Мистер Мерседес - Кинг Стивен (лучшие книги онлайн txt) 📗
Так что же ему с ней делать? Соседи ее не хватятся, потому что она с ними не общалась, считала воображалами. Подруг и друзей у нее нет, даже собутыльников, потому что пила она исключительно дома и в одиночку. Однажды – в редком приступе самокритики – мать заявила ему, что по барам не ходит, поскольку там полно таких же пьяниц, как она.
– Поэтому ты попробовала это дерьмо, но не остановилась? – спрашивает он у трупа. – Потому что слишком набралась?
Он сожалеет, что у них нет морозильной камеры. Если б была, он бы затолкал в нее тело. Видел это в каком-то фильме. Он не решается оттащить мать в гараж: слишком близко к улице, вдруг кто войдет. Полагает, что мог бы закатать труп в ковер и спустить в подвал – он точно уместится в нише под лестницей, – но как он сможет работать, зная, что она рядом? Зная, что ее глаза горят, пусть она и закатана в ковер?
Кроме того, подвал принадлежит только ему. Его командный пункт.
В итоге Брейди осознает, что остается только одно. Хватает мать под мышки и тащит к лестнице. К тому времени когда добирается туда, пижамные штаны матери соскальзывают, обнажая, как она иногда это называет (называла, напоминает он себе), ее щелку. Однажды, когда они лежали в постели и она снимала ему особенно сильную головную боль, он попытался прикоснуться к ее щелке, и она тут же стукнула его по руке. Сильно. «Никогда этого не делай, – сказала она. – Ты оттуда вышел».
Брейди затаскивает ее наверх, со ступеньки на ступеньку. Пижамные штаны сползают до лодыжек, где и остаются. Он вспоминает, как она маршировала, сидя на диване. Жуть. Но, как и в случае с Джеффом Пробстом, посылающим цветы, есть в этом что-то смешное. Хотя едва ли он сможет объяснить эту шутку людям. Это сугубо личное.
По коридору. В ее спальню. Он выпрямляется, морщась от боли в пояснице. Господи, ну она и тяжелая. Словно смерть набила ее дополнительным мясом.
Не важно. Это надо закончить.
Он натягивает на нее пижамные штаны, чтобы она вновь выглядела прилично – насколько прилично может выглядеть труп в заляпанной блевотой пижаме, – и поднимает ее на кровать, застонав от нового укола боли, пронзившего поясницу. Когда выпрямляется, ощущения такие, будто треснул позвоночник. Брейди думает о том, чтобы снять с нее пижаму и одеть мать во что-то более чистое, скажем, в одну из больших футболок, в которых она иногда спит… но это означает, что придется вновь поднимать фунты мертвой плоти, повисшей на костях-плечиках. А если он надорвет спину?
Он мог бы просто снять с нее пижамную рубашку, на которую попала большая часть блевоты, но тогда придется смотреть на ее сиськи. Она позволяла ему их трогать, но редко. «Мой красавчик, – говорила она при этом. Гладила по волосам или массировала шею, а боль уходила, пусть и огрызаясь. – Мой сладкий красавчик».
– Извини, мама, – говорит он, глядя на тело. – Не твоя вина.
Нет, конечно. Это вина жирного экс-копа. Брейди купил яд «Суслики – вон», чтобы отравить собаку, все верно, но лишь с целью добраться до Ходжеса, наказать его. И наказал себя. Не говоря уже о том, какая теперь грязь в гостиной. Придется там прибраться, но сначала надо сделать кое-что еще.
Он уже взял себя в руки, и на этот раз голосовые команды срабатывают. Он не тратит время попусту, сразу садится перед Номером три и заходит на сайт «Под синим зонтом Дебби». Его послание Ходжесу короткое и по делу:
Тебе конец.
Ты и не заметишь.
Зов мертвых
В понедельник, через два дня после смерти Элизабет Уэртон, Ходжес вновь сидит в итальянском ресторане «Димасио». В последний раз он приезжал сюда на ленч с бывшим напарником. Теперь обедает в компании Джерома Робинсона и Джанель Паттерсон.
Джейни говорит, что костюм ему к лицу, и тот действительно сидит лучше, потому что Ходжес сбросил несколько фунтов (так что «глок» на бедре практически не виден). А Джерому нравится новая шляпа, коричневая федора, которую Джейни импульсивно купила Ходжесу в этот самый день и вручила со словами, что теперь он частный детектив, а любой уважающий себя частный детектив обязан носить федору, чтобы при необходимости сдвигать на одну бровь.
Джером надевает шляпу и сдвигает под нужным углом.
– Я похож на Боги [33]?
– Не хочется тебя разочаровывать, – говорит Ходжес, – но Боги был белым.
– Настолько белым, что практически светился, – добавляет Джейни.
– Забыл. – Джером возвращает федору Ходжесу, который кладет шляпу под стул, думая о том, как бы не забыть ее при уходе. Или не наступить на нее.
Ходжеса радует, что его гости сразу находят общий язык. Джером – умудренная опытом голова на юном теле, как часто думает Ходжес, – едва заканчивается интермедия со шляпой, призванная растопить лед неловкости, поступает совершенно правильно: берет Джейни за руки и говорит, что сожалеет о ее утрате.
– Двух утратах, – добавляет он. – Я знаю, что вы потеряли и сестру. Если б я потерял свою, превратился бы в самого печального человека на земле. Барб, конечно, заноза, но я люблю ее всем сердцем.
Джейни с улыбкой благодарит. Поскольку Джером еще слишком молод, чтобы пить вино, все заказывают ледяной чай. Джейни спрашивает Джерома насчет колледжа, и когда упоминается Гарвард, закатывает глаза и восклицает:
– Гах-вад! Это ж надо ж!
– Масса Ходжес надоть искать новый мальчик косить траву! – подхватывает Джером, и Джейни так смеется, что выплевывает кусочек креветки на салфетку. Она краснеет, но Ходжесу приятно слышать ее смех. Тщательный макияж не может полностью скрыть бледность щек и темные мешки под глазами.
Когда он спрашивает, нравится ли тете Шарлотте, дяде Генри и Холли-Бормотунье большой дом в Шугар-Хайтс, Джейни сжимает руками голову, словно она раскалывается от боли.
– Тетя Шарлотта сегодня звонила шесть раз. Я не преувеличиваю. Шесть. В первый сообщила, что Холли проснулась ночью, не поняла, где находится, и у нее случилась паническая атака. Тетя Ша сказала, что уже собралась вызвать «скорую», но дядя Генри успокоил Холли, заговорив о НАСКАР. Она без ума от автомобильных гонок. Не пропускает ни одного показа, и, как я понимаю, Джефф Гордон для нее царь и бог. – Джейни пожимает плечами. – Кто бы мог подумать?
– Сколько лет Холли? – спрашивает Джером.
– Примерно моего возраста, но она в какой-то степени страдает от… наверное, можно так сказать, задержки эмоционального развития.
Джером обдумывает ее слова, потом говорит:
– Ей, возможно, надо получше присмотреться к Кайлу Бушу.
– К кому?
– Не важно.
Джейни говорит, что тетя Шарлотта также звонила, потому что: ее поразил огромный месячный счет за электричество; удивили своей заносчивостью соседи; она обнаружила огромное количество картин, и все это современное искусство ей не по вкусу; она хотела отметить (точнее, объявить), что если Оливия думала, что все эти лампы из карнавального стекла, ее явно обвели вокруг пальца. Последний звонок, за несколько минут до отъезда в ресторан, достал Джейни больше всего. По словам тети, дядя Генри хотел сообщить Джейни, что, согласно наведенным им справкам, отменить кремацию еще не поздно. Она сказала, что эта идея очень расстраивает брата – он называет кремацию «похоронами викингов», – а Холли даже не может об этом говорить, в такой впадает ужас.
– Вопрос с их отъездом в четверг решен, – говорит Джейни, – и я уже считаю минуты. – Она сжимает руку Ходжеса и добавляет: – Есть и хорошие новости: тетя Ша говорит, что Холли очень к тебе прониклась.
Ходжес улыбается:
– Сказывается мое сходство с Джеффом Гордоном.
Джейни и Джером заказывают десерт. Ходжес – нет, дабы не впадать хотя бы в один из смертных грехов. Потом, за кофе, он переходит к делу. Он привез с собой две папки и теперь вручает их своим гостям.
33
Боги – одно из прозвищ Хамфри Богарта (1899–1957).