Танцовщица в луче смерти - Михайлова Евгения (читать книги полностью без сокращений txt) 📗
– И почему, интересно знать? – прожевал парень. – Каким образом?
– Пытки, мой любопытный друг. Я вам не желаю оказаться в положении моего мужа. Адвоката, не раз серьезно менявшего судебную ситуацию в интересах справедливости.
– А! Козырев у нас стал правозащитником? – хмыкнул парень. – И вообще не при делах, да?
– Я не буду отвечать на хамские вопросы. Что-нибудь еще?
– Но вы допускаете, что ваш муж оформил документы на выезд из страны вместе с Корнеевой? – пропищала белобрысая девушка.
– Его могли заставить. Кому-то было нужно, чтобы эта убийца не предстала перед судом.
– А кому нужно, чтобы это все накрылось? – вмешался тот же жующий парень.
– Без комментариев, – произнесла Варвара фразу, которая, как ей сказали, купирует самые скользкие моменты интервью.
– Нам понятна ваша позиция, – напористо начала уверенная дама в очках. – Думаю, эти темы можно закрыть, на них скоро ответит суд. У меня вопрос личного характера. В каких отношениях вы находились с Дмитрием Фроловым и что думаете по поводу его роли в изнасиловании и убийстве? Нам стало известно, что его подозревают в этом преступлении.
– На эти вопросы я отвечать не буду.
– Почему?
– Они провокационные.
– Да ладно, – довольно произнес жующий парень. – Можно просто сказать: жила с ним или не жила, пока адвокат Козырев романы крутил с другой. С любовницей тестя.
– А вот за это вы ответите. Я буду жаловаться вашему руководству. Сеня, отгони, пожалуйста, этих нахалов, – Варвара, красная и злая, пробивалась к входу, пока водитель расталкивал журналистов.
В комнате свиданий она посмотрела на мужа не самым ласковым взглядом.
– Здравствуй, Варя, – кротко сказал Козырев.
– Слушай, – она и не подумала ответить на приветствие, – я пришла, чтобы сохранить хоть видимость приличия, насколько это возможно в нашей ситуации. Даже сказала журналюгам, что не верю, будто ты собирался обокрасть нас с этой шлюхой, убившей папу. На самом деле сразу после суда – развод. И не рассчитывай ни на что. Если мамины юристы постараются, то и твою конуру отберем. Бомжом станешь после тюрьмы, сволочь.
– Варя, – с придыханием сказал Козырев. – Ты пожалеешь об этих словах. Они жестоки и несправедливы. Ты поймешь... Рано или поздно, но поймешь... Какая чудовищная игра была затеяна вокруг меня, как враги попытались меня подставить, почему это удалось, по каким причинам мне пришлось им подыгрывать...
– Да ладно. Я такую же фигню сейчас журналистам говорила. Кончай, а? А вообще скажи: почему тебе пришлось подыгрывать? Мы с мамой посмеемся.
– Ну, с твоей мамой все ясно. Она способна понять только себя. Но ты... Варя, ты... Столько лет бок о бок, столько лет я заботился о семье... Как ты не понимаешь! Я боялся за тебя. Боялся, что, доказывая свою невиновность, я подставлю под удар тебя, самого близкого человека. Это же распространенный прием. Человека шантажируют жизнью близких.
– То есть ты не устраивал Корнеевой побег и не собирался на самом деле бежать с ней за границу?
– Насчет побега – тут все сложно. Ты узнаешь правду. В остальном буду честен с тобой. Когда я узнал, что она на свободе... Я нашел ее и предложил якобы помощь. Только так я мог узнать о том, что ей удалось присвоить из сокровищ твоего отца. Узнать и вернуть. В противном случае она бы просто скрылась без следа.
– Ты полный придурок, если думаешь, что я в это поверю, – сказала Варвара без всякой уверенности в голосе. Она почти поверила! – Я пошла. На суде подойду к тебе, только не обольщайся особенно. Это для прессы.
Она вышла с гордо поднятой головой, прошла к машине, ехала молча, но лицо ее было растерянным, губы шевелились. Она репетировала то, что расскажет матери. Приехала. Рассказала. Елена Васильевна долго с сожалением на нее смотрела, затем произнесла:
– Доченька, я сейчас вспоминала: видела я в жизни бабу глупее, чем ты, или нет.
Глава 41
Маша ровно произнесла приготовленный текст одному из работников СИЗО и старательно стала снимать невидимую пушинку со своей черной юбки. Она знала этого Ивана Ивановича. Ему надо дать время справиться с негодованием и с хамством.
– Вы что хотите сказать, я не понял. Взятки мы, что ли, тут берем! Я вообще за такие предъявы и пожаловаться могу.
– Это я не понимаю, о чем вы, Иван Иванович, – нежно улыбнулась Маша. – Я просто говорю вам как соратнику в нашем общем деле, что нужно присматривать за тем, кто приходит к Козыреву и Фролову, что приносят, есть ли у них наличные, которые они могут предложить вашим сотрудникам. Ну, громкие же дела. Телевизор вы смотрите, думаю. Не хватало нам с вами еще одного побега.
– Типун вам на язык, извиняюсь за выражение. Какой побег! Вы что! Какие наличные! Где вы слышали, чтоб подследственный наличные сотрудникам раздавал, а они брали!
– Я слышала, – скромно сказала Маша. – Все остальные тоже. Не будем ворошить память погибшего Иванькова, но такие случаи бывают. Я просто пришла предупредить.
– Может, вы думаете, что и мне заключенные взятки дают? – со всем возможным сарказмом произнес Иван Иванович.
– Да что вы! – Маша, наконец, сняла невидимую пушинку с юбки. – Всем известно, что вы копейки никогда не возьмете, – она направила ему в переносицу свой самый искренний взгляд.
– Ну да... – сказал он ей уже в спину, туго соображая: издеваться приходила или просто так.
...Валерий Козырев сидел на кожаном диване в хорошо обставленной комнате и нервно перебирал пальцами по коленям: привычка детства, мама велела ему каждую свободную минуту проигрывать гаммы, представляя себе фортепиано. Это пригодилось ему в жизни. Особенно в напряженные минуты: никому не слышный аккомпанемент. Виктория вошла и остановилась у двери, хмуро посмотрев на него. Он бросился к ней, схватил за руку, попытался подвести к дивану. Она стряхнула его руку и осталась стоять у стены.
– Послушай меня, Вика, – горячо заговорил Козырев. – Я ни в чем тебя не виню. Я понимаю твою прекрасную, пылкую душу. Ты, как всегда, не сдержалась и бросилась спасать этого арифметика. Откуда, кстати, ты его знаешь? Как тебя туда занесло, за несколько часов до нашего спасения? Ты все пустила под откос. То есть ты так, видимо, думаешь. На самом деле ничего не потеряно. Мы их переиграем. Пройдет суд, нас развезут по разным местам... Волна интереса спадет, моя жена со мной разведется... Она сама сказала. И тогда... Вот тогда мы все и осуществим. У меня есть свои люди, свои деньги, только моя дура Варвара считает, что я был привязан к ним их деньгами. На самом деле... У меня есть бизнес. Ты узнаешь все потом...
– Зачем, – не спросила, а бесцветно произнесла Виктория.
– Ты поймешь, что всю эту историю с твоим побегом я затеял не ради ковровских денег, драгоценностей, домов... Я просто хотел быть с тобой... Всерьез. По-настоящему. Сказать правду? Я подумал: твоя беда – это мой шанс получить такую женщину... Мою дорогую женщину, – он бросился на нее с объятиями и тут же отлетел от сильного удара коленом. – Слушай, ты все же контролируй себя, – произнес он, задыхаясь, от другой стены. – Я понимаю твое взвинченное состояние, но пойми и ты меня... Оцени, сколько я сделал, чтобы устроить твой побег, сколько заплатил, черт побери....
– Я оценила, – спокойно ответила Виктория. – Сумму помню. Когда мы действительно сойдемся на какой-нибудь зоне, возмещу... В неволе с черной икрой. Мне один сиделец типа тебя рассказывал, какой там бывает санаторий. Для таких, как вы. Ты знаешь, у меня тоже есть на что это осуществить. Из-за чего ты и повелся.
– Какая ты... Все-таки законченная шлюха, дочь подзаборной алкоголички.
– Точно. Именно такая. Вот и держись от меня подальше.
– Нет, – вдруг печально произнес Козырев. – Я буду ждать. У тебя пройдет ярость, ты поймешь, я докажу, что ты мне нужна...
Виктория повернулась к нему спиной и ударила ногой в дверь. Она открылась, конвоир недовольно произнес:
