Семь дней в мае - Нибел Флетчер (бесплатные книги полный формат TXT) 📗
— А он представит заранее текст своего выступления? — спросил Кейси.
— Нет. По существующим правилам он, конечно, обязан, но на сей счет у них есть неписаное соглашение. Единственное, что от него требуется, — это не приклеивать обидных кличек своим политическим противникам.
Фримен продолжал болтать о Макферсоне, со смаком и со знанием дела копаясь в его недостатках, словно психиатр, анализирующий характер дьявола. Кейси слушал без интереса. Фримен исчерпал свой запас фактов, а его суждения едва ли стоили платы за завтрак, которая, когда принесли счет, составила 12 долларов 75 центов.
— Меня удивляет одно, — сказал Кейси, расплатившись по счету. — Если вы так ненавидите Макферсона, зачем вы на него работаете?
Фримен впервые искренне улыбнулся:
— Он меня так бесит, что я трачу все, что зарабатываю, только бы как-нибудь забыть свою работу. Любой порядочный либеральный комментатор, который предложит мне работу, может заполучить меня по сходной цене — вплоть до шестисот девяноста пяти долларов в неделю.
Кейси вышел вслед за Фрименом из переполненного ресторанчика, отвернувшись в сторону, чтобы не быть кем-нибудь узнанным. Его нью-йоркская миссия подходила к концу, и он чувствовал, что особого успеха не добился, хотя ему удалось подтвердить имевшиеся подозрения насчет заговора. Что же касается налоговой декларации Миллисент Сеньер, то она, вероятно, не представит особой ценности. Он думал о Джирарде. Надо же, чтобы с таким славным парнем приключилось такое! И в каком затруднительном положении оказался теперь президент! Правда, мисс Таунсенд сказала, что Джирард передал по телефону хорошую весть. Удалось ли ему что-нибудь выяснить? Скорей бы уж добраться до аэродрома и сесть в самолет.
На тротуаре, под тентом витрины, Фримен, щурясь от солнечного света, ткнул Кейси пальцем в грудь.
— Вы не похожи на человека, пригодного для таких дел, но я все-таки надеюсь, что вашей группе удастся свалить Макферсона и Скотта и оздоровить общую атмосферу.
Кейси протянул ему руку.
— Ну, спасибо, мистер Фримен. Все, что вы мне рассказали, я буду хранить в тайне.
Фримен уклонился от рукопожатия, и его прощальные слова прозвучали с нескрываемым сарказмом:
— Все же постарайтесь, Кейси, занять определенную позицию. Вам будет полезно разбить себе нос за стоящее дело. Прощайте, дружище.
Кейси посмотрел ему вслед. «Сынок, — сказал он про себя, — если бы мне не надо было возвращаться в Вашингтон, я бы сейчас же свернул шею кое-кому…»
В Белом доме Джордан Лимен, рассеянно жуя сандвич, читал сводку последних новостей, принесенную Фрэнком Саймоном. В ней содержались три дополнения к сообщению о катастрофе, полученному утром, — перечислялись кое-какие подробности ее, и было одно новое сообщение, по-видимому написанное корреспондентом, побывавшим на месте происшествия:
«Ла-Гранха, Испания. Расплющенные и обгорелые обломки, разбросанные по голым склонам кастильских холмов, — вот все, что осталось от гигантского трансокеанского лайнера, потерпевшего здесь катастрофу рано утром в четверг.
Полиция и спасательные команды продолжают разыскивать среди обломков самолета тела пассажиров, в числе которых находился Поль Джирард, 45 лет, секретарь президента Лимена.
Отдельные куски крыльев и части двигателей были найдены на значительном расстоянии от места катастрофы, что свидетельствует об ужасающей силе удара. Причина катастрофы не установлена, хотя пилот вскоре после вылета радировал на контрольно-диспетчерский пункт мадридского аэродрома, что вследствие технических неполадок он возвращается в испанскую столицу для устранения неисправностей.
Представители авиакомпании заявили, что, возможно, удастся установить характер неисправностей. Хотя большая часть самолета сгорела, они надеются, что уцелевшие приборы из кабины летчика и регистрирующие устройства могут дать ключ к объяснению причин катастрофы, самой крупной за последние пять лет».
«Да, — подумал Лимен, — это кладет конец последней возможности найти маленький клочок бумаги, который мог бы заставить Скотта подать в отставку. Пожалуй, единственной надеждой получить сколько-нибудь основательные доказательства остается доклад Кларка из Эль-Пасо. Но боже мой, почему же он молчит?»
Впрочем, Лимен с тяжелым чувством вынужден был признать, что и доказательство существования секретной базы, не утвержденной президентом, — шаткое основание для увольнения председателя комитета начальников штабов и его коллег — всем известных генералов. Страна просто не поймет, почему популярный генерал должен быть смещен с поста только за то, что он принял меры, хотя бы и секретные, для охраны систем связи.
«Может быть, Крис прав, — подумал он, — и надо действовать в открытую?»
Лимен чувствовал себя как священник, чья паства внезапно покидает его в то самое утро, когда должна состояться торжественная церемония открытия новой церкви.
Эстер приоткрыла дверь ровно настолько, чтобы можно было просунуть голову.
— Доктор Креймер напоминает, что через пять минут вы должны быть в его кабинете для медицинского осмотра, — сказала она.
Лимен вышел на веранду и направился через розарий по дорожке, ведущей от западного крыла к особняку, в первом этаже которого находился кабинет доктора.
Погода стала лучше. Полуденное солнце светило через тонкий слой плывущих по небу облаков, в воздухе приятно пахло свежескошенной травой. Где-то проскрипела голубая сойка, и какая-то птица, сидевшая на ветвях большой магнолии, стремительно кинулась на воробья. Лимен кивнул агенту секретной службы, скромно стоявшему у стены.
Доктор Горас Креймер, давнишний врач Лимена, бросил практику в Колумбусе, чтобы следить за здоровьем президента. Болтая о перемене погоды, он проводил еженедельный осмотр: выслушивал президента стетоскопом; измерял кровяное давление, намотав ему на руку ленту и надув ее воздухом; исследовал с помощью рефлектора глаза, уши, нос и горло. На этот раз, закончив осмотр, Креймер сел на табуретку и, небрежно помахивая стетоскопом, уставился на своего пациента.
— Когда вы были последний раз в отпуске? — спросил он.
Креймер был круглолицый мужчина с глубоко посаженными глазами, испытующе взиравшими на пациентов.
— Весной я провел два уик-энда на Голубом озере, — как будто оправдываясь, ответил президент.
— Я говорю об отпуске, господин президент, — повторил Креймер с терпеливой настойчивостью.
— Сейчас, дайте вспомнить… Прошлым летом я целую неделю отдыхал на озере.
Креймер покачал головой, не отрывая глаз от Лимена.
— Это тоже не отпуск, господин президент. В ту неделю у вас было по два совещания в день, и, по моим подсчетам, вы только три раза ходили на рыбалку.
Лимен молчал. В мыслях он был весьма далек от кабинета врача. Холмы Испании, Пентагон, где сидел стройный, подтянутый генерал, пустынные просторы Юго-Запада — все это мелькало в его голове.
— Я буду говорить прямо, Джордан, — сказал Креймер. — У вас опять поднялось давление, и мне это совсем не нравится. Отныне извольте выполнять мои предписания. Вам надо уехать по крайней мере недели на две. Можете проводить одно совещание в неделю — и как можно меньше телефонных разговоров.
Президент покачал головой и чуть улыбнулся:
— Не могу, Горас. Придется подождать до июля, когда вступит в силу договор.
Креймер попытался изменить курс.
— Если вы не дорожите своим здоровьем, подумайте о моей репутации. Ведь я не смогу заработать в Колумбусе ни цента, если вы умрете по моей вине.
— Сможете, — усмехнулся Лимен. — Объявите только, что я был самой крупной вашей ошибкой.
Креймер только пожал плечами. Лимен снял с вешалки пиджак, надел его и зашагал обратно в свой кабинет, не подозревая, что доктор, стоя в дверях, провожает его взглядом. Креймер бросил на стол стетоскоп и обратился к медсестре, вошедшей в кабинет после ухода Лимена.
— Где логика? Мы избираем человека президентом, а потом стараемся как можно скорее его угробить. Иногда мне кажется, что идет какое-то непрерывное состязание: кто рухнет раньше — президент или страна.
