Купель Офелии - Брикер Мария (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью TXT) 📗
Из стройной логической цепи выпадало только одно звено – утопление несчастного журналиста. С какой радости режиссер звезданул Буденого по затылку и скинул в пруд? Может быть, Родион стал случайным свидетелем того, что ему видеть не следовало?
– Вот тварь, – эхом отозвалась Галочка. – А я думаю, почему у меня голова с утра раскалывалась… Вроде выпила немного. Снотворным меня накормил, сволочь. Пойду молоко подогрею и народ разбужу. Скажу, что нашелся маньяк. Кто бы мог подумать! Такой обаятельный мужик. Ты это, Вань… Не балуй тут! А то убьешь ненароком, и Офелия совсем без отцов останется. Да, чуть не забыла! Вернее, я вспомнила, чья это сережка. У Руслана Белгородского видела в ухе, – сказала Галочка, пожала плечами и вышла, оставив Ваньку в полном недоумении.
Как серьга Руса могла оказаться на берегу пруда? Откуда она там взялась, если Белгородский в данный момент находится в Штатах? А кто, собственно, может подтвердить, что продюсер сейчас в Америке?
– Ёлки-моталки, Рус все это время был здесь! Он и есть призрак графа Беркутова! – прошептал Ванька. Именно его тень он видел в окне второго этажа, когда они только приехали.
В памяти всплыл рассказ Донателлы о печальной истории имения «Алое»: «Словно злой рок преследовал всех хозяев усадьбы… Второй хозяин утонул… Третий поехал кататься на лошади и не вернулся. Искали несколько дней, но так и не нашли. Последний отравился грибами…»
Неужели Руслан Белгородский и есть главный сценарист кровавой постановки? Догадался, что жена и лучший друг собираются его кинуть, имитировал срочный отъезд, а сам благополучно приехал сюда и решил предателей проучить.
За основу сценария взята реальная трагическая история конезавода и легенда о мести духа графа другим владельцам «Алого». Порядок способов ухода на тот свет соблюдается строго: утопление, исчезновение, отравление… Убийца лишь позволяет себе некоторую импровизацию в выборе половой принадлежности жертв. Что дальше по сценарию?
«Возлюбленная графа благополучно пережила троих мужей, но не вынесла революции и наложила на себя руки. Кажется, она повесилась».
– Галка… – прошептал Терехин, сунул Офелию в люльку и бросился на кухню.
На полу, в молочной луже, валялась колба, приспособленная под бутылочку Чебурашки, отчетливо виднелись отпечатки мужских ботинок и следы женских туфелек. Никаких признаков волочения тела и борьбы. Вероятно, поэтесса просто испугалась и уронила бутылку с молоком на пол, потом успокоилась и пошла за своим убийцей, не подозревая, что ее ждет скорый конец.
Рванув на себя ящик разделочного стола, Ванька достал столовый нож. Оглядел себя и сунул нож обратно. Трясущейся рукой взял фонарик и запихал в карман.
Следы вели в парадную залу и там терялись, но Ванька знал, где искать призрака-убийцу.
По дороге в берлогу привидения Терехин разбудил Матильду и Казика, вручил ошарашенным влюбленным Офелию и осторожно поднялся по лестнице на второй этаж. Фонарь не понадобился. Сквозь дыры в крыше сочился лунный свет, помещение, заваленное всякой рухлядью и хламом, плавало в серебристой дымке и выглядело необитаемым. Проход загораживала куча тряпья, связанная веревкой в тюк. Было так тихо, что Ваньке на мгновенье показалось – он ошибся. Но тут до него донесся приглушенный вскрик.
Откинув тюк, он двинулся вперед, осторожно ступая по скрипучему полу. Остановился, осмотрелся – тишина, никаких следов. Пришлось включить фонарь. Скользнул лучом по стенам и заметил небольшую дверь, кажется, ведущую в одну из декоративных башен на крыше флигелей конезавода. Сердце в груди тревожно забилось. Без сомнения, вот оно, гнездо маньяка!
Терехин кинулся к двери, но споткнулся обо что-то и чуть не упал. Ругая себя за нерасторопность, нагнулся, поднял с пола узкую металлическую трубу, взвесил в руке, остался доволен и, низко пригнув голову, вошел в небольшое помещение полукруглой формы, освещенное голубоватым светом. Продюсер сидел в кресле к нему спиной, положив руки на подлокотники и пялился в монитор компьютера – смотрел какой-то фильм.
– Неплохо ты устроился, сволочь! – сказал Терехин.
Продюсер дернулся, заерзал в кресле и что-то замычал. Ванька размахнулся и треснул Белгородского трубой по голове. Рус затих, осев кулем в кресле. Мститель с чувством исполненного долга откинул трубу, отряхнул ладошки и потянулся к шее поверженного маньяка, чтобы проверить пульс.
– Не понял… – растерялся Терехин, заглянув продюсеру в лицо.
Рот Белгородского был заклеен скотчем, руки привязаны к подлокотникам и, судя по фиолетовым следам на запястьях, довольно давно. Пахло в помещении тоже подозрительно – крепкой мочой и потом. Запах шел от Руслана Белгородского! Голова неудачливого мстителя затрещала, как испорченная иллюминация.
– Да что здесь такое происходит, вашу мать? – разозлился Ванька. Он отвязал продюсера, отклеил скотч, похлопал по щекам – Белгородский не реагировал, но был жив, что радовало. Затем положил Руса на пол, чтобы не шарахнулся с кресла, перевел взгляд в монитор и ошарашенно замер. На экране шел вовсе не художественный фильм. Какой-то человек в черном плаще с капюшоном убивал Галочку, затягивая вокруг ее шеи веревочную петлю.
– Эй, ты что делаешь, гад?! – заорал Терехин, наблюдая в шоке за убийством.
Сообразив наконец, что действие разворачивается в аналогичном помещении, в такой же декоративной башне, только расположенной над представительским флигелем, Ванька выскочил из двери и по чердаку бросился в другое крыло.
Хлипкий пол над коридором, соединяющим два флигеля, прогнил и продавливался под ногами. Пришлось немного сбавить темп, ступать осторожно. Преодолев опасный участок, Ванька снова побежал. Стремительно преодолел расстояние до башни, выбил плечом дверь и с облегчением понял, что успел. Галочка корчилась в предсмертных судорогах, но отчаянно цеплялась за жизнь, пытаясь снять петлю с горла.
– Отпусти ее! – с угрозой выкрикнул Терехин, вложив в голос побольше брутальности. И только сейчас понял, что забыл прихватить трубу. Значит, придется разбираться с отморозком голыми руками.
Маньяк замер, отпустил Галину. Поэтесса закашлялась, стянула удавку, отползла от убийцы и вжалась в стену спиной. Человек в капюшоне медленно обернулся, и Ваньке показалось, что на его голову обрушилась крыша.
– Как всегда, пришел и все испортил. Вечно ты путаешься у меня под ногами, – устало сказал Семен. – Что уставился? Не ожидал? Все почему-то считают меня недоумком. Даже твоя отмороженная Кристина назвала интеллектуальным тюфяком. Я слышал ваш разговор в парке. Пошел за тобой, чтобы помочь разыскать готку, и узнал о себе много нового. Например, что Галочка спала со мной, лишь бы ты чуток поревновал. Круто!
– Сеня, ты ошибаешься! Кристина сама не понимала, что говорит. Она…
– Зато Галина понимала, когда сегодня каялась перед тобой в подвале, – жестко произнес Семен. – А я любил ее искренне, на руках носил. Нет, не оценила. Ей, типа, нужен человек с более тонкой душевной организацией. Ты, что ль, это самое, с тонкой душевной организацией? Сколько у тебя баб было? Скольким ты мозги крутил? Или, может, это самое, мой папаша у нас натура тонкая? – От волнения Лукин начал заикаться. – Оказывается, у него таких Семенов, как я, это самое, по всей стране полно. Он своих детей считает издержками профессии, а баб, с которыми спит, тренажерами. На маме этот жалкий скунс, оказывается, женился по ошибке. Мама ему всю жизнь посвятила, помогла карьеру сделать, а он вышвырнул ее из своей жизни, как ненужную тряпку. И меня заодно. Знаешь, что маме пришлось пережить? Одной, с ребенком на руках да в чужом городе. Она не могла вернуться домой – стыдно было перед родителями, опозорить их боялась. Денег хватило, чтобы снять угол на месяц. Мама пыталась устроиться на работу, но Разумовский закрыл для нее двери во все театры. Чтобы выжить, ей пришлось полы мыть и выносить утки за больными в заштатной больничке, а потом ухаживать за инвалидом-стариком с заскоками ради московской квартиры. Ей, талантливой актрисе! Все из-за него, моего папаши-козла. Чем Донателла лучше мамы? Она же холодная, как могильная плита!
