Праздничный коридор (СИ) - Ильянкова Валентина Михайловна (читать книги онлайн бесплатно регистрация .TXT) 📗

— Я догадываюсь, кто мог это написать. Сказать?

— Нет. Догадки и предположения, это еще не факт. Сомнениями и излишней подозрительностью можно оскорбить, или унизить невинного человека. Пусть остается все так, как есть. Анонимщик сам проявится.

— Хорошо, Вам Зоя Николаевна, быть благородной — у вас все благополучно, Вы скоро оставите эту работу, будете отдыхать в кругу своей семьи.

— По поводу работы — я буду без нее скучать. Насчет благополучия — не жалуюсь, но и меня, порой, штормит от незаслуженных обид. Жизнь не может быть постоянно сияющей и розовой. И жить в таком благополучии, наверное, очень скучно. Хорошо, когда в жизни всего в меру: и удачи чередуются с неудачами, а радость с печалью. В моей жизни хватало всего, но, вопреки всему, я чувствую себя счастливой. Но вернемся к работе — вместо меня Анцев назначает Ивана. Думаю, что в обиду Иван тебя не даст. Кстати, и сам Анцев к анонимным заявлениям относится с определенной брезгливостью, поэтому, пока тебе ничего не угрожает.

Говоря о незаслуженных обидах, Зося сразу вспомнила свою недавнюю встречу с мамой любимого Александра.

У Зоси был назначен прием у директора предприятия, банковского клиента. Проводить ее вызвался Иван, Зося сразу согласилась — хотела представить своего заместителя клиентам. После мокрого снега на земле образовалась корочка льда и, выйдя из машины, Зося крепко держалась за руку своего спутника. Деловая встреча прошла удачно, они оживленно обсуждали ее детали. На банковском крылечке, в компании Нины Петровны стояла Анцева.

Татьяна Алексеевна презрительно осмотрела явно обозначенный живот Зоси и громко сказала:

— Вот ведь какая молодежь пошла — ни стыда, ни совести! Живот нагуляла неизвестно от кого, а сейчас, за женатого цепляется. Хорошо, что от моей семьи отстала, а то все норовила моего сына на себе женить. Такие вертихвостки, как эта, не имеют даже представление о девичьей гордости и достоинстве.

Зося еще крепче прижала к себе руку Ивана, подойдя совсем близко к Анцевой, произнесла:

— Здравствуйте, Татьяна Алексеевна. И Вам жизненной удачи и счастливого дня.

Когда за Зосейи Иваном захлопнулась входная дверь, обычно сдержанная и скупая на слова Нина Петровна сказала:

— Нехорошо, как-то, Татьяна Алексеевна, вы поступили. Ни в чем перед Вами Ромашова не виновата. Рожать ребенка или нет — ее личное дело. А что без мужа, так это иногда бывает даже хорошо. Мужики настоящие нынче вывелись — все норовят к женщине на иждивение устроиться. Так уж лучше сразу отказаться от лишнего нахлебника, и не утруждать себя бестолковым замужеством.

Идя по коридору, и все так же, держа Зосю под руку, Иван удивлялся:

— Чего вызверилась? Санька и раньше говорил, что у него деспотичная мать, но, чтобы такое себе позволить! А может за Саньку переживает? Она вроде собирается переезжать в Москву, к сыну.

— С Саней все в порядке?

— Не совсем. Он пить начал, я когда-то ему вечером позвонил, а он трех слов связать не может. На следующий день мне сам позвонил и сказал, что выпил, а потом травку покурил, вот и развезло.

— Чтобы Саня запил? И траву курит? Не может такого быть, возможно, это был единичный случай?

— Не знаю, что там происходит на самом деле, но он мне сам говорил, что потерял всякий интерес к жизни. Может быть, ты сама ему позвонишь, вы ведь друзья, не так ли?

— Да, все правильно, но звонить ему я не буду — боюсь, что этот звонок будет не во благо, а во вред. Но тебя убедительно прошу — звони ему, пожалуйста, и как можно чаще. А ты ему о моей беременности ничего не говорил?

— Нет, он ничего о тебе не спрашивает, а я предпочитаю с этой темой не навязываться. Про твою беременность он, наверняка, наслышан. Неужели, его мама могла промолчать о такой невероятной новости? Если ты мне поручаешь, то я ему могу мозги вправить на место. Решай! Нужно что-то передать?

— Ни в коем случае. Пусть все идет своим чередом. Я скоро ухожу в декретный отпуск, не буду больше мозолить глаза его маме.

И вот он — больничный лист. Зося держала в руках голубенькую бумажку и собиралась отнести ее в бухгалтерию. Но в этот момент зазвонил внутренний телефон, Анцев неожиданно пригласил ее в свой кабинет. Когда Зося вошла, он поднялся ей навстречу и обнял за плечи:

— Что, Зосенька, пора готовиться к встрече с сыном?

— Да, вот больничный лист получила, и хочу сдать его в бухгалтерию. Дела я уже передала Якушеву, просила его мне звонить по любым затруднительным вопросам. Хотя я считаю, что он сам со всем справится.

— Я вовсе не собираюсь с тобой обсуждать деловые качества твоего заместителя. Я хочу с тобой поговорить о своем внуке. Не делай удивленные глаза — я не вчера на свет родился и давно понял, что у меня скоро будет внук. Скажи мне, Зосенька, ты часто уличала меня во лжи или непорядочности? Сейчас я прошу тебя ответить мне так же честно и правдиво. У меня единственный сын, и к рождению своего первого внука я не могу остаться равнодушным. Я не знаю, что думает по поводу рождения ребенка Александр и почему вы не вместе. Свои взаимоотношения вы вправе решить самостоятельно. Поэтому, я ни в коем случае не собираюсь вторгаться на территорию вашего личного пространства, но и от внука отказываться не хочу. Так я жду от тебя правду, Зосенька.

— Да, Александр Михайлович, это Ваш внук. И имя у него будет ваше, родовое — Санечка.

— Замечательно, значит, будет Александр третий. Мне поговорить со своим сыном о его недостойном поведении?

— Нет, я не хочу навязывать ему ребенка. Лучше ему не знать, что он скоро станет отцом. Возможно, он заведет семью, у него появится любимая женщина и дети. Во всяком случае, я искренне желаю ему счастья. Поэтому не хочу связывать его свободу обязательствами. Так будет лучше всем.

— Где-то ты права, Зосенька. Брак по принуждению из-за рождения ребенка не может стать счастливым. Это так! Но и ребенка ты зря от него скрываешь — он тоже имеет право знать, что скоро станет отцом. А вот дальше — это уже его выбор. Может, ты ему позвонишь и все расскажешь?

— Нет, я не могу допустить, чтобы он во имя жалости совершил благородный поступок — сделал предложение. Мой отказ, а именно так все и будет, больно ранит его самолюбие. Ребенка я не собираюсь от него прятать. Санечка подрастет, тогда познакомится со своим папой. Правда, только в том случае, если папа сам этого захочет.

— Но я уже люблю своего внука. Мне ты не будешь запрещать участвовать в его воспитании и заботиться о вас обоих?

— Александр Михайлович! Как Вы можете вообще такое спрашивать? Ваше право видеться с Санечкой и со мной в любое время.

— Значит, мы с тобой вместе будем растить малыша?

— Конечно.

— Тогда я тебе по-родственному сообщаю, Зосенька, что в правительстве страны мне предложили возглавить наш головной банк. Я предложение принял, но с условием — переезд в Москву возможен только через два-три месяца. Учли мои семейные обстоятельства и согласились ожидать. Хочу дождаться рядом с тобой рождение своего внука.

— Вы меня удивили, Александр Михайлович — Вы же еще тогда не знали, что у Вас скоро будет внук?

— Почему не знал? Не просто знал, а был уверен. Ожидал, что ты сама мне об этом скажешь. Но понял, что не дождусь твоего признания, поэтому решил сам предъявить права на твоего ребенка. Прости, оговорился — теперь уже на нашего ребенка. Этот ребенок, Зосенька, настоящая удача в моей жизни. На него у меня большие планы — я надеюсь, что именно он станет наследником моей жизни и дела. Еще этот малыш связывает нас родством с твоим отцом, а это замечательно. У нас с Николаем Васильевичем появляются общие интересы, и может образоваться некий семейный промышленно-финансовый союз. И, надеюсь, он станет очень продуктивным. Все в будущем, Зосенька. Отправляйся домой, детка, не беспокойся о работе — главное сейчас твое здоровье и ребенок. Остальные блага для тебя и малыша мы купим за деньги.

— За деньги? Возможно, это правильно, но деньги для своей семьи я должна зарабатывать самостоятельно. Да, я ухожу домой, где очень тепло и уютно. Но там, Александр Михайлович, не будет Вас. А я привыкла своими радостями и неудачами делиться с Вами. Вот такой парадокс — вроде все хорошо, а в итоге получается совсем плохо.