Риск - Френсис Дик (книги бесплатно без регистрации .txt) 📗
— И загребал чертовски хорошие барыши, — с ожесточением сказал Финч, чтобы вернее утопить друга вместе с собой.
Тревора передернуло от отвращения, но, конечно, это было правдой.
Тревор питал сильную страсть к денежкам и никогда бы не пошел на такой риск, не получая никакой выгоды.
— На первый взгляд, отчеты составлены как надо, — сказал я. — Они вполне удовлетворили бы постороннего аудитора, если бы Нэнтакеты устроили проверку через какую-нибудь лондонскую или нью-йоркскую фирму. Но только не Тревора или меня, кто живет здесь... — Я покачал головой. — Эксвудские конюшни платили тысячи торговцам фуражом, которые не получали денег, шорникам, которых нет в природе, техникам, электрикам и водопроводчикам за работу, которой те не делали. Счета все на месте, но сделки, упомянутые в них, — воздух. Деньги шли прямиком в карман Уильяма Финча.
Начавший постепенно остывать, Финч мгновенно снова накалился, и я решил, что разумнее не оглашать весь список его махинаций.
Нэнтакеты платили заработную плату большему числу конюхов, чем он нанимал: обманный трюк, который очень трудно изобличить, поскольку конюшенная братия подолгу не задерживается на одном месте.
Он содрал с компании Нэнтакетов более девяти тысяч фунтов за аренду дополнительных денников и содержание лошадей у местного фермера, но так как фермер был одним из моих клиентов, я знал, что Финч заплатил ему лишь малую толику означенной суммы.
Счет за услуги жокеев во много раз превышал гонорары, которые жокеи действительно получили. Финч изобрел дорожные расходы за доставку на скачки лошадей, которые, согласно формулярам, никогда не покидали конюшенный двор.
Он прикарманивал фантастические деньги, что получал от торгового агента в качестве комиссионных от продажи чистокровных лошадей Нэнтакетов посторонним владельцам: пятьдесят тысяч или около того за прошлый год, как неосторожно подтвердил по телефону агент, не догадываясь, что Финч не имел на это права.
Я предполагал, что Финч также посылал завышенные счета всем владельцам не из клана Нэнтакетов, заставляя выписывать чеки на его имя, а не на фирму, и затем брал себе приличную долю прежде, чем вложить разумную сумму в дело. Нэнтакеты находились далеко и мало интересовались конюшней. Как я понял, их заботила только минимальная прибыль, и Финч давал им ровно столько, сколько требовалось, чтобы не возбуждать подозрений.
И словно в насмешку, он выставил Нэнтакетам счет на шесть тысяч фунтов за аудиторские услуги, но в наших приходных ведомостях не нашлось и следа шести тысяч от Эксвудских конюшен. Тревор, должно быть, получал свою часть втихомолку: над этим оставалось только посмеяться.
Длинный список мелких мошенничеств. Их намного сложнее вычислить, чем одну крупную аферу. В общей сложности Финч срывал куш свыше двух тысяч фунтов в неделю. Свободных от налогов. Год за годом. С помощью аудитора.
И не без помощи, что совершенно точно, вечно больной секретарши Сэнди — правда, с ее ведома или без, я не рискнул бы утверждать. Если она недужила так часто, как говорили, и не ходила на работу, возможно, она ничего и не знала. А может, знала и оттого болела. Но успех всех значительных афер зависит от хорошо проделанной канцелярской работы, и в случае с Эксвудскими конюшнями она в основном была сделана на совесть.
От девяноста до ста лошадей. Хорошо обученных, показывавших прекрасные результаты на скачках. Большая конюшня с колоссальным еженедельным оборотом капитала. Тренер высшей лиги. Тренер, подумал я, кто не владел своей конюшней, кто получал только заработную плату, к тому же облагавшуюся высоким налогом; перед которым маячила перспектива остаться без средств к существованию на старости лет, в эпоху инфляции. Мужчина на пятом десятке, наемный работник, без обеспеченного будущего. Вынужденный уход на пенсию.
Ни собственного дома. Ни влияния. Человек, через руки которого в настоящем деньги текли полноводной рекой.
Все тренеры скаковых лошадей — это предприниматели с практическим складом ума. Большинство занимались бизнесом на свой страх и риск. У них не было отсутствующих владельцев фирмы, которых они могли обкрадывать. Если бы Уильям Финч был сам себе хозяином, сомневаюсь, что ему пришло бы в голову мошенничать. В нормальной ситуации, с его недюжинными способностями ему бы это не потребовалось.
Необходимость. Изобретательность. Возможность. Интересно, как велик шаг от честности к обману. К преступлению.
Вероятно, и не очень. Конверт с заработком несуществующего конюха небольшая прибавка к карманным расходам. Маленькие шажки, ловкое надувательство, они множатся и разрастаются, как раковые клетки, и выводят на широкую, торную дорогу.
— Тревор, — мягко спросил я, — как давно вы заметили... неаккуратность Уильяма?
Тревор грустно посмотрел на меня и слабо улыбнулся.
— Вы обратили внимание... на самые первые приписки... в книгах, ответил я за него, — и сказали ему, что так не пойдет.
— Разумеется.
— Вы предложили, — продолжал я, — что если он действительно решился на это, то вдвоем вы справитесь лучше.
Финч отреагировал резко, яростно замахнувшись, но Тревор только погрустнел еще больше.
— Все в точности как и с Коннатом Нависом, — сказал я. — Я отчаянно старался убедить себя, что вы искренне не понимали, каким образом он использует компьютер, но полагаю... Приходится признать, что вы делали это вместе.
— Ро... — печально вымолвил он.
— Как бы там ни было, — обратился я к Финчу, — вы прислали бухгалтерские книги для ежегодной аудиторской проверки, и после всех этих лет ни вы, ни Тревор не испытывали ни малейшего беспокойства. Мы с Тревором вечно не успевали переделать всю работу вовремя, поэтому, как я предполагаю, он просто запер документы в шкафу, чтобы взяться за них, как только сможет. Он знал наверняка, что я даже не взгляну на ваши книги. Я ни разу ре делал этого за шесть лет. У меня было слишком много собственных клиентов. А потом, когда Тревор уехал отдыхать, случилось непредвиденное. В день розыгрыша Золотого кубка в ваш почтовый ящик, как и в мой, опустили повестки с требованием явиться в налоговую комиссию через две недели.
Финч сверлил меня разъяренным взглядом темных глаз. Он стоял, выпрямившись всем своим высоким, сильным и ладным телом, словно загнанный матерый олень перед дерзкой собачонкой. По краям штор дневной свет угасал, сгущались сумерки. В доме электрический свет ровно освещал цивилизованного человека. Я криво улыбнулся.
— Я отправил вам записку. Не волнуйтесь, сказал я, Тревор в отпуске, но я попрошу об отсрочке и лично примусь за ваши книги. Я сразу поехал на скачки в Челтенхем и начисто забыл об этом. Но вы, для вас эта записка означала гибель. Крах, суд, возможно, тюрьму.
По его телу пробежала дрожь. На скулах заиграли желваки.
— Думаю, — продолжал я, — сначала вы предположили, что самый простой выход — забрать книги назад. Но они лежали под замком в шкафу Тревора, и только у него и у меня были ключи. В любом случае я заподозрил бы неладное, если бы вы отказались показать мне книги, когда налоговые инспектора дышат в затылок. И тем более подозрительным мне показалось бы, если бы в контору вдруг вломились и украли бумаги. И тот, и другой путь вел к расследованию и к катастрофе. Ну, а поскольку вы не могли убрать книги подальше от меня, вы решили убрать меня подальше от книг. И у вас имелось такое средство. Новая яхта, почти готовая к отплытию. Вы просто устроили так, чтобы она отплыла раньше и увезла меня. Если бы вам удалось не подпустить меня к конторе до возвращения Тревора, все бы обошлось.
— Все это вздор, — холодно проговорил он. — Не глупите. Факты невозможно опровергнуть. Тревора ждали в конторе в понедельник, четвертого апреля, и у него оставалось в запасе еще три дня на подачу в инспекцию прошения об отсрочке. Вполне допустимый предел. Затем Тревор подчистил бы Эксвудские отчеты, как обычно. Меня бы освободили, и я никогда бы не узнал о причине моего похищения.
