Сервис с летальным исходом - Васина Нина Степановна (книги онлайн без регистрации txt) 📗
— Алло? Говорите, я слушаю. Коля? Коля, это ты? Я знаю, что это ты, отвечай! Коля, мы с папой очень беспокоимся, я тут консультировалась у психиатра, он говорит, что ты имеешь дело с неврастеническими проявлениями… Минутку, у меня записано. Вот. У этой женщины, с которой ты сейчас живешь, могут наблюдаться циклотимические шизоидные припадки с отключением регулирующих рефлексов и неврастенические проявления страха и отчаяния, связанные с повышенной лактацией. Коля, ты знаешь, что такое повышенная лактация? Это…
— Это когда молоко течет из груди по животу, болит голова и повышается температура, — перебиваю я мамочку и кладу трубку.
Итак. Собираюсь с духом и набираю другой московский номер. Занято. Ставлю на автодозвон и стараюсь ни о чем не думать. Не получается. Во сколько открываются медицинские учреждения? В восемь? Тогда позвонить могли в восемь десять, в восемь тридцать… Понял ли дядюшка, чего хотел племя ник?.. Позвал ли к телефону жену или бросил трубку и начал выяснять отношения?.. Прервал ли следующий телефонный звонок их скандал, или позвонили позже, когда Ляля кое-как убедила мужа, что Коля — просто “истекающий половой истомой” подросток, а она тут ни при чем, и тенор Сидоркин пошел на кухню жарить рыбу, а позвонили в девять?..
Гудок!!
— Институт гематологии, лаборатория.
“Не было рыбы! — я нервно подпрыгиваю несколько раз. — Не было рыбы, как же я забыла — была курица в микроволновке!”
Меня так подкосило это небольшое расследование, что я еле доползла до кухни. Сначала я ничего не поняла, только тупо стояла и пыталась определить, что за странное существо копошится между столом и раковиной, страшно сопя и подвывая. А когда догадалась, полила на них из графина.
Артур и Коля расцепились и сели, тяжело дыша и расставив ноги. Махровый халат на Артуре размотался, семейные трусы Коли сильно пострадали в области ширинки, я вынуждена сравнивать, так сказать, в натуре, половые органы разномастных самцов — блондина и брюнета.
— Мальчики, прекратите драться, мойте руки и садитесь за стол.
— Он!.. — захлебывается Коля, — он сказал, ты не представляешь!.. Он сказал, что ребенок…
— Можете объяснить, что здесь вообще происходит? — жалобно интересуется Артур, пытаясь закрыться полами халата. — Кто этот мальчик? Почему он все время на меня нападает?!
— Он сказал, что Емеля его сын! Нет, ты только послушай, что говорит этот индюк!
— Нет, — встав с пола, Артур, покачиваясь, машет рукой из стороны в сторону перед лицом сидящего Коли. — Моего сына не могут звать Емелей, мы так не договаривались!
— А я говорю, что сына Ляли зовут Емельян!
— А моего сына зовут Богдан!
— Емельян Антонович Сидоркин!
— Богдан Артурович Бехтев!
— Тихо! — стучу я по столу ладонью. — Садитесь, сейчас разберемся. Я все поняла. Пока вы тут валялись, обнявшись, я выяснила, что тенору Сидоркину утром того самого злополучного дня звонили из лаборатории института гематологии.
— Извините, конечно, — не выдерживает Артур, — но кто такой вообще этот Сидоркин и почему мы все время о нем говорим?
— Сидоркин — это я! — заявил Коля.
— Сидоркин — это муж женщины, которую вы знали как Лену, Коля — как Лялю, а на самом деле ее звали Мадлена Сидоркина.
— Нет, — опять машет рукой Артур. — Мадлена Кашутка, если вы говорите о Леночке. Я видел паспорт. Никакого мужа там не было. Она вдова.
— И все-таки у нее был муж, жила Мадлена в этом доме, а пятнадцатого марта утром мужу позвонили из лаборатории и сказали о результатах анализа. Таким образом, тенор Сидоркин узнал, что недавно родившийся младенчик не был его сыном. Впрочем, — добавляю я, разглядывая две отвисшие челюсти и четыре застывших расширенных зрачка, — можно было и не делать анализ. Младенчик категорический брюнет, это сразу видно. Так что, Коля, в смерти твоей тети ты не виноват. Твой ранний звонок роковым не был. Тебе легче?
— Пропади ты пропадом со своими расследованиями! — брызжа слюной, шипит мальчик Коля.
— Какой смерти? Какой тети? — повысил голос Артур.
— Ты поганый ублюдок, из-за тебя дядя Антон задушил Лялю и засунул ее труп в шкаф! — Коля продолжает шипеть.
— В шкаф ее засунула убийца с отверткой, — вношу я ясность.
— Вы хотите сказать, что в этом доме в шкафу лежит труп Лены? — с трудом одолев все слова фразы, Артур стал не просто бледный, а какой-то синий. — Где… это?.. Вот почему все сорвалось… Где она?
— Убийца с отверткой растворила труп Мадлены в ванне с кислотой, — как можно спокойней объясняю я. — Мы не можем тебе ничего показать.
— Почему?.. Зачем это?
— Она думала, что эта женщина — любовница… — я начала было объяснять, но потом махнула рукой. — Потому что так было нужно! Ей за это платили, чтобы она трупы растворяла в кислоте. Понятно?
— Нет, не понятно. Я вам не верю. То есть, конечно, я должен вам верить, потому что в кошмарных снах монстрам нельзя говорить “не верю”…
— Сам ты монстр! — вернул голос Коля. — Чего ты лезешь и лезешь в этот дом?! Что ты людям спать не даешь?
— Потому что Лена сказала мне быть в этом доме, по этому адресу, в три пятнадцать двадцать третьего числа…
— Ты еще про клизму расскажи! — перебивает Коля.
— Но вы… Вы можете доказать, что это ее дом?..
Она сказала, что здесь живет учительница пения, ворота будут открыты и вход в гараж тоже, я должен лечь в багажник…
Из доказательной базы у меня в наличии были только паспорта. Паспорт А. Сидоркина (из ящика в кабинете), с вписанной туда женой — М. Сидорки-ной и дочерью К. Сидоркиной и… вот это неожиданность — сыном Н. Сидоркиным. И паспорт М. Сидоркиной (из куртки в коридоре), с вписанным туда мужем А. Сидоркиным, дочерью К. Сидоркиной и сыном Н. Сидоркиным.
Бильярдист тасовал эти паспорта и так и эдак, вглядывался в фотографии, в прописку А. Сидоркина, сопоставлял даты рождения детей, потом грустно заметил, что мальчик не Богдан и не Емеля, а просто Николай.
— Что? — подпрыгнул на стуле Коля. Я киваю:
— В паспортах маленький зарегистрирован как Николай Сидоркин.
Коля лег головой на стол, и с ним случилась пятнадцатиминутная мокрая истерика.
Тут заплакал и маленький, оказывается, уже наступила полночь, потом пришла Сюшка поесть, потом мы решили немного выпить для легкого расслабления, и кончилось это тем, что я рассказала, как пошла топиться, Коля показал стриптиз на столе, а Артур согнул пальцами левой руки три столовые ложки, а правой — две чайных. Оказывается, бильярдист должен иметь крепкие натренированные пальцы.
Часам к трем мы побрели в супружескую спальню, Артур изъявил желание лечь на ковер, ему выделили подушку и одеяло, и еще часа два каждый из нас по очереди описывал некоторые подробности своего детства, первый сексуальный опыт и ощущения при посещении дантиста (у Коли — ни одной пломбы, и у Артура — ни одной! Пришлось, чтобы отстали, осмотреть разинутые рты у обоих); при родах — я старалась их пощадить, но все равно получалось страшно; при вырезании аппендицита — у Коли вырезали, и у Артура вырезали; при двойных переломах — у Коли на левой ноге и у Артура почти в том же месте, и тоже — двойной! Последнее, что я помню, — это подробное обсуждение Артуром и Колей несгибающихся мизинцев. Чтобы не разглядывать мизинец на левой ноге Артура (Коля обещал свой потом показать, когда снимут гипс), я зарылась в одеяло и затихла, и степень несгибания мизинца бильярдиста Коля оценивал один.
Породнившись таким образом вусмерть, мы заснули — я под левой подмышкой мальчика Коли, Артур — на ковре, и дети охраняли наш сон тихим прощеным дыханием, теплым, живым и душистым, как запрятавшаяся где-то до апреля весна.
Утром, пока я, пошатываясь, варила кофе, Артур пришел на кухню и предложил мне договориться. Он сказал, что у него есть некоторая сумма денег — чек на предъявителя, и если я помогу ему выехать из Ленинградского порта на теплоходе в сторону Амстердама — Лондона… и так далее, то эти деньги он с удовольствием отдаст мне. Потому что ему за эти деньги стыдно.
