Тарантул - Валяев Сергей (читаемые книги читать .txt) 📗
И последнее: все мои шаги будут контролироваться. Если возникнет желания удрать на Багамские, блядь, острова под пальмы, то лучше сказать сразу: отправим экспрессом «Красная стрела», посмеялись мои новые приятели, любящие хорошую шутку, как кровавый бифштекс.
На этом и расстались; мысль о том, что я не смогу выполнить приказ родины, вообще не рассматривался.
Странные и самоуверенные люди, решившие, что Чеченца можно напугать оригинальными приемами умерщвления.
Меня проводили до буржуазного «бьюика» и я, плюхнувшись в него, покатил в гордом одиночестве на родную сторонку.
Безжизненный, как зомби, водитель крутил колесо руля из бивня индийского слона, а я, глядя на заснеженно-темный мелькающий мир, думал обо всем и ни о чем.
Что наша жизнь? Пауза между вечностями. И надо заполнить эту непродолжительную паузу страстью, любовью, мастерством, деревьями, победами, оптимизмом, разговорами с детьми, бессонными ночами, болью сердца, солнечными лучами, тихим одиночеством, приступами бешенства, совокуплениями, риском, скандалами, стойкостью, праздниками, снами, слезами, полнолунием, купанием в кадушке, верой в бессмертие…
А чем все население занимается в этом интервале? Верно — иллюзиями. Что завтра, будет лучше, чем вчера. Увы, легковерный народец не понял, что наступила новая эпоха — эпоха экономического террора. Какие репрессии? Зачем кого-то, куда-то сажать? Посадил — обязан кормить. Проще объявить цену человеческой жизни. Цена — один рубль. А все остальное в свободно конвертируемой валюте.
Выкупайте свои жизни господа! Ах, не желаете? Ах, нечем? Тогда самостоятельно подыхайте, пионеры (бывшие) и пенсионеры, и все остальные граждане свободной от всего республики. Хотели свободы — получайте её в полном, концептуальном объеме.
Голодный раб полюбит любую власть, нищий раб будет рыскать в поисках пищевых отбросов и не позволит себе лишних антиправительственных волнений, особенно, если подбрасывать ему куски с барско-кремлевского стола.
У нынешнего раба отсутствует душа, как знак духовности. Она ему не нужна, душа. Какие могут быть духовные поползновения, когда хочется жрать, жрать и жрать.
Можно поздравить ново-старую власть, она сумела сделать то, что не смогли предыдущие банды властолюбцев. Они вытащили души у людей, превратив всех в жадное, безмозглое и покорное стадо.
Подчиниться общим законам? И жить как все? Нет уж, лучше быть подвешенным на дыбе.
Правда, это зрелище весьма неприятное. И главное — зачем такие изуверства, чай, не петровская варварская Рассея пролетает за окном модного и современного авто. Хотя при определенной впечатлительности можно решить именно так. Бескрайние, неутолимые человеческим трудом просторы с обмершими от мороза селениями. Может быть, лет триста назад катил на дровнях пес собачий Алексашка сын Ивана и тоже размышлял под скрип снега о смысле бытия.
Великая наша нация, словно проклятая, вынуждена блуждать во мраке окольцованных страхом, бессмыслицей, безнадежьем адовых кругов истории. И кажется — нет выхода. Или все-таки он есть, этот выход. Какой? Всегда быть самим собой?
Я так устал, что был способен рассуждать лишь на глобальные темы. Возможно, утром сумею проанализировать ситуацию и понять принципы действия гильотины «Красная стрела». И свою роль на конкретном историческом срезе.
На память водитель-зомби не жаловался и точно препроводил меня к месту постоянного проживания.
Когда остался один у подъезда, вздернул голову и увидел луну — она была крупная и насыщенная лимонным светом; в оспинках кратеров и холодных пыльных морей. А на кромках выщербленных берегов я увидел мертвые полуразрушенные вечные города. И понял, что наша планета тоже обречена на гибель. Все имеет свое начало и свое завершение. Утешало лишь то, что подобная неприятность с нами произойдет лет миллионов так через пятьсот. Думаю, не всякий наш современник доживет до эпохального конца света. Может, кому-нибудь и повезет?
… Я шаркал по ступенькам лестницы — лифт не работал по причине глубокой ночи. Думал о чем-то своем, пока не наступил на человечка, уютно примостившегося на ящике у моей бронированной двери, так легко вскрываемой.
Испугаться не успел — бомжик, ойкнув, оказался прекрасной незнакомкой. Я крякнул — этого ещё не хватало для полного счастья.
— Здрастье, — проговорила девушка. — Я — Виолетта, меня мама ваша прислала.
— О, Господи, — открывал дверь. — Что случилось?
— Она лекарства передала, — отвечала девушка. — И просила вас позвонить. Завтра похороны вашего папы…
— Он не мой папа, — заскрежетал челюстью. — Извини…
— Ой, я не знала…
— Ты где живешь?
— В слободке.
— Тогда приглашаю в гости, час ночи и мороз.
— Да?
— Я кусаюсь, когда меня обижают, а так, как собака, сплю на кухне.
Мы неловко потоптались в прихожей, стаскивая верхнюю одежду, потом прошли на кухню. Я цапнул телефон и сказал неожиданной гости, чтобы чувствовала себя как дома.
Девушка тотчас же принялась привычно хозяйничать — установила чайник на плиту, помыла чашки и блюдца, в розеточки для варенья наложила именно варенье, а не горчицу… Она, девушка, разумеется, была рыжеволоса, лицо в конопушках; глаза — цвета лета.
— Мама, — сказал, услышав утомленный родной голос. — Это я.
— Алексей, надеюсь, у тебя все в порядке? Я так устала, точно на войне… — И без перехода. — Почему ты был в тюрьме?
— Ошибка, мама. Дорогу перешел в неположенном месте.
— А Виолетта приходила?
— Она у меня в гостях.
— Обрати на неё внимание — она опрятная, аккуратная, душевная…
— Мама!..
— Да-а-а, что я тебе ещё хотела сказать, — вспоминала. — Завтра похороны. И думаю, лучше будет, если ты не будешь. Сам понимаешь, вы были не слишком… любезны… Хотя Павел Олегович был готов для тебя… все…
— Ладно, мама, — прервал её.
— И не обижай Виолетту, она опрятная, аккуратная, душевная…
— Мама!..
Чайник на пламени зашумел, как летний дождь за окном. Я вздохнул дожить бы до прогретых солнышком деньков. Моя гостья неверно истолковала мое состояние:
— У вас прекрасная мама… Она добрая…
— … и душевная, — засмеялся я. — Прости, а можно я тебя буду называть Леттой?
— Леттой?
— Ты похожа на лето.
— Спасибо, — засмущалась. — Давайте пить чай, Алеша.
— А меня можно называть Алоизом.
— Как? — тоже засмеялась.
— Ну тогда Аскольдом…
Что может быть прекраснее ночного душистого чаепития с летней, смеющейся конопушечкой, когда за окном стынь и жестокая поземка?
И казалось, то, что происходило ещё несколько часов назад, сгинет безвозвратно в космическом мраке вечности, и назавтра наступит новый день, где не будет страха, лжи, крови и ненависти.
Я проснулся с ощущением, что меня на ночь затолкали в кухонный шкаф и забыли вытащить. Что было недалеко от истины. Я крючился на двух стульях, которые разошлись, и я, как йог, завис между небом и землей. За окном нагуливал румянец солнечный денек. Комната была пуста — на диване стопочка белья и одеяло, опрятно свернутое. А была ли она, девочка из лета?
Не знаю-не знаю, люди появляются в моей жизни и тут же исчезают, будто пешеходы, перебегающие дорогу в неположенном месте. Некоторым, правда, не удается, выпрыгнуть из-под колес транспортных средств и тогда возникают проблемы для того, кто зазевался и не вывернул вовремя руль. В какой же роли выступаю я? Водителя или пешехода?
Последняя жертва интенсивного движения на дорогах жизни: Алиса. Она погибла так внезапно и нелепо, что я до сих пор не могу осознать этот факт. Неужели так легко уйти из жизни, как из комнаты?
Алиса-Алиса… Что знаю о ней? Ровным счетом ничего. Страстная, великолепная, любвеобильная женщина, возникшая из ниоткуда. Нет-нет, материализовалась она в вагоне скорого поезда Москва-Стрелково. Случайная встреча? Теперь уж и не знаю, что думать. Неужто существовала какая-то замысловатая интрига по отношению ко мне?
