Венеция.net - Можене Тьерри (библиотека электронных книг .txt) 📗
5
В эту ночь, как только зашло солнце, на Венецию подул морской бриз. При свете луны и редких фонарей Якопо отправился в Скуолу Сан-Рокко. Ветер рябил гладь каналов и всякий раз, когда художник пересекал площадь, развевал его широкий плащ. Ровно в полночь Якопо постучал в массивную дверь Скуолы. Какой-то человек тотчас открыл ему и, посветив свечой в подсвечнике ему в лицо, пригласил войти.
— Вечер добрый, синьор Тинторетто.
Якопо сразу узнал человека. Это был тот старик, что однажды приходил к нему с сообщением от своего хозяина.
— Идите за мной. Не будем терять времени.
При свете обычной свечи Якопо Робусти впервые увидел громадные залы Скуолы. Сначала старик направился в просторное помещение, которое назвал Нижним залом; в нем художник с трудом различил большие белые колонны, стоящие на плиточном полу, выложенном в шахматном порядке. Миновав еще более просторное помещение, они по лестнице поднялись на второй этаж.
— Это Верхний зал, — заметил старик, не останавливаясь ни на секунду.
Слабый лунный свет, проникавший в залу через сдвоенные окна, позволил Якопо разглядеть потолок, декорированный чистым золотом. На мраморном полу Якопо увидел причудливый узор из разноцветных геометрических фигур. Мужчины наконец достигли третьей залы, более вытянутой в ширину, стены которой справа и слева имели по два окна с небольшими, богато декорированными колоннами.
— Вот мы и пришли, — сказал старик, выйдя на середину помещения. — Это Зал Альберго, он-то нас главным образом и интересует. Посмотрите наверх…
Якопо поднял глаза и увидел большое овальное пространство точно посередине деревянного потолка, покрытого золоченой резьбой.
— Вот сюда будет помещено полотно, которое создаст тот художник, чей эскиз с изображением святого Роха во Славе отберут члены жюри Скуолы. Таковы, во всяком случае, официальные условия конкурса. Однако благоволящая к вам часть членов братства желает, чтобы вы, синьор Тинторетто, в течение десяти дней создали не просто эскиз, как ваши собратья по цеху, а непосредственно полотно с изображением святого Роха, вполне законченное полотно, а мы уж позаботимся о том, чтобы прикрепить его в овале потолка. А когда настанет день представления рисунков членам жюри, вы просто-напросто скажете, что не имеете обыкновения представлять эскизы, и попросите всех посмотреть наверх на ваше полотно. Далее вам надо будет лишь следовать нашим инструкциям.
— Но это невозможно! За десять дней любой художник, достойный называться этим именем, конечно, подготовит несколько эскизов, но ни в коем случае не представит законченного полотна таких размеров.
— Не забывайте, что вы венецианец, синьор Тинторетто! — ответил старик с горячностью, которой Якопо никак от него не ожидал. — А венецианцам всегда удается невозможное. Как, по-вашему, можно на заболоченных землях построить город и превратить его в самый великолепный город в мире? А возможно ли, чтобы этот город, поднявшийся из воды, как по велению чуда, стал оплотом Восточной Римской империи и господствовал как на Адриатическом, так и на Средиземном морях? Возможно все это? Нет, невозможно, так ведь? И все-таки венецианцы с Божьей помощью сделали это. Так вот, не говорите мне, пожалуйста, что есть вызов, который невозможно принять.
— Но вы же ничего не смыслите в профессии художника! — в свою очередь вспылил Якопо. — У меня целый день уйдет только на то, чтобы раздобыть холст по размерам овала; кроме того, поверхность надо заранее подготовить, прогрунтовать, и полотно должно по меньшей мере три дня сохнуть, иначе нельзя работать. Итого у меня остается в лучшем случае шесть дней, чтобы написать картину.
— Прежде всего да будет вам известно, что люди, которым я преданно служу, — желательно, чтобы их имена навсегда остались для вас в секрете, — так вот, эти люди прекрасно осведомлены о ремесле художника, а также печатника, священника, правителя, мореплавателя и военачальника. Вот почему овальный холст, точно по размерам плафона в Зале Альберго, вас уже ждет, его доставили и сейчас охраняют два человека у дверей вашей мастерской в Каннареджо. Сообщаю вам также, что три дня назад он был покрыт белой грунтовкой наподобие той, которую вы обычно используете, и теперь, когда мы с вами разговариваем, холст уже совершенно высох. Что же касается произведения, которое вам предстоит написать, то нам известно, что сегодня утром вы ознакомились с условиями конкурса, мы знаем также, что после этого вы пошли к себе в мастерскую, и, стало быть, мы вправе предположить, что уже всю вторую половину дня вы обдумывали композицию святого Роха во Славе. Разве не так, синьор Тинторетто?
Старик говорил правду. В эту минуту Якопо понял, что имеет дело с людьми, которые хоть и держатся в тени, действуют крайне решительно, и против их воли идти бесполезно.
— Ну хорошо, я согласен, — только и ответил Якопо, прощаясь с собеседником, проводившим его до дверей Скуолы.
Прежде чем он вышел за порог, старик в последний раз шепотом сказал:
— Два человека придут к вам домой вечером 27 апреля, накануне конкурса, чтобы забрать полотно. И в ваших и в наших интересах, чтобы оно было совершенно готово. Не теряйте ни минуты.
От кого: Alessandro Baldi
Кому: [email protected]
Тема: Посещение Сан-Рокко
Профессор Джефферс,
Читая ваше письмо, я испытывал двоякое чувство: восхищение вашими необычайными познаниями и признательность за то, что благодаря вам мое расследование пойдет по иному руслу.
Но прежде чем двигаться дальше, я хочу вам кое в чем сознаться: коренной венецианец, я только сегодня познакомился с внутренним убранством Скуолы Сан-Рокко и вообще с творчеством Тинторетто. В изучение права и криминалистики не входит, как вы догадываетесь, курс истории искусства.
Должен, однако, сказать, что я чрезвычайно рад этому посещению, оно действительно меня взволновало. Теперь я лучше понимаю тех людей, которые, как вы, посвятили свою жизнь разгадыванию тайн искусства.
В связи с этим один вопрос не дает мне покоя: откуда это чувство тревоги, что исходит с полотен Тинторетто? Я внимательно рассмотрел каждое его произведение и увидел людей больных или мучающихся, тоску во взгляде мужчин и женщин, ощутил ненависть; наконец, если собрать всю кровь, что течет на его полотнах, получится красная река. Чем объяснить, что этот художник больше писал смерть, чем жизнь, зло, чем добро, и тоску, чем надежду?
Однако многие посетители, вместе со мной смотревшие сегодня эти картины, проходили мимо них в каком-то беспечном равнодушии. Неужели я один испытал то чувство, которое вам описал? Что вы на это скажете?
Сердечно ваш,
Алессандро Бальди
От кого: William Jeffers
Кому: [email protected]
Тема: Тревоги Тинторетто
Настала моя очередь сделать вам признание. Вы пишете, что заинтересовались искусством живописи, так вот знайте, что я тоже начал испытывать интерес к вашему расследованию. Признаюсь даже, что я по нескольку раз в день открываю электронную почту в надежде получить от вас письмо. И хотя я понимаю, что дело это серьезное, погибла молодая женщина, я развлекаюсь от души, поминутно представляя себе, как вы бродите по улочкам Венеции в старомодном костюме Эркюля Пуаро — в тройке и глубоко надвинутой круглой шляпе, — время от времени поправляя на носу очочки.
Представьте, сегодня утром я говорил о вас молоденькой медсестре, она ежедневно приходит ко мне делать процедуры. «Постарайтесь, чтобы я прожил как можно дольше, — сказал я ей. — Есть на этом свете человек, которому я еще нужен». Я ее явно заинтриговал, но не волнуйтесь, ничего лишнего я не сказал.
Вернемся, однако, к вашему расследованию. Вы говорите, что увидели на полотнах Тинторетто тревогу и боль, а я вам прежде всего отвечу, что вы все правильно увидели. Действительно, искусство этого художника-провидца весьма трудно совместить с искусством Возрождения, где царят спокойствие, гармония, ясность. В противоположность Тициану, Микеланджело и Джорджоне Тинторетто — венецианец, и его живопись отражает тревоги, которые испытывали все жители этого Города дожей. В то время Венецианская республика клонилась к неотвратимому закату. Потеря Византии и ближневосточных торговых путей, варварские галеры, грозящие венецианскому флоту на Средиземном море, открытие Америки — все это предвещало агонию города. Прибавьте к этому последствия чумы и договор, заключенный в Камбре между папой и королями Франции и Испании, чтобы бороться со Светлейшей, — и вам станут понятны тревоги венецианцев середины XVI века.
Итак, посетив Сан-Рокко, вы ощутили страхи, бытовавшие пять веков назад. Это, мой дорогой инспектор (позвольте мне вас так называть), и есть одно из чудес искусства.
Сердечно ваш,
Уильям Джефферс
