Последняя воля Нобеля - Марклунд Лиза (читать книги онлайн без сокращений TXT) 📗
Чин из полиции безопасности громко застонал и сел к столу.
— Нам надо тонко решить эту проблему, — сказал Бертстранд. — Главное, чтобы мы все говорили нужные вещи, а о других вещах вообще умолчали.
Он едва заметно улыбнулся.
— Так как, ты говоришь, чувствует себя твой малыш? Ему девять месяцев? Слушай, ты не хочешь провести с ним какое-то время?
Антон тупо кивнул. Говорить он уже не мог.
Солнце стало по-настоящему жарким. Стоял погожий теплый летний день.
Анника вышла на улицу и принялась медленно бродить по саду, ожидая, когда обуются дети.
Новая клумба, надо признать, не отличалась особой красотой. Цветы выглядели вялыми и несвежими, к тому же их оказалось мало. Но если повезет, то за лето они наберутся сил и станут красивее и сильнее.
Свекровь сморщила нос и ехидно поинтересовалась, почему Анника не помогла детям посадить цветы нормально.
— Это я их посадила, — ответила Анника. — Тебе не нравится?
Дорис Самуэльссон предпочла сменить тему.
На крыльцо, нехотя волоча ноги, вышел Калле. Он взял мать за руку и зарылся носом в ее джинсы.
— Я хочу сегодня остаться дома, — сказал он.
— Почему? — спросила Анника, присев перед сыном на корточках. — Ты неважно себя чувствуешь или просто устал?
— Я просто хочу остаться дома, — повторил Калле.
— Но мне теперь надо снова ходить на работу, — напомнила Анника, погладив сынишку по голове. — Еще пара недель, и папа пойдет в отпуск. Вот тогда ты будешь все время дома, и вы почти все лето будете ходить купаться с папой. Это будет здорово, правда?
Мальчик кивнул, и Анника повела его к машине.
Эллен сама забралась на заднее сиденье. Анника помогла ей пристегнуться, и машина тронулась.
Они подъехали к детскому саду. Эллен выпрыгнула из машины и побежала в группу, прижимая к себе Поппи и Людде и болтая с воспитательницами. Калле не хотел никуда идти.
— Что случилось, сынок? — спросила Анника. — Почему ты не хочешь идти?
— Иди сюда, — окликнула его Лотта, одна из заботливых воспитательниц, старавшихся, чтобы Калле освоился в новом садике. — Ты сегодня приехал очень рано, у тебя будет время поиграть с компьютером до завтрака, если хочешь. Идем?
Мальчик кивнул, взял Лотту за руку и исчез в группе.
«Помоги ему, — мысленно взмолилась Анника. — Прошу вас, кто-нибудь, помогите моим детям, когда я сама не в состоянии это сделать».
Она села за руль и поехала домой. Сегодня был последний день ее долгого отпуска.
Она убрала остатки завтрака. Составила список продуктов, которые собиралась купить для сегодняшнего ужина. Сделала кофе. Выпила его.
Потом села у кухонного окна, чувствуя, как снова начало давить грудь.
Поставив кружку в раковину, отправилась к компьютеру.
Вчера она попыталась поработать на террасе, но батарейки оказались неисправными, поэтому пришлось подключиться к сети и работать в доме.
Кабинет был небольшой и завален чуть ли не до потолка. Бумаги Томаса, книги и докладные кучами лежали в самых немыслимых местах. Интересно, в его кабинете в министерстве царит такой же беспорядок? Анника быстро сложила документы аккуратными стопками, отодвинула в сторону компьютер Томаса и поставила на стол свой ноутбук.
Войдя в Интернет, она перешла на домашнюю страницу «Квельспрессен». У нее зарябило в глазах от мельтешения строк, и пришлось заморозить страницу, чтобы прочитать их.
В воскресенье событий было мало. Ходят слухи, что принцесса Мадлен решила освоить парусный спорт. На поп-звезду Дарин было совершено нападение — по-видимому, на сексуальной почве; в Борленге восемнадцатилетний парень был ранен в ногу полицейским. Златан забил решающий гол.
Ни слова о Каролине фон Беринг.
Ни слова об убийствах на нобелевском банкете.
«Как будто вообще ничего не произошло. Люди уже начали говорить: „Ах да, нобелевский банкет. Там, кажется, кто-то умер? Кто-то упал с моста в озеро или что-то в этом роде, да?“».
Она и сама уже стала забывать многие детали. Прошло шесть месяцев, и воспоминания о банкете подернулись туманной дымкой. Музыка стихла, пресные блюда окончательно потеряли вкус.
Осталась одна только Каролина, остался ее умоляющий взгляд — взгляд умирающего человека.
Анника — как уже делала не один раз — открыла свой электронный адрес, [email protected] и открыла текст своей заметки о нобелевском банкете из электронного архива.
Какая удача, что она все записала по горячим следам. Отлично, что все ее мысли здесь, что записаны все ее незамутненные аберрациями памяти впечатления. Впечатления об освещении, о бокалах, танцах, конечно, о Боссе. Впечатления от того, как ее толкнули, воспоминание о синяке на ноге, о бретельке, о Каролине и ее крови, о желтых глазах.
Эти желтые глаза…
Она прищурилась и взглянула в эти глаза, вызывая свое воспоминание о них.
Как быстро тускнеет память.
Анника закрыла архив и проверила почту, через которую выходила на сайт газеты.
Три новых сообщения.
Вечер в детском саду. Родители приносят пирожные, мы готовим кофе и соки!
Анника долго смотрела на это сообщение.
Письмо пришло из детского сада в Кунгсхольме, пришло по ошибке. Ведь они туда больше не ходят, но их имена не вычеркнули из списка автоматической рассылки.
Они распрощались и с этой частью прежней жизни.
Анника открыла второе сообщение. Новая батарея.
Можно получить новую батарею взамен неисправной. У Спикена, в редакции новостей, после одиннадцати в любое время. Великолепно!
Она занесла руку над клавиатурой, помедлила и открыла третье письмо.
Ты лжешь и будешь за это наказана!
Имя отправителя заставило ее рывком склониться к монитору: Нобель жив.
Что за чертовщина?
Она щелкнула мышкой, чтобы открыть текст.
Ты — лицемерка, — прочла Анника. — Выставляешь себя поборницей правды, но несешь в мир одну лишь ложь и тьму.
Что такое?
Она подкрутила текст и стала читать дальше.
Я знаю всю правду о Нобелевской ассамблее. Лицемер и циник высшей пробы, Макиавелли Нобелевского комитета, человек, превративший разрушение в искусство, а деспотизм в добродетель, этот человек думает, что, вышвырнув меня прочь, заткнул мне рот, но расплата не замедлит себя ждать — спроси об этом у Немезиды, спроси у Каролины фон Беринг, спроси у Биргитты Ларсен!
Ага, подумала Анника и посмотрела на подпись отправителя: «Нобель жив». Она открыла «Свойства» и обнаружила реальный адрес отправителя: [email protected]
Она глубоко вздохнула. Могла бы и сама догадаться, кто это!
Но что он имел в виду — о ком он говорил? Об Эрнсте Эрикссоне, преемнике Каролины на посту председателя Нобелевского комитета?
Все всё знают, но никто ничего не говорит вслух. Все участвуют в этой грязной игре. Самого влиятельного человека подкупила, окружила лестью, снабдила акциями, засыпала роскошью фармацевтическая компания, и теперь он почил на лаврах в зловонной пасти этого чудовища. Он стал много пить, публикует ненадежные результаты. Сейчас его метод лечения рассеянного склероза испытывают на людях, но где результаты опытов на животных? Почему их тайно захоронили? Мы все должны отвечать за свои действия. Чья жизнь важнее? Могущественного и влиятельного человека или человека больного и немощного?
Волнение Анники нарастало с каждым прочитанным словом.
Твоя подруга — оппортунистка, убирающая с дороги мешающих ей коллег. Я понимаю, что происходит. Сейчас в расчет принимают только деньги, все служат Мамоне. Теперь она снова купила себе место в мире, место за столом голодных, где день за днем режут свинью Серимнира, не думая о последствиях…
Последний абзац письма был обращен лично к ней.
На тебе громадная ответственность перед миром, перед собой за сохранение правды, но ты предала эту ответственность.
Предательство не останется безнаказанным.
НЕ ОСТАНЕТСЯ БЕЗНАКАЗАННЫМ!
