Ледяное сердце не болит - Литвиновы Анна и Сергей (книги читать бесплатно без регистрации полные txt) 📗
И Каю, и Жанне Ойленбург тоже ничего не снилось. Правда, по другой причине – под воздействием наркотиков. Однако наркотики у них были разного рода. У Жанны – вызывающий крепкий свинцовый сон. У Кая конечным пунктом путешествия также было тяжелое забытье – правда, ему предшествовала вереница ярких, веселых видений.
Да и места, где спали эти мужчина и женщина, сильно отличались друг от друга, хотя и находились в пределах одного особняка.
Жанна Ойленбург лежала на окровавленном тюфяке в комнате, стены и пол которой были забрызганы красным. Но она еще не видела этого – и не догадывалась, что ее ждет в дальнейшем.
Кай почивал в барской спальне на широкой кровати с черными шелковыми простынями. Все стены, и двери, и шторы, и потолок в этой комнате были черными. Белым лишь отсвечивала плазменная панель на стене.
Нанятый дизайнер отлично справился с работой по оформлению люкса Гостиницы. Он даже в черную вазу поставил белый букет хризантем. С тех пор Кай всегда старался покупать хризантемы. Это освежало, словно чьи-нибудь похороны.
Он-то примерно догадывался, что ждет и Митрофанову, и Ойленбург. И предвкушал это во сне. Но в его деле всегда оставалось место для импровизации.
И еще он надеялся, что эти девушки не уйдут от него столь скоро, как Бахарева, и у него будет больше времени, чтобы с ними позабавиться. Мысль о предстоящем удовольствии не покидала его даже ночью.
Савельев встретил Полуянова на крыльце УВД: кожаная меховая куртка, кепарик, надвинутый на лоб, рукавицы.
– Быстро ты, – сказал он равнодушно.
Они пожали друг другу руки и прошли внутрь.
В холле опер бросил дежурному лейтенанту, сидящему за пластиковой перегородкой:
– Этот гражданин ко мне.
Тот кивнул.
Двое мужчин поднялись по лестнице в кабинет майора.
– Чаю хочешь? – спросил опер по-прежнему ничего не выражающим голосом. Впервые за все время их знакомства он был любезным.
– Нет, спасибо, – отказался Дима, – я только что пил.
На старом диване валялся скомканный плед. Видно, у Савельева имелось время, чтобы слегка покемарить на дежурстве.
– Давай, Полуянов, напиши мне сагу про твою давнюю встречу с гражданином Воскресенским и про его вероятных недругов: Бахарева и Ойленбург, – предложил опер, протягивая журналисту лист бумаги и авторучку.
– А ты что, не знаешь, Савельев, – парировал Дима, – что согласно Уголовно-процессуальному кодексу ночные допросы запрещены? Тем более я даже не обвиняемый, а свидетель…
– А я твою бумагу помечу завтрашним утром. И даже повестку тебе завтрашним числом выпишу. Сможешь на свою службу с утра не ходить.
– Вот спасибо, – иронически ответствовал Полуянов. – Очень меня выручишь этой повесткой. А то я все думал: как бы мне завтра на службу не пойти… Давай я, товарищ опер, утром тебе обо всем напишу. А сейчас, наоборот, ты – мне расскажешь, что узнал.
– Прыткий ты парень, крыспондент.
– Я тебе уже говорил: не люблю игры в одни ворота. И за «болвана» в преферанс тоже играть не люблю.
– Ну, и чего тебе приспичило от меня узнать?
– Например, о гражданке Ойленбург. Как и когда ее похитили?
– Ну, смотри, крыспондент. Я тебя уже предупреждал о неразглашении. Тем более на страницах газеты.
– А я тебе уже говорил: никакая сенсация меня не интересует. Только – Надя.
Савельев вздохнул и развел руками, словно припертый Полуяновым к стенке.
– Значит, заявление от мужа гражданки Ойленбург поступило на пульт сегодня в двадцать один тридцать. А похитили ее нагло. По свидетельствам прислуги, сначала ей кто-то позвонил домой: похоже, то был сам похититель. Он сказал, что ее муж угодил в аварию и сейчас находится в больнице, и предложил ей срочно приехать. Жанна позвонила мужу на мобильник: он не ответил. Тогда гражданка Ойленбург собралась и села в свою машину. А когда выруливала со двора, путь ей преградил большой фургон…
– Белый «Форд Транзит»?
– Да нет, не угадал. Какой-то черный джип. Свидетели показали: тоже «Форд», но «Экспедишн», а может, «Эксплорер».
– Значит, у похитителя две машины? Или это был не тот похититель?
– Я думаю – тот. И у него скорее две машины. Белый фургон он сегодня – точнее, уже вчера утром, – когда уматывал от тебя, засветил. Поэтому, наверно, потом воспользовался джипом.
– Богатенький Буратино, – заметил Дима.
– Да, совсем не похож по благосостоянию на бывшего директора подростковой киношколы, – согласился опер. – А дальше с Ойленбург было вот что. Она вышла из своей машины, обратилась к водителю джипа: ты, мол, мне дорогу загораживаешь. Тот выпрыгнул ей навстречу. Они о чем-то поговорили, вроде бы на повышенных тонах, а потом он ее чем-то ударил (или уколол) и закинул в кузов. Есть свидетели: из окна все происшедшее видели. Ее машина так и осталась стоять на выезде из двора: фары горят, ключ в зажигании, ворота распахнуты. Через полчаса домой вернулся муж – наш бывший соотечественник, а ныне гражданин Германии Максим Ойленбург. Ни в какое он, естественно, ДТП не попадал и ни в какой больнице не был. Ему сразу стало ясно: налицо похищение, и он немедленно побежал в милицию. Вот и все. Пока все.
– А номера черного фургона твои свидетели разглядели?
– Как и на твоем белом: сплошь заляпаны грязью. Грязный город Москва, понимаешь.
– Тогда надо пробить по гаишной базе одновременно и белый «Транзит», и черный джип. У кого окажется во владении и та и другая тачка, – тот и похититель.
– Умный ты, Полуянов! Пробили уже – и белый «Форд Транзит», и черный джип. Множества не пересекаются. Или, если говорить доступным тебе языком, ни одно физическое или юридическое лицо двумя этими тачками одновременно не владеет. А кто кому и когда доверенности на них писал – о том в базе ГИБДД не отмечено.
– Да, – вздохнул Полуянов, – я и сам сейчас на чужой машине разъезжаю. По рукописной доверенности.
– Угнал? – деловито поинтересовался майор.
– Нет, добровольно дали покататься… Но более чем странное совпадение: сначала Бахарева, потом Полуянова, затем Ойленбург. Знаешь, очень явственно, на мой взгляд, проглядывает за этими похищениями фигура господина Воскресенского. Вот, можешь почитать, – Дима протянул оперу свой телефончик, – моя статья про него десятилетней давности… А вот блокнот с моим интервью с Воскресенским… Там оба упоминаются: и чиновник Бахарев, и бизнесмен Ойленбург.
– Мысль, конечно, интересная, – углом рта ухмыльнулся майор. – До этого не каждый следователь додумается: повесить три тяжких преступления на человека, который уже два года как лежит в могиле.
– Я ведь тебе говорил, – возразил Полуянов. – Я видел его на пленке. И видел его живьем. И я его – узнал.
– Ну, фото Воскресенского имеется в деле – наверное, в архиве Мосгорсуда. И в Министерстве юстиции, в ГУИН. Вполне можно сравнить с человеком на видеозаписях… Завтра я сообщу на Петровку, в оперативно-следственную группу, которая ведет все три дела. Пусть напрягут экспертов, чтобы сравнили физиономии.
– Почему не сделать это сейчас?
– Крыспондент! – укоризненно произнес Савельев. – Ты носишься среди ночи по Москве, потому что твою невесту похитили. Я сижу здесь, потому что на дежурстве. А все нормальные люди сейчас спят. И эксперты – в том числе.
– Бюрократы, – проворчал Полуянов. Ему было ужасно жаль отказываться от версии о том, что маньяк – Воскресенский: настолько стройно в нее ложились все факты, в том числе и последний – о похищении Жанны Ойленбург. – А может быть, – предположил он, – за Воскресенского мстит какой-то его родственник? Внешне похожий на него? К примеру, сын? Или брат?
Савельев покачал головой:
– У Воскресенского нет никаких родственников по мужской линии. Я его пробил: ни сына, ни брата у данного гражданина никогда не имелось. Был папаша, который скончался еще в тысяча девятьсот восемьдесят пятом году.
– А по женской линии?
