Сдвиг - Кринг Тим (бесплатные книги полный формат TXT) 📗
— «Вашингтон пост»? Я думал, они получают материал от вас, а не наоборот.
Мельхиор дочитал предложение и поднял глаза.
— Я бы назвал это взаимовыгодным обменом информацией. — Он положил газету на скамейку справа и жестом предложил стоящему рядом Ивеличу сесть слева от него. — Прошу.
Ивелич хмыкнул, усаживаясь:
— Дурацкие же у вас инструкции! Посадить потенциальную цель слева от себя, чтобы можно было выстрелить, не вытаскивая пистолета из наплечной кобуры…
— Учитывая, что ты левша, такая стратегия будет эффективна только наполовину. Кроме того, моя цель заключается в том, чтобы вытащить Наз, а убивать тебя не входит в список моих приоритетов — во всяком случае, во время этой встречи.
Боковым зрением Мельхиор заметил, как Ивелич делает вид, будто осматривается. Он отлично знал: кагэбэшник так же тщательно подготовился к встрече, как и он сам.
— А прекрасная мадам Сонг? Она к нам присоединится? Или пришлет кого-нибудь вместо себя?
— Она подыскивает лампу на место той, что ты разбил. Чарлз Ренни Макинтош [37]. Наверняка она показалась тебе безнадежно буржуазной, но стоит недешево.
— Как раз наоборот! Даже коммунист может по достоинству оценить домашний уют. Русская зима долгая, темная и холодная. Тебе следует проводить с Сонг больше времени, Мельхиор, — продолжил Ивелич. — Девушки у нее в заведении намного краше любого антиквариата, она сама на редкость умна и может дать хороший совет.
— Например?
— Создать организацию. Отступничество требует определенной степени умопомрачения, но решаться на это в одиночку — чистое безумие.
Слова Ивелича были так похожи на высказывания Сонг, что Мельхиор даже засомневался, не действуют ли они заодно. Однако ни видом, ни голосом он не выдал своих подозрений.
— А с чего ты взял, что речь идет об отступничестве?
— Во-первых, труп Рипа Робертсона, во-вторых, Орфей.
Мельхиор похлопал рукой по газете:
— О смерти Рипа в прессе ни слова, из чего я заключаю: у вас есть источник в ЦРУ. Что касается Орфея, то мне поручено все подчистить, так что источник ваш не очень осведомлен.
— Нашего человека зовут Стэнли.
— Стэнли? — Мельхиор постарался не выдать волнения. — Тот самый таинственный «крот», что проник в МИ5? Да это британский аналог «волхвов»!
— Его настоящее имя Ким Филби, и он так же реален, как и «волхвы». Он обедает с Джеймсом Энглтоном [38] несколько раз в неделю, когда бывает в Вашингтоне. После пары коктейлей у того очень развязывается язык.
Теперь Мельхиор даже не пытался скрыть удивление.
— А почему ты мне это рассказываешь? — поинтересовался он, заранее зная, что ответ может быть только один. — Филби исчез в январе.
— Он нынче в Москве и пьет водку, сколько позволяет ему печень. А теперь, чертов полукровка, отвернись, пока на нас не стали обращать внимание.
Мельхиор снова устремил взгляд вперед. Он видел, как бегут к электричкам промокшие пассажиры, даже не подозревая, что происходит у них под носом.
— Ты тоже решил уйти в свободное плавание, — проговорил он и опять подумал о возможном сговоре между кагэбэшником и Сонг. Уж слишком невероятным совпадением было ее предложение заключить союз с Ивеличем, когда на самом деле он уже переметнулся.
— Мне больше нравится считать себя «свободным от предрассудков и суеверий», — отозвался Ивелич. — «Холодная война» не может завершиться победой. Ни Соединенные Штаты, ни Советский Союз не могут сделать друг другу ничего серьезного без риска ответного ядерного удара. Они разыгрывают полные драматизма спектакли вроде Карибского кризиса или развязывают крайне дорогостоящие, но абсолютно бессмысленные войны силами своих ставленников — скажем, сторонники партии Баас против генерала Касима в Ираке, или «Движение 26 июля» на Кубе, или Северный и Южный Вьетнам, которые оканчиваются настоящей бойней. А нужна компактная организация, более расторопная и засекреченная, свободная от догм и политики, в которые не верит ни одна из сторон.
Мельхиор ткнул пальцем в газетную фотографию — президент Кеннеди пожимает руку Мартину Лютеру Кингу.
— Думаю, ни один из них так не считает.
Ивелич бросил взгляд на улыбающиеся лица, будто ища в них отличия.
— Будучи негром, преподобный Кинг возглавляет единственное в Америке движение, столь хорошо известное в Старом Свете, а именно: поразительное упорство этнических групп в нежелании интегрироваться в гетерогенное государство. Его идеализм есть племенной, а потому не допускающий компромиссов, но он ограничен своим электоратом. По последним известным мне цифрам, негры составляют около десяти процентов населения США, а эта цифра важна для мелких торговцев, но никак не для тех, кто занимается общественным мнением. А президент Кеннеди, напротив, хочет соединить несоединимое. Он потрясающе наивен — вернее, наивен по-американски, — но при этом по-ирландски на редкость циничен. Он хочет понравиться всем сразу: ястребам и голубям; бизнесменам и битникам; белым и неграм. А кончится все это тем, что с ним разберутся.
Он говорил таким тоном, что было ясно — он не шутит.
— Дай-ка я сам догадаюсь, — попросил Мельхиор. — Мафия. Джонни Розелли? Джимми Хоффа? Может быть, Сэм Джанкана? Недовольный тем, что Бобби не рассчитался с ним за Кубу?
Тон Мельхиора был шутливым, но Ивелич отнесся к его словам очень серьезно.
— Ты слышал что-то конкретное?
— Ну допустим: если ты собираешься убить президента Соединенных Штатов и не хочешь при этом попасться, то, наверное, не станешь об этом болтать на каждом углу. А ты сам что-нибудь слышал?
Ивелич пожал плечами:
— Люди мафии ненавидят коммунистов даже больше, чем клан Кеннеди. Но если это действительно произойдет, мы должны быть готовы воспользоваться хаосом, который неизбежно наступит. А до тех пор нужно решить вопрос с Орфеем и, конечно, бомбой. Его надо вывезти из страны, а бомбу — ввезти.
Услышав столь откровенное заявление, Мельхиор лишь покачал головой. Его собеседник изо всех сил демонстрировал свой окончательный разрыв с прежней жизнью. Это могло означать и другое: выведав у Мельхиора все, что нужно, тот мог его попросту застрелить. Мельхиор и сам подумывал о том, чтобы поступить точно так же, правда, для этого ему нужно было перевести разговор с политики США на местонахождение Наз или выяснить, что хотели за ее возвращение.
— Итак, — сказал он, стараясь направить беседу в нужное ему русло, — куда ты хочешь перевести Орфея? И мисс Хаверман?
— Ее так зовут? Чудесная девушка. Очень красивая, надо сказать. Понимаю, почему Орфей от нее без ума.
— Что тебе об этом известно?
— Не так много, как ты можешь подумать, — ответил Ивелич. — Отчеты Эдварда Логана по проекту «Орфей» в Бостонском отделении просто исчезли. Как, кстати, и Джо Шайдера в Лэнгли.
— Я об этом не знал, — заверил Мельхиор.
— Я так и думал, — кивнул Ивелич. — Как бы то ни было, мисс Хаверман сейчас наслаждается удобствами одного из шикарных номеров в подвале советского посольства. А Орфей… Мне кажется, ему было бы гораздо лучше в Советском Союзе.
Мельхиор хмыкнул:
— Даже если не считать, что это самое идиотское предложение, которое мне доводилось слышать, разве ты не собрался расстаться с КГБ?
— А зачем? У КГБ есть такие деньги и такие возможности, какими мы с тобой не располагаем, и вряд ли это изменится в ближайшем будущем. И, в отличие от тебя, я всегда был исключительно примерным гражданином, и у моего начальства нет никаких оснований меня в чем-то подозревать.
— Слышали бы они нашу беседу! — усмехнулся Мельхиор. — Ладно. Орфея — в Россию. А что с бомбой?
— Мы пока не нашли ее, но ты сам понимаешь, это вопрос времени. Там нарушена герметизация, и уже больше десятка людей пострадали от облучения. След неизбежно приведет к ее обнаружению. Ты должен сказать мне, где она находится, чтобы я послал кого-нибудь ее залатать, пока ее не нашли кубинцы или мои люди, а что еще хуже — пока она не стала безвредной.
