На полголовы впереди - Френсис Дик (хорошие книги бесплатные полностью .TXT) 📗
– Может быть, увидимся, – сказал я.
– Может быть.
Я улыбнулся ей:
– Если случится что-нибудь необычное...
Она кивнула:
– То вы в шестьдесят втором номере.
– А после Ванкувера? – спросил я. – Что потом?
– Сразу после скачек у меня забронировано место в самолете обратно в Торонто – красноглазый рейс.
– Что значит – красноглазый?
– Ночной.
– Так скоро?
– Откуда я знала, что мне не захочется уезжать?
– Ну, пока и на том спасибо, – сказал я.
– Не подумайте ничего такого, – степенно возразила Нелл. – И помните о своем скромном общественном положении.
Бросив на меня озорной взгляд, она пошла прочь, а я довольный отправился на шестой этаж того крыла, где не жили владельцы, и обнаружил, что отведенный мне номер находится в конце коридора, рядом с номером Зака.
Его дверь была открыта настежь, и в ней, не входя в номер, стояли Донна и Пьер.
– Заходите, – сказала Донна, увидев меня. – Мы как раз прогоняем сегодняшнюю вечернюю сцену.
– И у нас чертовски большая неприятность, – добавил Пьер. – Нам позарез нужны любые советы.
– Но, может быть, Зак не захочет...
Тут к двери подошел он сам.
– Зак готов выслушать советы даже от шимпанзе, – сказал он.
– Хорошо, я только сниму плащ. – Я указал на свою дверь. – Я в соседнем номере.
Я зашел в свой номер, из которого открывался такой же прекрасный вид на горы, озеро, леса и ледник, и отсюда, сверху, это выглядело, пожалуй, еще эффектнее, чем из вестибюля. Я снял плащ и форменную одежду, которая была под ним, надел спортивный костюм и кроссовки и вернулся к Заку, на поле битвы.
Неприятность состояла в отсутствии одного актера, который должен был приехать, но вместо этого прислал телеграмму с извинениями.
– Он извиняется! – бушевал Зак. – Сегодня утром этот гад сломал руку и не может приехать. Как вам это нравится? Нашел себе оправдание – руку сломал!
Все остальные члены труппы тоже придерживались мнения, что это не оправдание.
– Он должен был играть мужа Анжелики, – сказал Зак.
– А как же Стив?
– Стив был ее любовником и деловым партнером. Их обоих убил Джайлз они только что обнаружили, что он присвоил весь капитал и их конный завод обанкротился. Теперь на сцене появляется муж Анжелики и спрашивает, где ее деньги, потому что она не изменила своего завещания и он оказался наследником. Он решает расследовать ее убийство сам, потому что считает, что ни конная полиция, ни я не сделали всего, что нужно. А теперь его здесь нет!
– Ну а почему бы вам не обнаружить, – сказал я, – что на самом деле муж Анжелики – Рауль и что это он наследует ее деньги? У него будет достаточный мотив, чтобы убить ее, потому что он еще не знает, что Джайлз присвоил деньги, верно? Этого никто не знает. А Рауль теперь, когда Анжелики нет в живых, может жениться на Донне, отчего Брикнеллы бьются в истерике. А что, если Рауль скажет, что это Брикнеллы сами подсыпали яда своим лошадям, а не Рауль, но они будут это отрицать и очень радоваться, когда его признают во всем виновным, потому что теперь будут знать, что он не сможет жениться на их дочери, раз он и есть предполагаемый убийца и должен сесть в тюрьму? И что, если окажется, что украсть собирались как раз лошадь Брикнеллов, только это хотел сделать Джайлз – обнаружить это вы можете позже, чтобы продать ее и на эти деньги удрать из страны, как только он попадет в Ванкувер?
Они только рты разинули.
– Не уверен, что во всем этом есть хоть какой-то смысл, – сказал через некоторое время Зак.
– Неважно, я думаю, они не заметят.
– Ах вы, циник этакий...
– А я не вижу, почему бы и нет, – сказала Донна. – И у меня будет прекрасная слезливая сцена с Пьером.
– Ну и что? – спросил Зак.
– А я такие люблю.
Все взялись за дело и вскоре придумали драматическое разоблачение (по информации, полученной Заком "из посторонних источников") – будто Рауль женился на Анжелике еще пять лет назад, но на вокзале в Торонто они в этом не сознавались, потому что, как не слишком убедительно объяснил Рауль, оба не ожидали увидеть там друг друга: он собирался заняться Донной, а она – Стивом.
Через некоторое время они разошлись переодеваться к выходу, и намного позже в тот же вечер я узнал от Зака, что сцена, разыгранная с большим подъемом, произвела настоящий фурор. Он пришел ко мне, держа в руках по бутылке – виски для себя и красное вино для меня, – и в изнеможении рухнул в кресло с видом человека, который отважно принял на собственные плечи все мировое бремя и все же остался жив.
– Вы ужинали? – спросил он, зевая. – Я вас не видел.
– Я заказал себе кое-что в номер.
Он взглянул на экран телевизора, который я включил, чтобы скоротать время.
– Плохой прием здесь, в горах, – заметил он. – Посмотрите на этого идиота. – Он уставился на экран. – Играет, как козел на гитаре.
Мы дружно выпили, и я спросил, как чувствует себя вся компания в отсутствие Даффодил Квентин.
– А, этой милашки в кудряшках? Прекрасно. Все в отличном настроении.
Тот мужчина, который все время был с ней, теперь изо всех сил очаровывает Бемби Лорримор, а этот псих, ее сын, ни разу рта не раскрыл. Австралийцы все еще наверху блаженства...
Он рассказал, как реагировали на сегодняшнюю сцену некоторые другие зрители, и потом сообщил, что рассчитывает на меня – надо придумать еще один такой же блестящий и запутанный сюжетный ход для завтрашней сцены. Не говоря уж, добавил он, о развязке и финале послезавтра – в последний вечер, который нам предстояло провести в поезде. Разгадка тайны должна была состояться перед парадным ужином из пяти блюд, которые собирался извлечь из рукава фокусник Ангус.
– Но я все это выдумал тут же, на ходу, – сказал я.
– Это вполне нас устраивает. – Он зевнул. – Сказать по правде, нам нужна свежая голова.
– Ну... хорошо.
– Сколько вы с меня возьмете?
Я удивился:
– Мне не нужны деньги.
– Не говорите глупостей.
– Хм-м, – сказал я. – Я ведь зарабатываю побольше, чем Томми.
Он взглянул на меня поверх своего стакана:
– Не скажу, чтобы вы меня удивили.
– Так что благодарю вас, – сказал я от души. – И спасибо, не надо.
Он кивнул и больше к этой теме не возвращался: предложение было по-честному сделано и по-деловому отклонено. Все, что он мог бы мне заплатить, пошло бы из его собственного кармана, и согласиться я никак не мог.
– Да! – сказал он, вдруг что-то вспомнив. – Нелл просила меня передать вам вот это. – Он полез в карман и вытащил запечатанный конверт, который протянул мне. На нем было написано: "Нелл Ричмонд" и еще – "Фотографии, не сгибать".
– Благодарю, – сказал я с облегчением. – Я уже начал думать, что оно не дошло.
Я вскрыл конверт и обнаружил там только три одинаковые фотографии без всякой записки. Фотографии были четкие, хорошего качества и черно-белые, потому что в свой бинокль-камеру я обычно заряжал сверхчувствительную пленку с высоким разрешением. Человек, снятый с верхней точки, смотрел вверх и в сторону, куда-то чуть ниже объектива, так что глаза его были видны плохо, но костлявые торчащие скулы, тонкий нос, глубокие глазные впадины, угловатую челюсть и залысины на висках можно было узнать с первого взгляда. Я дал одну из фотографий Заку, который с любопытством вгляделся в нее.
– Кто это? – спросил он.
– В этом-то весь вопрос. Кто это? Вы не видели его в поезде?
Он еще раз посмотрел на фотографию, на которой были видны, кроме головы, еще шея и плечи – меховой воротник теплой куртки поверх какого-то свитера и клетчатой рубашки с расстегнутым воротом.
– Крутой парень, – сказал Зак. – Он что, агитатор из воинствующего профсоюза?
Я встрепенулся:
– Почему вы так решили?
– Не знаю. Вид у него такой. Сплошное напряжение и агрессия. Я бы дал ему как раз такую роль.
– И сами вот так сыграли бы агитатора из профсоюза?
