Матросская тишина - Лазутин Иван Георгиевич (читать книги полностью без сокращений .txt) 📗
— Кто его нес?
— Шамин.
— Чей «дипломат»?
— Шамина.
— Сколько они пробыли в двадцать четвертой квартире?
— Двадцать минут, я засек по часам.
— Во сколько это было по твоим часам?
— Они спустились в двенадцать тридцать.
— Что с ними было?
— Три чемодана.
— Какие?
— Два больших и один средний.
— Цвет чемоданов?
— Два больших — оба черные гарнитурные, третий, что поменьше, — коричневый.
— Чемоданы кожаные, дерматиновые?
— Да, кожаные, новые и, как видно, импортные.
— Чемоданы тяжелые?
— Да, порядочно… Все-таки два сервиза «Мадонна» на двенадцать персон чего-то тянут, ну и столового серебра с полпуда… Целый чемодан хрусталя. Чемодан книг.
— Содержание чемоданов следствию известно. Сейчас ответь мне, что делал Валерий Воронцов, когда вы все трое вышли с чемоданами из-под арки дома?
— Он сидел на лавочке, и со стороны можно подумать, что он вроде бы дремлет.
— Дальше?
— Я велел ему взять у Шамина один чемодан с сервизом, он взял его, и мы все вчетвером пошли к такси. Чемоданы положили в багажник и поехали на Ярославский вокзал.
— Как ты считаешь: шофер не заподозрил, что вы вынесли не свои чемоданы?
— Думаю, что нет. Я тоже этим был озабочен.
— Что значит «тоже», а кто еще? — в упор спросил следователь.
— Ну, вы вот спрашиваете — как отнесся к нам и к нашим чемоданам таксист? И я тогда тоже об этом подумал: как он отнесся?
— И как же, по-твоему, таксист оценил четверку пассажиров с тяжелыми импортными чемоданами?
— Да никак. Попался очкарик и, наверное, любитель читать газеты. Когда мы вышли из такси, я заметил, что он тут же развернул «Известия», а когда через двадцать минут мы вернулись к машине, он читал уже последнюю страницу, где была большая статья о футболе.
Ладейников закурил и протянул пачку сигарет Барыгину.
— А дальше?
— Дальше, как я уже говорил вам, мы поехали на Ярославский вокзал.
— Все четверо?
— Все четверо.
— Не было у вас мысли не брать с собой Валерия? Ведь он вам мог помешать. В той ситуации он был четвертый лишний.
— А куда его денешь? Я спросил его: есть ли у него в Москве родные, он сказал, что родных нет. Хороших знакомых, где можно было бы переночевать, — тоже нет. Видать, парень стеснительный. Ну, я поглядел, поглядел на него и решил взять с собой. О чем потом пожалел.
— Сколько заплатили таксисту?
— Как и договорились — три червонца.
— Сколько времени вы пользовались такси?
— Часа полтора, не больше.
— Таксист остался доволен вашей расплатой?
Барыгин пожал плечами:
— Думаю, что да.
— Кто ему платил?
— Я.
— Номера такси не помнишь?
— Нет. Да и к чему?
— Какой электричкой выехали из Москвы?
— Обычной, переполненной…
— Во сколько?
— В два часа дня.
— Дальше? Рассказывай.
— Ну, поехали к тетке…
— Адрес?
Барыгин назвал дачный адрес тетки.
— Фамилия, имя и отчество тетки.
Барыгин ответил и на этот вопрос.
— С кем она живет на даче?
— У нее там целый кагал. Я даже пожалел, когда мы туда приехали.
— А почему вы решили ехать с такими вещами к тетке, а не к себе домой? Ведь ты на квартире один. Или, скажем, к Шамину или Темнову?
Барыгин криво усмехнулся, словно ему задали детский вопрос.
— Да мы все трое, гражданин следователь, у вас под рентгеном.
— У кого это у «вас»?
— Да у милиции. Шаг шагнешь — и все фиксируете. А тут вдруг — три почти новеньких кожаных чемодана приволокли.
— Что вы планировали делать у тетки?
— Во-первых, кое-чего толкнуть… Есть там хороший сосед, оборотистый и с деньгами, знает толк в серебре, в хрустале и в фарфоре.
— Ну и что же, встретили вы этого хорошего соседа? — наступал Ладейников, еле успевая записывать показания подследственного.
— К сожалению, он был в отпуске.
— Как фамилия этого хорошего соседа?
— Фамилии не знаю. Знаю, как зовут.
— Как?
— Григорием Осиповичем.
— Кто он по профессии, чем занимается?
— По торговой линии. Башковитый мужик. У него дача — целая латифундия. Не хуже, чем у родителей кандидата наук, что отдыхает сейчас на Солнечном берегу в Болгарии.
— А что, у твоего школьного дружка, а по-нашему теперь потерпевшего, хорошая дача?
— Не то слово. — Барыгин, словно что-то припоминая, устремил взгляд в зарешеченное окно. — Двухэтажный особняк, финская баня, фонтан с изразцами, каменный гараж, под окнами розарий…
— А откуда ты обо всем этом знаешь?
— Бывал я там несколько раз, когда еще в школе учился. Но тогда одноклассник жил поскромнее. Недели три назад я с Шаминым специально ездил туда — так аж ахнул. Семья шесть человек, а зарплату получают двое: сама — директор магазина и муж тоже где-то по торговой части ворочает.
— И что же вы делали у тетки в Софрине?
— С горем пополам в Загорске у лавры загнали одному грузину чайный сервиз «Мадонна» и всю ночь пили.
— За сколько продали сервиз?
— Почти задаром. За пятьсот рублей.
— Почему так дешево?
— Попался неграмотный кацо. В фарфоре разбирается, как баран в Библии. Все спрашивал джинсы и дубленки. Даже приговаривал: «Ныкакие денги не пожалею…» — ломая язык, Барыгин последнюю фразу произнес с кавказским акцентом. — Хотя никак не пойму, зачем им у Черного моря нужны дубленки. Там круглый год можно в пиджаке проходить. Вот уж чудики-юдики.
— Не отвлекайся, Барыгин. Что еще вы делали в Загорске?
— Толкнулись к валютным туристам — там тоже пустые хлопоты в казенном доме.
— Что это за валютные туристы?
— Иностранцы… Не из соцстран, а из проклятых буржуазных, долларовых. У Троице-Сергиевой лавры каждую субботу и воскресенье стоят целые колонны «Икарусов». Православные богомольцы. Едут к нам с валютой.
— Ну и что, не получилось купли-продажи?
— Не получилось… Трудно с ними. Языков не знаем. У Шамина, как и у меня, — восьмилетка, а у Темнова и того нет. Дальше «дер тыша» и «дас фенстера» никто из троих не пошел. Шарахаются от нас, как от прокаженных. Идиоты — даже не знают русское слово «серебро».
— Валерия с собой в Загорск брали?
— Нет. После ночной попойки он лежал как пласт. Его рвало так, что он был аж весь зеленый. Думали — концы отдаст. Молоком отпаивали.
— И что же было дальше, после того, когда увидели, что с иностранцами контакта не получается?
— Решили на следующее утро махнуть в Москву. Взяли все вещи и на электричке уехали.
— Все четверо?
— Все четверо.
— В какое время?
— В десятом часу.
— В воскресенье?
— Да.
— Итак, через час вы приехали в Москву… С вами были все три чемодана?
— В Москву мы приехали с двумя чемоданами.
— А где остался третий?
— У тетки.
— Что в нем было и почему вы его там оставили? — Авторучка в руках Ладейникова механически бегала по разлинованным страницам листов протокола допроса. Время от времени он вскидывал глаза на Барыгина и задавал очередной вопрос, чтобы не обрывать нить непрерывного рассказа допрашиваемого.
— Он был очень тяжелый. К машине его нес Валерка. С платформы до дачи тетки тоже нес Валерка.
— Что было в этом чемодане?
— Он был набит книгами.
— Вон как?! — Ладейников сделал в протокольной записи остановку. — Потянуло к литературе?
— Да это все Верблюд! У него дома ни одной книжки. А тут, наверное, как увидел позолоту корешков, так и рот разинул. Ну и набил ими самый большой чемодан. — Барыгин на минуту умолк. — Книги-то вроде бы ценные, да как их определишь: какая сколько стоит? Они все с печатью хозяина. С ними только засыплешься.
— Что изображено на рисунке печати?
Барыгин задумался, стараясь припомнить рисунок.
— Кажется, голубь. А может быть, чайка. Крылья в разлете, а в клюве держит венок. Под венком надпись — фамилия хозяина, И. Г. Краснопольский. Ну и всякие там завитушки, цветочки, листики… Что-то в этом роде.
