Детектив и политика - Устинов Питер (читаем книги онлайн бесплатно .txt, .fb2) 📗
Молчание Хилари означало, что, по его мнению, подобные сведения подпадают под действие Закона об охране государственной тайны. Сев на стул, Маджон подал знак Ховэдэю. Тот протянул ему какой-то список. Маджон быстро пробежал список глазами.
На лице Хилари застыла бесстрастная маска.
— Вам говорит что-либо имя Фарука Хамзауи?
— …
— А имя Абдула Фархаза? Надеюсь, я правильно выговариваю?
— …
— Есть ли у вас друзья среди "Мучеников Семнадцатого Сентября"?
— …
— Знаете ли вы кого-нибудь в Девизе?
— …
— О чем вам разрешается говорить?
— Спросите премьер-министра. Я не хочу сделать неверный шаг. Это по нынешним временам опасно.
Маджон улыбнулся снова.
— Уважаю человека, знающего в своем деле толк. Вернее — знавшего в своем деле толк.
— Жаль, что не могу ответить на комплимент комплиментом.
— То есть?
— Подготовипись-то вы изрядно, не отрицаю. По-моему — так даже чересчур. Но — если позволите высказать замечание — полиции вряд ли стоит выкладывать все свои карты на стол сразу.
— А с чего вы взяли, что я выложил все свои карты? — очень тихо спросил Маджон.
В это время позвонили в дверь.
— Как по заказу, — заметил Маджон. — Жуть, да и только.
Ховэдэй молча кивнул.
— Откройте им, Ховэдэй, будьте любезны. Сдается мне, господину Глэспу открывать не хочется. Он может снова впасть в искушение стать полковником Криспом, тогда хлопот не оберешься.
Хилари подался к двери, но Ховэдэй опередил его.
— Что вы себе позволяете…
Ховэдэй впустил в квартиру господина Голдхилла.
— Это он! — вскрикнул Голдхилл.
— Кто — "он"? — спросил Маджон.
— Лайонелл Гуинн.
— Лайонелл Гуинн? — в деланном изумлении воскликнул Маджон. — Неужто тот самый Лайонелл Гуинн, что проживает по адресу Оулд Фордж, 34, Балаклава Кре-щент, Йовил?
— Он указал этот адрес? — спросил Голдхилл. — Я так, с ходу, не вспомню.
— Его это адрес, его. Адрес дома Лайонелла Гуинна. И гости в его доме живут: некто полковник Крисп, некто Хилари Глэсп и некий милый юный иностранный джентльмен, господин Ибрагим Шамади, — сказал Маджон.
— Похоже — араб, — заключил Голдхилл.
— Араб и есть.
— Господи, да здесь же все разнесли вдребезги! — воскликнул Голдхилл, лишь сейчас заметив выщербленные пулями стены. — Уж не здесь ли… О, боже! А кому принадлежат строения по этой стороне улицы?
— Моя квартира принадлежит мне, — сказал Хилари.
— Почему вы тогда указали адрес в Йовиле? Да и где это — Йовил? Он вообще существует? — спросил Голдхилл.
— Двоих следователей вполне достаточно для этого дела, господин Голдхилл, — остановил его Маджон. — И мне не хотелось бы смущать господина Глэспа далее, заставляя его думать, будто он подвергается перекрестному допросу. Я всего лишь просил вас заехать сюда сегодня в удобное для вас время, чтобы удостоверить личность господина… этого господина.
— Никаких сомнений: это — господин Гуинн, что я и готов засвидетельствовать в любом суде.
— О, в этом никакой необходимости не будет, — поспешил заверить его Маджон. — Этот господин ничего предосудительного не сделал.
— В таком случае — кто же тогда Глэсп? — удивился Голдхилл.
— Долго объяснять.
— Но на двери написано: "Глэсп".
— Естественно.
— Так Глэсп — Гуинн?
— И, несомненно, наоборот.
Голдхилл присвистнул, к чему явно питал склонность.
После затянувшейся паузы Маджон сумел наконец выпроводить Хэрри Голдхилла обратно в его контору.
Затем заговорил Хилари. Голос его звучал мягко и вопрошающе:
— Вы сказали, что ничего предосудительного я не сделал…
— Если мои предположения справедливы, то вы осуществили почти безупречную полицейскую операцию, постоянно балансируя на грани законного, как подобные операции и должны проводиться. Вы действовали более рискованно, чем могли бы себе позволить мы. Установленный распорядок не оставляет места воображению.
— Шеф даже говорил в ходе следствия, что представил бы к награде того, кто все это рассчитал и соорудил, — внезапно вставил Ховэдэй, намеренно демонстративно сбросив личину раболепного подчиненного.
— Я действительно так считаю, — подтвердил Маджон.
"Рассчитал и соорудил" — эти слова пришлись Хилари по вкусу. Они отражали все тончайшее мастерство, необходимое, чтобы создать нужную ситуацию; всю глубину познания человеческой натуры, требуемую, чтобы безошибочно подобрать наживку; умение дозировать информацию; всю отработанность движений в подобного рода корриде. Хилари охватили теплые чувства к этому человеку, вернее — к ним обоим.
— Вы заслуживаете откровенных ответов на свои вопросы.
— Может, и заслуживаю, но, в общем-то, они мне и не нужны, — ответил Маджон и разгладил рукой блокнот, который вытащил из кармана. — Скажите, прав ли я. Мы должны возместить вам причиненный квартире ущерб. Это ясно. Но, кроме того, были ведь весьма дорогостоящие телефонные переговоры с Бейрутом?
— Такие переговоры действительно имели место, — подтвердил Хилари, — но, поскольку не в моих интересах было оставлять следы, и поскольку звонил я с разных телефонов, я и понятия не имею, во сколько мне это обошлось.
— Мы не очень придирчивы в подобных случаях. Компенсация будет выплачиваться из секретных фондов, созданных как раз для аналогичных ситуаций, и мы просто оценим сумму ваших расходов, исходя из стоимости телефонных переговоров. Вы также несколько раз звонили по местным телефонам в редакции газет, верно?
— Верно, — хмуро усмехнулся Хилари.
— А также ездили поездом в Девиз, Логборо и даже в такую даль, как Эджвер.
— Вы ошиблись в последовательности этих поездок.
— Я и не намеревался устанавливать их в правильной последовательности. Были ли у вас иные расходы, о которых мне не пришло в голову подумать? Да, кстати, — вы ведь на поезде первым классом ездили?
— Я покупал самые дешевые билеты.
— Поскольку билетов вы все равно не сохранили, то будем считать, что первым. Во всяком случае, я именно так оплачу вам проезд.
— Очень мило с вашей стороны.
— В таком случае, представьте мне список всех ваших расходов — и не обязательно абсолютно точный, — которые мы обязаны вам возместить.
— Разве можно возместить эмоции, возбуждение и удовольствий?
— Удовольствие? Ну, не будем более отнимать у вас время, господин Глэсп. Мы наведаемся завтра, если вы сумеете подготовить к этому времени список.
И Маджон направился к двери, сопровождаемый Хо-вэдэем. Внезапно он обернулся к Хилари. Улыбка исчезла с его лица.
— Мне достоверно известно что и как вы сделали, господин Глэсп. Но вы заговорили сейчас о возбуждении, об удовольствии. Мне ясно все, неясны лишь ваши побуждения. Что побудило вас, господин Глэсп?
— Но это ведь не нарушение тайны? Вы — большой патриот, господин Глэсп?
— Да нет… вряд ли, — рассудительно ответил Хилари.
— Скучаете без былых приключений службы в разведке?
— Какие там приключения! — презрительно фыркнул Хилари.
— Может, мстите за что-то?
— В этом смысле я как-то не задумывался.
— Так мстите, значит? Кому-то и за что-то конкретно?
— Нет. — И Хилари добавил, как бы подумав. — Они того не стоят.
— Они? Вы мстите всем сразу, всем, кто участвует в этих чертовых стрельбищах?
— Я столько времени растратил зря.
— И теперь пытаетесь наверстать?
На дальнейшие вопросы Хилари отвечать не хотелось. А в голосе Маджона задрожали новые нотки:
— Так вот. Потери террористов составили четверо убитых и один тяжело раненный. Со стороны полиции один получил пулевое ранение. Его жизнь вне опасности.
— Рад это услышать.
— Но почем вам было знать, как вы могли рассчитывать, что результат не окажется противоположным? Четверо убитых и один раненый у полиции, и одна царапина у террористов?
Несмотря на жестокость, с которой Маджон задал этот вопрос, на него-то ответить было легче легкого. Маджон ведь сбросил доспехи и весь раскрылся.
