Округ Форд. Рассказы - Гришем (Гришэм) Джон (хороший книги онлайн бесплатно txt) 📗

Я забрал его рано утром во вторник, и вот под пристальным и неодобрительным взглядом Пчелиной Матки Уилмы Дрел мы уселись в мою маленькую машину и отъехали от «Тихой гавани». Я остановился у магазина, купил два высоких стаканчика жидкого кофе, несколько сандвичей и банок с прохладительными напитками, и мы снова тронулись в путь, обозревать поле боя.

Лично мне Гражданская война всегда была безразлична, а увлечение всеми этими событиями — непонятно. Мы, южане, проиграли, причем проиграли крупно. Так пора бы об этом и забыть. Но раз уж мистер Спёрлок желает провести свои последние дни в размышлениях и воспоминаниях о былой славе Конфедератов, тогда другое дело, тогда снимаю шляпу. За последний месяц я прочел дюжину книжек об этой войне, брал в городской библиотеке Клэнтона, и еще три лежали в моей комнате в доме мисс Руби.

Временами старик Лайл на удивление точно вспоминал все детали — битвы, генералов, порядок перемещения войск, ну а потом вдруг впадал в ступор. Я старался поддерживать беседу в русле последней изучаемой мной темы. Рассуждал о разорении священных земель, особенно в Виргинии, где состоялось первое сражение на ручье Булл-Ран, где от таких городов как Фредериксбург и Винчестер после перестройки практически ничего не осталось. Спёрлок поначалу завелся, затем отмахнулся от меня как от надоедливой мухи.

Добравшись до места, мы осмотрели несколько монументов, а также само поле боя, отмеченное флажками. Он утверждал, что его дед Джошуа Спёрлок был ранен во время какой-то героической вылазки именно здесь, в Брайс-Кросс-роудсе. Мы сели на низенькую дощатую изгородь и стали есть сандвичи. Лайл смотрел куда-то вдаль невидящим взглядом, он замер, точно в ожидании грохота канонады, топота лошадиных копыт. И снова заговорил о своем деде, который умер то ли в 1932-м, то ли в 1934-м, в возрасте около девяноста лет. А когда он, Лайл, был маленьким, дед развлекал его историями о том, как убивал проклятых янки, как его ранило, как он сражался вместе с Натаном Бедфордом Форрестом, величайшим из всех полководцев-южан.

— Они были вместе в Шило, [14]— сказал он. — Дед возил меня туда однажды.

— Хотели бы снова побывать там? — спросил я.

Тут он весь разулыбался, и сразу стало ясно, что ему страшно хочется еще раз увидеть поле битвы.

— Это моя мечта, — ответил он, и глаза его увлажнились.

— Могу устроить.

— Хорошо бы поехать туда в апреле, увидеть поле боя, персиковый сад, пруд, который когда-то был красным от крови, знаменитое Осиное Гнездо…

— Обещаю. Мы непременно съездим туда в апреле. — До апреля оставалось еще пять месяцев, и с учетом предыдущего опыта я сильно сомневался, что проработаю в «Тихой гавани» до этого времени. Впрочем, если даже и нет, кто может помешать мне навестить своего друга Лайла и отвезти на экскурсию? Никто.

Большую часть пути до Клэнтона он проспал. А когда просыпался, я объяснял ему, что состою в обществе защиты памятников времен Гражданской войны. Общество это довольно закрытое, носит частный характер, никакой помощи от государства не получает и существует только на пожертвования. А поскольку сам я зарабатываю мало, то могу посылать каждый год чек лишь на небольшую сумму. А вот мой дядя, человек очень даже обеспеченный, отправляет чеки на крупные суммы по моей просьбе.

Лайла явно заинтриговала эта информация.

— И еще, конечно, можно включить пожертвования отдельной строкой в завещание, — добавил я.

Никакой реакции. Ровным счетом ничего. Продолжать разговор я не стал.

И вот мы вернулись в «Тихую гавань». Я проводил Лайла в комнату. Стаскивая свитер и ботинки, он поблагодарил меня за «великий день». Я похлопал его по спине и сказал, что и сам получил огромное удовольствие. И уже собрался уходить, как он вдруг сказал:

— А знаешь, Гил, у меня нет никакого завещания.

Я изобразил удивление. На самом деле ничего удивительного в этом не было. Великое множество людей, особенно тех, кто проживает в домах престарелых, вообще не заморачиваются завещаниями. Мало того, я даже изобразил ужас, потом — глубочайшее разочарование, а затем сказал:

— Давайте обсудим это позже, хорошо? Я знаю, что надо сделать.

— Конечно, — ответил он, и на лице его читалось облегчение.

Утром, в 5.30, холлы и коридоры еще пустовали, свет был выключен, кругом царила тишина. Все спали, ну, по крайней мере должны были спать. Я сидел за столом в приемной и читал книгу о роли генерала Гранта в военной кампании, как вдруг меня напугало неожиданное появление мисс Дафны Гроут. Эта восьмидесятишестилетняя старуха страдала слабоумием, и место ей определили в заднем крыле. Как она умудрилась пробраться сюда, миновав запертую дверь, оставалось только гадать.

— Пошли скорее! — прошипела она. Половина зубов во рту отсутствовала, голос был слабый, шелестящий.

Я так и подпрыгнул со своего места.

— Что случилось?

— Это Гарриет. Она… на полу лежит.

Я бросился в заднее крыло, набрал на панели код, отворил тяжелую дверь и побежал по коридору к комнате 158, где обитала мисс Гарриет Маркл, обитала давно, еще до того, как я достиг половой зрелости. Щелкнул выключателем — и передо мной предстала ужасающая картина. Старуха лежала на полу, судя по всему, без сознания, обнаженная, если не считать черных носков. Лежала в луже рвоты, мочи, крови и собственных экскрементов. От чудовищной вони колени у меня подогнулись, хотя к неприятным запахам я вроде бы притерпелся. Мне приходилось попадать в подобные ситуации и прежде, а потому среагировал я чисто инстинктивно. Быстро достал свой маленький фотоаппарат, сделал четыре снимка, сунул его обратно в карман и побежал за помощью. Мисс Дафны Гроут нигде не было видно, все пациенты в этом крыле продолжали мирно спать.

Дежурного санитара на месте не оказалось. Наша смена началась восемь с половиной часов назад, женщина по имени Рита, ночная сменщица, отметилась на входе, я сам видел это, затем отправилась в заднее крыло. На дежурстве она находилась одна, и это было против правил, поскольку с учетом особенностей контингента там требовалось двое. Рита уже ушла. Тогда я бросился в северное крыло, поймал там санитара Гэри и вместе с ним приступил к решительным действиям. Мы надели резиновые перчатки, натянули хирургические маски и бахилы, быстренько подняли с пола мисс Гарриет и уложили на постель. Она еще дышала, но едва-едва, над левым ухом зияла рваная рана. Гэри принялся приводить в порядок старуху, а я занялся полом. И вот, подчистив все, что можно, я вызвал «скорую», а затем позвонил сестре Энджел и Пчелиной Матке Уилме. К этому времени другие пациенты начали просыпаться, и вскоре у двери в комнату 158 собралась толпа. Риты нигде не было видно. Лишь два санитара, Гэри и я на пятьдесят два пациента.

Мы перевязали рану на голове Гарриет, переодели старуху в чистое белье, натянули на нее халат, и пока Гэри охранял этот полутруп, я побежал на пост в отделении, посмотреть документы. Выяснилось, что мисс Гарриет не кормили с полудня вчерашнего дня — почти восемнадцать часов, — и дать лекарства ей тоже забыли. Я быстро скопировал все эти записи — спешка была продиктована тем, что их наверняка уничтожат через пару часов. Затем аккуратно сложил копии и сунул в карман.

Прибыла машина «скорой», мисс Гарриет погрузили в нее и увезли. Медсестра Нэнси и мисс Дрел о чем-то тревожно перешептывались и перебирали бумаги. Я вернулся в южное крыло, сложил все улики в ящик стола и запер с намерением через несколько часов забрать домой.

На следующий день из регионального управления в приют прибыл мужчина в строгом костюме и выразил желание поговорить со мной о произошедшем. Он не был адвокатом, тот появился позже, причем особым умом и проницательностью не блистал. Мужчина начал с того, что объяснил мне и Гэри: именно мы, по его мнению, должны были оценить серьезность ситуации и сообразить, как действовать. Мы отнеслись к нему благосклонно и позволили болтать сколько душе угодно. Затем он принялся уверять нас, что мисс Гарриет кормили нормально, что все лекарства давали вовремя — да вот же, это и в записях отражено — и что Рита просто вышла покурить. А потом ей вдруг стало плохо, ну и пришлось забежать домой на минутку. После чего она сразу же вернулась и стала свидетелем «прискорбной» сцены с мисс Гарриет.