Девять жизней - Лин Фрэнк (читать хорошую книгу полностью .TXT) 📗
Синклер презрительно осмотрел меня с ног до головы, но ничего не сказал. Сам он выглядел очень неплохо, и цвет его лица на этот раз был вполне нормальным. Добротный серый двубортный пиджак он, несомненно, надел не по случаю визита ко мне.
– Не верю своим глазам, – сказал я. – Вы, собственной персоной? Вас больше не устраивает проезжая часть?
Проигнорировав мой вопрос, Синклер принялся расхаживать по комнате, рассматривая бумаги на столах, передвигая вещи, в общем, учиняя пристальный досмотр. Я терпеливо ждал.
– Что это такое? Ты что, собираешься переезжать? – спросил он с надеждой, увидев карту Ранкорна.
– Это не имеет к вам никакого отношения. Я работаю на «Бартл, Бартл и Гримшоу», помогаю собирать свидетельства в пользу Хэдлам и…
– А, это… Я к тебе совсем по другому поводу. Расследуй сколько твоей душе угодно. Ты слышал новости? – Он посмотрел на часы. – Включи радио.
Я повиновался и поймал «Радио Большого Манчестера». Диктор читал сообщение о пробках на дорогах, и я хотел перестроиться на другую волну.
– Нет, это то, что нужно, – приказал Синклер.
Вы слушаете «Радио Большого Манчестера» с Северо-Запада. Итак, что происходит? Забастовка или что-то другое? В результате необъяснимого прекращения дорожно-строительных работ парализована сеть автодорог по всей стране. Министерство транспорта приносит извинения за задержку ремонтных работ на более чем двадцати главных автодорогах и заявляет, что предпринимает все возможный усилия, чтобы найти замену строительным рабочим. Представитель ведущей строительной компании «Страхан-Далгетти» заверил, что мы имеем дело не с официальной забастовкой, а с резким оттоком рабочей силы, вызванным сезонными колебаниями рынка. Одностороннее движение установлено: на магистрали М-6 на участке…
Диктор перечислил все ремонтируемые участки дорог по стране, включая развязку М-25, М 40. На дороге М-25 возле аэропорта Хитроу некоторые машины оказались заперты больше чем на 18 часов, что вынудило полицию объявить чрезвычайное положение. Правительство обещало создать комиссию для срочного расследования причин происшествия.
Я выключил приемник.
– Будешь отрицать, что это твоя работа? Загадочный отпрыск добряка Пэдди! Ты один нанес этой стране больший экономический ущерб, чем две последние забастовки на верфях! Я бы и сам никогда в это не поверил, если бы не знал тебя.
– Может быть, вы заодно сообщите мне, что вы здесь делаете, мистер Синклер? – спросил я с бесстрастным выражением на лице.
– Прекрати, Дейвид. Ты прекрасно знаешь, что я здесь делаю. У нас есть информаторы в строительном бизнесе. Они нужны нам там из-за ИРА. Я видел их отчеты – все говорят одно и то же. Частный детектив из Манчестера разворошил муравейник и завладел материалами рэкет-треста.
– И этот частный детектив, разумеется, я.
– Нет, Дейвид, – устало произнес он. – В Великобритании семьсот двадцать одно детективное агентство, но я предпочел начать с того, которое принадлежит законченному психу. Тебе дать зеркало?
Я ничего не ответил.
– Итак, будем считать, что я пришел по адресу. Следующий вопрос – куда ты дел бумаги?
Я истерически рассмеялся. Нервы сдавали.
– Какие бумаги? О чем вы говорите? Вы хотите, чтобы я оговорил сам себя?
– Не знаю, какое тебе предъявят обвинение, – отозвался он, тяжело качая головой. – Надеюсь, в преступлении государственной важности. Или в экономическом саботаже. И за то, и за другое полагается смертная казнь. Сегодня утром министр внутренних дел полтора часа разговаривал с шефом. Он ждет моего отчета. Нам надо, чтобы работы на дорогах возобновились, и тогда мы сможем забыть обо всем, включая и твою роль. А вот здесь на ковре – следы от шкафа.
– У меня нет бумаг, – признался я. – Я отослал их к Теду Блейку, чтобы он мог использовать их в своей передаче «Удар по правам».
– Черт, черт и черт! – Он сел и стал вытирать лоб пестрым носовым платком. Синклер, который никогда не ругался и не выказывал никаких признаков нарушения душевного равновесия, сейчас казался на пределе отчаяния.
– Я знал, что если это действительно ты, все пойдет наперекосяк! Полагаю, Блейк хорошо тебе заплатил? На этого деятеля давно пора надеть намордник. Он постоянно уводит у нас информацию. Министр подчеркнул, что если есть хоть какой-то шанс восстановить положение, ничего не должно просочиться в массмедиа. Теперь мы получим международный скандал. Ирландское правительство уже в курсе дела.
– Блейк не заплатил мне ни пенни! – возмущенно крикнул я. – Я отослал документы к нему, потому что хотел, чтобы он сделал этот рэкет достоянием гласности.
– Смотри, какой сознательный! Если британское правительство и полиция Большого Манчестера подвергнутся унижению – поверь мне, твоей карьере частного детектива конец! А лицензия твоего толстого дружка на развлечение публики будет отозвана, не успеет он и глазом моргнуть. Об этом я позабочусь.
Никогда я не видел его в такой ярости. Его просто трясло.
– Я отослал бумаги Блейку вчера, но сегодня утром он был у меня и ни словом о них не упомянул, – жалобно вставил я.
Я набрал номер Теда. Синклер дышал мне в затылок. Тед заявил, что ни о каких секциях с документами не знает, но поспрашивает: иногда вещи оставляют не у тех дверей.
Не успел я положить трубку, как Синклер вылетел за дверь.
Я осмотрел свое жалкое помещение с убогой обстановкой. С загороженным фанерой окном оно походило на тюремную камеру, но пока другого пристанища у меня не было. Я разложил раскладушку, выпил несколько глотков виски и продолжил свой прерванный отдых.
Утром я встал в половине шестого. Тело по-прежнему болело, но в груди стало легче, и я снова мог свободно дышать. Вместе с новым днем вернулась часть прежней энергии и оптимизма, и я распаковал приобретения, сделанные на распродажах. Все это были летние и потому уцененные вещи: легкий синий пиджак, льняная рубашка в синюю клетку и однотонная льняная жилетка. Под рубашку я надел два тонких шерстяных джемпера с длинными рукавами. В офисе не было большого зеркала, о чем я всегда жалел, но я успешно обрезал все этикетки. Жилетка скрывала кобуру.
Вчера я почти не прикасался к еде, поэтому зверски хотелось есть, и я отправился пешком на вокзал Пикадилли, по дороге рассматривая себя в зеркальных витринах. Столпотворение, обнаруженное мною на вокзале, было вызвано, вероятно, тем хаосом, что воцарился на автодорогах.
Вернувшись в офис, я сделал несколько звонков. Финбар Салвей доложил, что несколько продвинулся в своих изысканиях. Он завел какие-то контакты в службе безопасности аэропорта и продиктовал мне данные из личного дела Коулмана, которое ему удалось посмотреть:
Коулман работает на «Бритиш Эйрвэйс» пять лет, а до того семь лет служил на «Алиталии». Возраст – 35 лет. Гражданство – Великобритания. Причина смены места работы – ему не нравился маршрут: Рим, Гамбург, Берлин. На «БЭ» его взяли за беглое владение итальянским и немецким. На самом хорошем счету, ни разу не болел, не пропустил ни одного рейса, на него не подано ни одной жалобы. Отказался от места в аэропорту Хитроу, где ему предлагали обучать начинающих бортпроводников. Причина – любит летать. Фирма оказала ему финансовую помощь в выплате ипотечного кредита на дом в Престбери и квартиру в Неаполе.
Ничего интересного эта информация мне не давала. Коулман по-прежнему выглядел добропорядочным гражданином – если не считать того, что он солгал о Хэдлам и Риштоне.
Я позвонил Джею. Трубку взяла Ловена.
– Как вы себя чувствуете, молодой человек? – спросила она.
– Никаких проблем, от которых не мог бы вылечить день хорошей работы, Ловена, – ответил я. Она хмыкнула. – Вы не могли бы вытащить Джея из постели? Сегодня я хочу начать пораньше.
– Вам нужен покой, Дейв. Я молилась за вас, но нельзя полагаться только на Господа. После таких травм надо вести себя очень осторожно: у вас может быть скрытое сотрясение мозга или разрыв селезенки.
