Странники в ночи - Быстров Андрей (книга жизни .TXT) 📗
Наконец я отпустил её и прошел в комнату, повалился на диван. Я осматривался жадно, как приговоренный к смерти, преследуемый беглец осматривается в единственном убежище, способном подарить жизнь. Стереопроигрыватель, бар, журнальный столик, два кресла, задернутые занавески на окнах. Больше всего я был благодарен ей за эти закрытые занавески, сквозь них проникало так мало вязкости проклятого дня.
- Ты не в себе, - сказала она. - Говоришь, не пил? Выпей.
Из бара она достала бутылку коньяка и два бокала, налила в каждый понемногу, но я взял бутылку и долил себе до края. Выпил залпом, а дальше между нами происходил примерно такой разговор.
- Я ждала тебя вчера. Почему ты не приехал?
- Зачем? Все уже сказано. И потом, я дописывал книгу.
- Закончил?
- Да.
- Когда отправишь в издательство?
- Я её сжег.
- Ты псих.
- Еще бы.
Мы помолчали несколько минут, и я выпил второй бокал коньяка.
- Много пьешь.
- Иногда это необходимо.
- Чепуха.
- Знаешь, я видел сегодня кладбище у развалин старого Города. Где-то там похоронена и наша любовь. Только непонятно, где, все могилы одинаковые.
- Что-то странное ты говоришь.
- Я очень одинок.
- Вот же я, рядом.
- Нет.
- Найди другую. Это лекарство.
- И ещё я видел обгоревший труп... Я, пожалуй, пойду.
- Куда ты пойдешь! Ты уже пьян.
- Хорошо бы.
Я встал и решительно направился к двери. Она пыталась удержать меня, но я отстранил её рукой.
- Будь счастлива.
Хлопнув дверью, я двинулся было к лифту, но меня остановила мысль о том, что в лифте я могу оказаться не один. И я стал спускаться по лестнице, медленно, словно обдумывая каждый шаг.
На улице я подошел к телефону-автомату. Не работает - гудки после второй цифры. Другой автомат, третий... То же самое. Четвертый телефон сжалился надо мной, и я набрал номер.
- Алло, - ответил мне женский голос, столь отличный от голоса той, у которой я только что побывал. Эти две девушки отличались во всем.
- Алло. Это я.
- Здравствуй.
- Можешь приехать ко мне вечером?
- Я очень занята.
- А завтра?
- И завтра.
Я повесил трубку на рычаг. Последний человек, способный меня спасти, отвернулся. Непостижимо, но во мне не было ни разочарования, ни душевной боли. Напротив, появилось какое-то злорадное удовлетворение. Обманывал ли я себя? Не знаю, скорее всего нет.
Не помню, как я добрался до машины. Конечно, не автобусом, ведь мог вернуться кошмар одинаковых бледных лиц. Наверное, пешком. Сел за руль, бездумно переключил скорость, тронулся с места. Начинало темнеть. Мне следовало удивиться, куда подевалась изрядная часть дня, но и удивление не приходило. Зажигались уличные фонари, витрины магазинов и ресторанов, неоновые рекламы. Постепенно, одно за другим, загорались окна квартир. Я вел машину все время по центральным улицам, избегая мрачных переулков, той опасности, которая таилась в их разверстых черных глотках.
За городом, на автостраде я прибавил скорость. Чтобы доехать домой, нужно было миновать новые районы, скопища высотных зданий, построенных довольно далеко от дороги. Я смотрел на эти многоэтажные башни с чувством печального бессилия. Десятки домов, тысячи окон. Может быть, за двойными стеклами одного из них - уют, покой и любовь. Спасение, которого я страстно жажду. Но их слишком много, и машина летит мимо, мимо... Золотые искры окон - безжалостные осколки, впивающиеся в сердце.
Тоска охватила меня. Я стиснул зубы и выжал из машины максимально возможную для неё скорость. Через десять минут конусовидные лучи фар осветили мой дом. Или вернее будет называть это сооружение могилой, где я похоронен заживо?
Моя комната на ветру - я так любил её когда-то! И сейчас не испытывал к ней ненависти. Все что угодно, кроме любви и ненависти - ни того, ни другого не осталось в душе. Какой там цвет в конце моего пути? Золотой, черный, бездонно-серый? Никакого. Вот именно - ничего.
Я погасил фары, вышел из машины. Отпер дверь, шагнул в комнату, повернул выключатель на стене. Картины (их сорвал ветер!) висят на прежних местах, книги (они с шорохом и стуком падали на пол!) валяются на столе в привычном беспорядке. Прекрасно, ничего не случилось - но был телефонный звонок, эта змея выползла из телефона и ужалила меня в мозг.
Все равно. Я подошел к дивану, механически разделся и лег. Кажется, телефон снова трещал, но я уже спал как убитый.
Проснулся я оттого, что как будто ощутил чей-то долгий пристальный взгляд. Открыл глаза и улыбнулся. На краю дивана сидела та, которой я звонил по телефону-автомату, моя последняя и несбывшаяся надежда. Она пришла, она сидела здесь и ласково гладила теперь мое плечо.
- Как ты сюда попала? - спросил я.
Она поцеловала меня с грустной улыбкой.
- Это сон, - сказала она. - Во сне чего только не происходит. Меня тут нет, но какое это имеет значение?
- Сейчас никакого.
- Никогда никакого, - поправила она. - Ты одинок?
- Нет. Я не говорил этого тебе. Я всегда знал, что ты придешь и спасешь меня. Знал с той самой минуты, когда впервые тебя увидел.
- Но это сон.
- Какое это имеет значение?
- Сейчас никакого, - сказала она.
- Никогда никакого, - сказал я.
Мы засмеялись счастливо, как дети.
- У нас много времени, - сказал я.
- Зависит от тебя.
- Разве? Это будет хорошее время.
- Я люблю тебя.
- Я люблю тебя. Только это сон.
- А наяву?
- Всегда люблю тебя. Когда ложусь спать, мысленно желаю тебе спокойной ночи, встаю - доброго утра. Когда пишу новую книгу, пишу для тебя.
- Ты говорил, что пишешь для некоего абстрактного читателя, воображаемого, кто вдалеке, кого, может быть, и нет совсем.
- Я врал.
- Я люблю тебя.
- Во сне. Наяву ненавидишь.
- За что?
- Не знаю.
- Я люблю тебя.
- Хорошо.
Последнее слово я прошептал с полузакрытыми глазами. Потом я поцеловал её, она юркнула под одеяло и прижалась ко мне.
- Ты наркоман.
- Почему?
- Ты со мной во сне, в мечтах. Чем это лучше наркотиков? Транс проходит, реальность остается реальностью. И плюс ко всему тебе ещё будет стыдно.
- Ты говоришь верные и мудрые вещи. В жизни ты не такая.
- Проще?
- Да.
- Конечно. Ведь я - настоящая, живая - и та, какую ты придумал себе, совершенно разные. Еще одна пытка, которой ты добровольно себя подверг.
- По-твоему, я дурак?
- Еще хуже. Ты меня ненавидишь.
- Вранье.
- Нет.
- Иногда мне кажется, что ненавижу. Но это самообман, выдуманный для успокоения. Я люблю тебя.
- Во сне?
- Всегда.
- Ты любишь не меня. Нет, ты не дурак... Ты убийца. Ты разрушаешь все, к чему прикасаешься.
- Тогда в первую очередь я убиваю себя.
- Но другим от этого не легче.
- Какое мне дело до других?
- Наконец-то ты искренен.
- Но я люблю тебя.
- Нет. Тебе хочется так говорить, хочется так думать. А если я скажу тебе всю правду?
- Давай. Все равно это сон.
- Ты хочешь думать, что любишь меня, потому что вбил себе в голову: я для тебя - единственный выход из клетки одиночества. Ты не колеблясь принесешь меня в жертву твоему идолу, маленькому зубастому эго. Ты не только убийца, ты предатель.
- Благодарю за откровенность.
- Но я люблю тебя.
- Почему?
- Потому что это сон.
- А в жизни - нет?
- Нет. Кто может полюбить тебя в жизни? Ты отвратительное создание.
- Некоторые люди уверяли, что любят меня. Они говорили неправду?
- Они надеялись на чудо. Но в наш век с чудесами плоховато.
Она поцеловала меня, посмотрела нежно и печально, выбралась из-под одеяла.
- Уходишь?
- Да.
- Спасибо тебе.
- За что?
- За то, что ты пришла. И ещё за то, что мы поговорили так, словно это был сон. Так лучше.
