Смертоносная чаша [Все дурное ночи] - Сазанович Елена Ивановна (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений TXT) 📗
Я так же открываю тяжелые веки и так же вижу склоненное надо мной небритое лицо Вано. Теперь это – лицо моего злейшего врага. Лицо предателя. Лицо человека, уничтожившего не одну жизнь. И я ему уже не верю. Мое лицо кривится от злости, и я шепчу побелевшими, потрескавшимися до крови губами:
– Сволочь, сволочь, сволочь…
Он пытается что-то ответить и вдруг неожиданно исчезает. Я знаю почему. Он понимает, что я вычислил его, и пытается смыться. Я хочу задержать его, пытаюсь приподнять свою тяжелую голову, пытаюсь кричать охрипшим голосом, но издаю лишь какой-то нечленораздельный звук. И вновь проваливаюсь в черную пропасть, в которой плавают желточные кувшинки, обжигая мою голову южным теплом.
Не знаю, сколько времени я пролежал без памяти. Но, когда в очередной раз очнулся, в гостиной Толмачевского уже никого не было. Только я. И рядом – труп красивой женщины. Не скажу, что это соседство вселило в меня оптимизм, но выбора у меня не было. И я уже не знал, то ли мне приснилось небритое лицо Вано, то ли оно было на самом деле. Мой взгляд падает на короткий мохеровый шарф ярко-зеленого цвета в малиновую клетку, мирно лежащий на диване. Такой шарф из всей богемы мира носил только Вано. И я окончательно убедился, что это был не сон: Вано хотел убить меня и склонился надо мной, чтобы удостовериться, жив ли я еще. А потом почему-то испугался и сбежал. У меня нет сил броситься за ним вдогонку. Но хватает ума позвонить. Дорога каждая минута. И я, как раненый герой, ползком добираюсь до телефона и беру трубку дрожащей рукой. Пытаюсь набрать номер Порфирия. Это удается с третьего раза. Наконец слышится долгожданный голос следователя.
– Алло, Юрий Петрович? – хриплю я.
– Алло! Говорите громче, вас не слышно, – раздается мягкий, ровный голос.
– Юрий Петрович! – хриплю я изо всех сил. – Это я, Ник!
– Ник? Вы? – искренне удивляется он. – Вы что, простыли? Говорил вам, не шастайте под дождем! Особенно не по делу. А вы не послушались мудрого…
– Прекратите. И приезжайте. Вано – убийца. Если вы не поторопитесь… Он…
У меня больше нет сил говорить. Я бросаю трубку и только теперь понимаю, что не сказал, куда ехать. Но бессильно опускаю голову на пол. Мои силы иссякли, остается ждать. Рядом с трупом красивой женщины, которой уже ждать ничего не придется. Мне повезло гораздо больше, чем ей. И вообще я большой счастливчик: я по непонятной причине все еще живу…
Раздаются чьи-то шаги. Боже, я не один. Рано радуешься, идиот. Повезет ли на этот раз, неизвестно. Шаги раздаются все ближе, ближе, и в дверях появляется Вано. Его ярко-красные розы на нейлоновой рубахе еще ярче. Так мне кажется. У меня нет сил с ним бороться, но есть силы криво усмехаться. Ты смешон, Ник. Ты надеялся, что преступник сбежит, оставив в живых главного свидетеля. Ты наивен, как ребенок, Ник.
– Ну, как, очухался? – улыбается беззубым ртом Вано.
И его улыбка кажется зловещей. А в огромных сильных руках – полотенце. Все как тогда, в случае с Афродитой. Но на сей раз он наверняка хочет меня задушить этой тряпкой.
Мои глаза гневно сверкают. Я от злости скрежещу зубами. Стараюсь крепко сжать кулаки, но успеваю подумать, что именно так, наверно, сыграл бы правдолюбца и героя Аль Пачино.
А Вано все так же скалится и все ниже склоняется надо мной, сжимая в ручищах скрученное жгутом полотенце.
– А почему не из пистолета? – хриплю я ему в лицо.
Он подмигивает в ответ и вытаскивает из штанов пистолет. И кладет рядом с собой. Я не отвожу от него взгляда. Я поклялся когда-то не бояться этой сволочи. Но мне трудно выполнить эту клятву, потому что я боюсь. И, чтобы страх полностью не овладел мною, я вновь хриплю:
– Это ты… Я знаю, это ты убил Стаса. И Анну тоже. Ты… Анна была твоей женой. Я все знаю. По вине Стаса ты оказался в тюрьме. По твоей вине – в тюрьме Василиса. И теперь ты меня хочешь убить. Но запомни, гад, я не боюсь. Я не боюсь, слышишь?! Порфирий уже знает, кто настоящий преступник. Ты не успеешь сбежать. Я тебя ненавижу. Слышишь? Ты убил ни в чем не повинных людей. Тебе не избежать наказания. Ты понял? Я тебя, гад, и с того света достану. Может, я не попаду в рай, но тебе, сволочь, дорога даже в ад закрыта, потому что я верю в третье, что гораздо хуже ада. Там место таким, как ты.
Пока я хриплю этот страстный монолог, моя рука нащупывает пистолет. И вот дуло нацелено прямо в лицо Вано. Он уже не скалится беззубым ртом. Он хмурится и пытается сделать какое-то движение. Но я останавливаю его:
– Еще одно движение – и тебе смерть. Запомни, меня ничто не остановит. Я никогда не убивал. И никогда не держал в руках оружие. Я всегда думал, что мое призвание – только искусство. Но нет, Вано, у всех людей на свете только одно призвание – справедливость. Правда. И еще – совесть. Кто от этого отступается – тот не имеет права ходить по земле…
Я перевел дух. Жаль, что сейчас не съемки. Пожалуй, это была бы лучшая моя роль. Но, к сожалению, это не кино. И, отдышавшись, я продолжал:
– Пусть это красивые слова и тебе их никогда не понять, но я все равно их скажу тебе. Эти люди должны были жить. Стас, Анна. Должны… И, если несправедливость все-таки взяла верх, это только на время. Рано или поздно тебя ждет наказание. Здесь, на земле. Или далеко над землей. Но неизбежно ждет. Я не Бог. Я даже не судья. Я всего лишь артист. Ни Стас, ни Анна не были моими друзьями. Но они были людьми. Плохими, хорошими – уже не важно. Важно, что в любом случае они имели право на жизнь. Они родились естественным путем. И умереть должны были так же, естественно. Ты не имел права отнимать у них жизнь. Поэтому я за этих людей отомщу. Слышишь?
– Остановитесь, Задоров, – услышал я позади себя мягкий, спокойный голос, и пистолет в моей руке дрогнул. Вано легко перехватил оружие.
Я ожидал самого худшего, но не такого. За моей спиной стоял Порфирий с ребятками из опергруппы. Я рассчитывал на перестрелку, поскольку в руках у преступника оружие. Но произошло нечто невероятное.
Порфирий неожиданно приблизился к Вано и с укором произнес:
– Иван Тимофеевич, еще немного – и мне бы пришлось держать речь над гробом безвременно погибшего товарища по работе, павшего в бою по собственной глупости. Поверьте, я бы вас не оплакивал. Не люблю, когда погибают по глупости.
Вано тяжело поднялся и вытер рукавом взмокшее лицо. В его руке по-прежнему было мокрое полотенце.
Порфирий взял его у Вано. И аккуратненько положил мне на лоб.
– Тебе уже легче, Задоров? Веселый ты парень, но что-то в последнее время не везет тебе, артист. Второй раз – и прямо по голове. Ну, ничего. Для артиста совсем необязательно быть умным.
Я был настолько потрясен, что вообще не мог вымолвить ни слова. И только, как баран, переводил взгляд с Вано на Порфирия, с Порфирия – на Вано. Я даже на некоторое время забыл про труп, возле которого уже работала оперативная группа.
– Дураком был, дураком и помру. – Это была самая умная фраза, которую я высказал за последнее время своего детективного творчества. – А может, я уже умер? – с надеждой спросил я у Порфирия.
Тот отрицательно покачал головой – я был цел и невредим, к тому же мой страстный монолог полетел ко всем чертям собачьим. Героя из меня не вышло, увы.
– Жив ты, Задоров. Жив, – промяукал Порфирий, аккуратненько стряхивая капельки дождя со своего плащика. – Тебя просто трахнули второй раз по башке, – радостно сообщил он приятную новость. – Это часто случается со слишком любопытными товарищами, сующими нос не в свое дело. Я тебя предупреждал, а ты не послушал. Так что теперь я искренне рад, что у тебя побаливает твоя не совсем умная башка. Это не помешает и, может, умерит твой пыл. И ты свои гневные монологи будешь произносить только на сцене. Там хоть аплодисментов дождешься. А глядишь, кто и цветочек подарит, милашка какая-нибудь.
Мне было плевать на его ехидный голос, больше всего на свете меня в данный момент интересовала другая личность. Но смотреть на Вано я не мог – мне было стыдно. И я впился глазами в Порфирия.
