спинкой и обтянутыми кожей круглыми подлокотниками.
