Плохие привычки - Горбов Анатолий Анатолиевич (книги бесплатно без онлайн txt) 📗

Результаты собеседования обещали сообщить до понедельника, но все говорило о том, что шансы быть принятой у Насти весьма велики. Ей даже озвучили размер оклада на время испытательного срока — и эта сумма позволяла раздать все долги за один месяц. И вообще, вдохновляла и на труд, и на подвиг.

Воодушевленная Настя вышла в моросящую осень маленьким солнышком, на которое с удовольствием оглядывались прохожие. Она специально еще разок прошлась мимо места проживания Великого Полосатого Комика, но ни одной пушистой души на подоконнике не было. Ну ничего — она еще вернется к талантливому котенку. С угощением.

Кое-что Свин смотрел, кое-что проматывал. Кое-что слушал, время от времени поднося камеру к уху — иначе звуковую дорожку в довольно шумном кафе слышно не было. Он даже начал беспокоиться, что аккумулятор разрядится раньше полного просмотра часовой видеокассеты. Но запись завершилась примерно на пятидесятой минуте серым снегом и прочими помехами. Промотав немного вперед и убедившись, что и там пусто, Свин выключил камеру и извлек из нее кассету.

На записи, несмотря на дату в углу экрана, было не четвертое июля, а пятое. Как подумал Борис Михайлович, из-за путаницы в 12-часовом формате суток с этими дурацкими западными a. m. и p. m. Беседа между Свином и Лешичем, конечно же, представляла интерес — в первую очередь для правоохранительных структур, а также для конкурентов Свина по наркобизнесу. На ней подробно обсуждалась новая идея Лешича, дающая почти 30 %-ную прибыль от розничной реализации наркоты без каких-либо ощутимых финансовых вложений.

Идея была проста, как весь наркоманский мир — бодяжить. Но не пустым мелом или димедролом, а новыми присадками, изобретенными химиком. Эти добавки наркотиком не были, но в смеси с опием, кокаином и даже героином выступали как катализаторы их действия и давали ощутимый эффект синергизма [21].

Вот Свин с Лешичем и обсуждали почти час, сколько бодяжить, с каких точек лучше начать эксперимент и как это повлияет на ростовский рынок наркоты.

Кстати, это ноу-хау принесло даже не 30, а все 40 %, причем в первый же месяц. И это еще что — наркоманы были в восторге, часть постоянных клиентов перебралась с цыганских точек на свинские. Собственно, после этого с цыганами и началась конфронтация…

Во время просмотра, уже подсознательно поняв, что на кассете самых страшных для него кадров не будет, лысый толстяк принялся создавать и поддерживать нездоровую нервную обстановку. Поглядывал с опаской по сторонам, вздрагивал, недоверчиво щурился. Это представление на самом деле было нужно как декорации к будущему состоянию Вадима.

А того вставило от сигары с шизовской начинкой уже через пять минут после ее раскуривания. Вадим основательно «присел на измену» [22]. Он и без того был на самом краю нервного срыва, и наркотик лишь ускорил естественное и неизбежное. При этом сильно гипертрофировав и сам срыв, и его последствия, доведя их до гротескного абсурда.

Последние минуты в кафе для дяди Лешича показались настоящим кошмаром. Он с испугом таращился на купюры в дипломате, понимая, что абсолютно не знает, как отличить настоящие евро от поддельных. Надел пальто. Заготовленные заранее наручники застегнул на своем запястье и ручке кейса чисто автоматически, уже не помня, для чего это нужно.

Свин распрощался с Вадимом и, выходя из кофейни, подал условный знак — материалы сейчас у него, их значимость — 4 балла из 5 возможных, деньги находятся у объекта.

Дядя Лешича просидел одетым еще минут пять после ухода Свина, в ступоре глядя на стену, сильно потея и, кажется, седея на глазах находящихся в кафе людей. После чего встал и деревянной походкой направился к выходу.

Паника затопила неудавшегося шантажиста, когда он на полквартала отошел от места встречи с толстым наркобароном. Его накрыл приступ сильнейшей мании преследования — в любом прохожем Вадиму мерещился наемный убийца или грабитель.

Впрочем, он был близок к истине. Идущая навстречу тонкая брюнетка с яркими пухлыми губами и пронзительным голубым холодом огромных глаз в фейерверке длинных накладных ресниц, мило улыбнувшись, стукнула короткой красной дубинкой сложенного зонтика по углу его кейса. В результате чего ручка с прикованными наручниками отстегнулась от самого дипломата и осталась у него в руке, а девушка с молниеносно подобранным кейсом юркнула в ближайшую подворотню.

Вадим хотел было броситься за ней, но увидел направлявшихся прямо к нему двух дюжих братков, взвыл и, не разбирая дороги, бросился прочь. Чем быстрее он бежал, тем страшнее ему становилось, и он бежал еще быстрее. Параноидальный туман окутывал мозг, а льющийся ручьями пот заливал глаза. Возле Большой Садовой шантажист-неудачник снес своим телом случайного прохожего, и они вместе с ним вылетели на проезжую часть. Прямо под колеса многотонного пассажирского автобуса.

Людей на моих глазах не сбивали. А тут сразу двоих. Я ехал по противоположной стороне, когда обоих мужчин, бесспорно, насмерть сбил мощный «Ман». Никогда бы не подошел без лишней нужды — я противник подобных зрелищ. Но один из погибших показался мне смутно знакомым.

Я припарковал машину поодаль и пешком вернулся к месту трагедии. Расталкивая толпу зевак, я настойчиво продвигался к одному из тел, одетому в слесарную спецовку.

— Свят-свят! Вот ведь душегуб, и сам убился, и человека загубил! — какая-то бабушка, прикусив от волнения свой платок, указывала на незнакомого душегуба. А я смотрел на труп другого, ни в чем не повинного человека. На Владимира Заяца. Заслуженного российского киллера дядю Вову…

Жалко мне киллера дядю Вову и не было. Но смерть — даже абсолютно незнакомого человека — всегда потрясение. А его смерть могла еще и существенно приблизить мою. И, если сегодняшняя подстава не сработает, я вполне успевал оказаться рядом с собственным несостоявшимся киллером. В каком-нибудь темном морге на соседних столах благодаря посредничеству очередного убийцы, нанятого Свином.

Прибывшая полиция долго пыталась разогнать толпу, но получалось это у блюстителей порядка не очень хорошо. Народ неистово шумел и возмущался бездушными лихачами на дорогах, отсутствием светофоров и вообще демократами.

На вопрос сержанта, знает ли кто погибших, ответил утвердительно. Потом поправился, сказав, что знаю одного, слесаря Владимира Заяца. За что поставил автограф, предварительно дав списать данные со своих водительских прав и заявив, что больше о нем мне ничего не известно.

Впрочем, увидев наколки слесаря, полицейский хмыкнул, этот труп идентифицировать будет очень просто. По наверняка имеющимся в базе отпечаткам пальцев.

Я же с чувством исполненного долга направил свои стопы на дело, обещающее спасти меня от участи хладного трупа.

ГЛАВА 43

Каждому наркобарону — по грипперу!

Свин приехал к «Кармине» без кортежа. Вся его людская (чуть не написал — «людоедская») наличность была задействована в операции — кто-то в ней участвовал в первых ролях, кто-то прикрывал пути отхода, кто-то изображал прохожих статистов. Для дела пришлось отзывать даже кое-кого из охраны розничных точек сбыта. И кутерьма такая была обязана не только и не столько полумиллиону евро, сколько той злополучной кассете, которая сейчас валялась в бардачке его машины.

Сначала он хотел ее напрочь уничтожить, потом решил: пусть все-таки останется. Хоть какая-то память о Лешиче. На записи химик был не очень-то похож на себя, так как был до противного серьезен, а не валял дурака, как обычно.

Из-за своих шуточек он в свое время многим подпортил нервы. На него точили зуб и Коготь, и кое-кто из боевиков рангом пониже. Трогать Лешича боялись — это был личный шут Бориса Михайловича, и ему позволялось практически все.