Опасное хобби - Незнанский Фридрих Евсеевич (бесплатные онлайн книги читаем полные .txt) 📗
— Нет, я готов понять ваши трудности, но, согласитесь, ведь совсем необязательно превращать больницу в проходной двор. Есть же у вас двери!
— Двери-то есть, — горько вздохнула дежурный врач, — да в дверях поставить некого… Как хоть она выглядела, эта стерва?
— Симпатичная, стройненькая, когда улыбается — просто очень милая. А вот когда она на меня разозлилась, то прямо-таки ведьма. Даже оскал какой-то неприятный. Как звать — не спрашивал.
— Ладно, — огорченно покачала головой женщина, — что ж теперь делать, раз так случилось… Вы пока шум не поднимайте. Да ее уж и нет, наверное, в больнице. Кар диамин я сейчас сама введу. Тревожить больных ночным обыском помещений мне бы не хотелось. И поэтому вы уж простите, и огромное вам спасибо за вашу бдительность, доглядите уж… А через час ваша охрана, как я понимаю, пожалует. И еще… — Она замялась. — Извините меня, совсем нынче голову потеряла, не судите за навязчивость… У меня там есть парочка бутербродов и чай в термосе, а?
— Ну что вы, спасибо большое…
— Да что уж там, какое спасибо, «вы ж, наверное, весь день не ели.
— Было такое дело, — улыбнулся Акимов, и эта его улыбка успокоила дежурную. — Но ампулу эту вы аккуратненько так, — Акимов показал пальцами, как надо держать ампулу, — уберите, мы потом ее заберем, хотя отпечатков на ней небось на всю больницу вашу хватит. Но на всякий случай. И за меня не беспокойтесь: теперь уж наверняка не засну.
— А что за чай-то она вам приносила? — поинтересовалась уходя.
Акимов пожал плечами.
— Вон в той кружке, — он показал на подоконник. — Но я его в таз под бачком вылил, а выпил простой воды.
— Ваше счастье, — слабо улыбнулась женщина. — Ну ладно, пойду за лекарством. И вам поесть принесу.
25
Наглый водитель такси запросил тридцать тысяч. Это чтобы от Пушкинской улицы по бульварам-то и Остоженке, а дальше по Комсомольскому — рукой подать. Или сдурел от жары, или просто дураков искал.
Турецкий не сдержался и послал его таким витиеватым матом, что Грязнов лишь многозначительно поджал губы, а водила гагыкнул и показал большой палец. С тем и уехал.
— Вот же бандит! — сокрушенно развел руками Саша. — И как их земля носит?
— А ты давно в последний раз такси брал?
Турецкий попытался вспомнить, но не смог.
— Вот то-то и оно. Приватизированные такси, договорные цены, чего ж ты хочешь?
— Хочу дойти до площади и сесть, как нормальный человек, в троллейбус. Гарантия, через двадцать пять минут будем на месте. И никакого бандитизма.
— А что остается, — вздохнул Грязнов, которому, видимо, очень хотелось на халяву прокатиться в такси.
— Обойдешься, не барин. Я повыше чином, а не брезгую муниципальным транспортом.
Саша был прав: примерно через полчаса они выходили из троллейбуса на остановке «3-я Фрунзенская», заканчивая разговор, который начали еще на Пушкинской площади.
— Но почему, — стоял на своем Грязнов, — так и не смогли обнаружить в таком огромном домище ни больших денег, ни валюты? Ну не бывает так, Саня, поверь старому сыскарю. И человек это не тот, чтобы все капиталы до копеечки в коммерческих банках держать. Таким гадам постоянно солидная наличка для оборота нужна.
— Согласен. Но причин может быть лишь две. Первая — плохо искали или вовсе не хотели искать, а вторая — вся его наличка находится за пределами усадьбы. И тогда дом его чист — и перед Богом, как говорится, и перед случайным, непредвиденным обыском. Второе вернее.
— Не знаю, почему твой мудрый шеф так защищал Полякова, может, он его лучше знает, но у меня этот человек никаких особых симпатий не вызвал. Возможно, даже наоборот. И звонок его к Меркулову я готов расценить несколько иначе.
— Например?
— Элементарно. Чего-то испугался. Или не один был при разговоре с данными «высокопоставленными» посетителями. Ведь то, что они обычные жулики, он узнал гораздо позже. И вообще, сам ли он звонил помощнику Позднякова или его кто надоумил, а точнее, даже и заставил — не все ж там у них окончательные мерзавцы, — это нам пока тоже неизвестно. Может, просто не было у Полякова другого выхода из ситуации, в которую он случайно влип. Или — неслучайно.
— Ну, дружок, так-то можно любого подвести под подозрение. Нельзя же…
— И это ты мне говоришь? Ты, который сам не раз и не два горел в буквальном смысле по вине своих коллег, в которых, как и сейчас, не сомневался! Саня, что я слышу!
Турецкий усмехнулся горячке друга.
— Слышишь голос достойного ученика достойнейшего учителя. Мало?
— Мало. Потому что за всей этой операцией, которую Никита провел молниеносно и практически бескровно — ну с единственным исключением — нету главного: связей Гурама, а значит, и его дел. Вынули кирпич, но стену-то не разрушили. А теперь эта дырка, которую раньше занимал кирпич, может превратиться в бойницу.
— О-го-го, старик! Ты уже как Лев Николаевич заговорил! Вот что значит гуманитарное воспитание Нины Галактионовны. Хороший образ — можешь ей передать.
— Не зли меня, — огрызнулся Слава.
— И не думаю, тем более что образ наверняка все-таки твой. Поскольку не совсем точный. Я полагаю, понимаешь, что именно эта дырка уже никак не сможет стать бойницей. А вот местом, куда следует заложить хороший заряд, — наверняка. Чтоб, как ты говоришь, завалить всю стену. Но этим муторным индустриальным делом, к счастью, надеюсь, мне заниматься не придется. Пусть областная прокуратура крутит, а Костя курирует, раз ему нравится Поляков. Тут я, кстати, полностью согласен. Но ты свое задание выполнил, мне твоя дамочка необходима уже для моего следствия. А теперь ответь, только честно, я ж никому не скажу: ты со старика хоть какие-то деньги успел взять?
— Да что вы все одно и то же! — Слава, похоже, даже обиделся. — В договоре, который с ним был заключен, все указано совершенно конкретно и четко: аванс пятьдесят процентов при принятии на себя соответствующих обязательств, остальное — по окончании дела.
— Вот об этом и речь, — мягко успокоил его Саша. — Значит, пол-«лимончика» у тебя имеется. Как раз на ремонт акимовских «Жигулей» и хватит. А то я все думал, как парню помочь, ведь ни за что пострадал. Впрочем, давай в понедельник звякнем-брякнем Никите. У них же есть своя ремонтная база, пусть поспособствует.
— Ну мне-то совсем неудобно обращаться с такими просьбами. А Володьке с его характером, думаю, тем более.
— Ладно, коллеги, возьму эту благородную миссию на себя. Кстати, а ведь мы с тобой порядочные свиньи, не считаешь?
— Ты по поводу Володьки? — вздохнул Грязнов. — Конечно, нехорошо. Вроде как бросили мужика. А ведь он, как и мы, сутки не жрамши и не спамши.
— Вот то-то и оно. Делай выводы.
Машину, слава Богу, не сперли. Как стояла она впритык к пыльным кустам персидской сирени, так и остывала теперь после жаркого солнышка.
— Заглянем наверх, все ли в порядке? — предложил Турецкий.
Грязнов кивнул. Они пересекли двор, остановились у детской песочницы, возле которой на лавке сидели молодые матери, а рядом, под грибком, резались в домино мужики.
— Здравствуйте, прошу у всех прощения, — сказал Саша. — Мы из прокуратуры, — он вынул свое удостоверение, раскрыл его и на протянутой ладони показал мужикам и, когда те сунули в него носы, ловко захлопнул и положил в карман куртки. — Вопрос к вам имею, если позволите.
— Что-то много нынче вашего брата сюда зачастило, — не очень дружелюбно отозвался один из игроков.
— А что делать прикажете? Пусть спокойно квартиры грабят? Так? А вы потом будете нам свои заявления таскать: куда, мол, милиция смотрит. Лучше, что ли?
— Да оно и не лучше.
— То-то. Да вот, кстати, как раз мы с этим товарищем их ночью и взяли. Слышали, поди, выстрел?
— Это что ж, значит, вы его — пух! — и в окно?
— Не-ет, это он в нас, да промахнулся, а сам с перепугу — в окно. Забыл, наверное, что этаж-то седьмой, вот и сиганул. Да вы их, к слову, обоих могли видеть вчера днем или вечером.
