Смерть, о которой ты рассказал - Дар Фредерик (книги полностью .txt) 📗
Мы прошли сотню метров по направлению к Сен-Мишель.
— Все идет не так уж плохо, — заявила она. Я остановился.
— Как ваше имя?
— Официально меня зовут Анна-Мария, а для друзей — просто Мина.
Это «для друзей» мне понравилось. Кажется, я становился ревнив. Мина! Это могло показаться смешным, но я находил, что такое имя ей очень подходит.
Глава 4
Сына звали Доминик, и он тоже не соответствовал моему представлению о нем. Он не был похож на свою мать. Это был высокий широкоплечий парень со спутанными вьющимися волосами, веселыми темными глазами и довольно суровым лицом.
На нем были не клетчатая рубашка, не бархатные брюки, не куртка из искусственной замши, как традиционно одеваются художники, а пиджак из верблюжьей шерсти. Он выглядел очень современно, немного дефинистом, но это было даже симпатично. Я опасался, что увижу ужасного ребенка, и был приятно удивлен, обнаружив человека непосредственного и очень хорошо владеющего собой.
Мина представила нас, и мы посмотрели друг на друга с некоторым недоверием, словно два боксера, которые еще никогда не встречались.
Я протянул ему руку.
— Очень рад, — произнес я.
Он тоже внимательно меня рассматривал.
— Значит, вы друг мамы? Она много говорила о вас в последнее время.
Мина покраснела и отвела взгляд. Наверное, это было глупо, но я был счастлив, что она много говорила обо мне, не будучи со мной знакома.
— Итак, вы вернулись из Африки?
— Да.
— Стоит рискнуть?
— Смотря кому.
— Художнику?
— О нет: слишком много ярких красок… И все это — творение Бога, понимаете? По сравнению с ним Ван Гог писал туманы.
Он рассмеялся.
— Вы любите живопись?
— Смотря какую… Нужно, чтобы она мне нравилась. Не все хорошие картины производят на меня неизгладимое впечатление.
— Я покажу вам свои.
— Буду рад.
Мы пошли ужинать в большой ресторан на Елисейских полях. Разговор поддерживал Доминик. Я ограничивался только репликами ему в ответ, а его мать слушала нас. Они сидели рядом друг с другом и казались скорее братом и сестрой, чем сыном и матерью.
Он, естественно, говорил о живописи, но не изображал из себя великого знатока. Иногда я терял нить разговора, думая о сложившейся ситуации. Вот уж действительно жизнь преподносит удивительные сюрпризы. Я сидел в этом ресторане с женщиной, которую еще не знал утром, и парнем, рассказывающим мне о влиянии брака на современную школу. Но самое необычное заключалось в том, что я серьезно думал жениться на этой женщине и стать отчимом этого взрослого блондина.
Я был выведен из задумчивости тишиной, установившейся за столом. Доминик, улыбаясь, смотрел на меня.
— Вы думаете о чем-то другом? — укоризненно заметил он.
— Да, извините меня. Я…
— Вы?
Я посмотрел на женщину с седыми волосами. Ее сиреневые глаза, спрятанные за сверкающими очками, следили за мной.
— Хочу, чтобы вы об этом узнали сейчас, Доминик. Я собираюсь жениться на вашей матери, если, конечно, она согласится.
Он перестал улыбаться. Какое-то мгновение сидел неподвижно, затем повернул голову к Мине.
— Это правда?
Она продолжала смотреть на меня в упор и должна была истолковать мое резкое заявление как насилие, воспротивясь ему.
— Да, Доминик, это правда. Что-то начало звенеть в глубине меня. Сигнал тревоги. Мне кажется, что это возмутилось все мое существо.
Доминик допил свой бокал бургундского. Он чувствовал, что мы следим за его реакцией, и это внимание его смущало.
— Ну ладно, чего там, — пробурчал он, — не смотрите на меня так. Можно подумать, что вы ожидаете моего согласия.
Я кивнул головой.
— Но.., мы его ждем!
— Невероятно! Мне кажется, что тут ошибка. Я ей не отец, а сын.
— Вот именно, Доминик. Можно обойтись без согласия отца, но не сына.
— 0-ла-ла! Какие красивые слова, чтобы я понял, что моя мать — женщина. Ладно, согласен, женитесь, будьте счастливы и сделайте мне кучу маленьких сестричек.
Мина лишь повернула лицо к сыну. Он осекся и покраснел. Затем пробормотал:
— Это неожиданно, понимаешь?
— Да, понимаю…
— Ты воспитала меня, мама, и испортила из-за этого свою жизнь. Нет, не протестуй, я отдаю себе отчет. Ты была образцовой… Вполне естественно, что теперь ты решила подумать о себе, к тому же ты еще молода и хорошо сложена…
— О, Доминик, — запротестовала она.
— Но это так, не правда ли, месье Дютра?
Я рассмеялся.
Вот таким образом все и было решено. Этим же вечером мы условились о дате и через три недели поженились в мэрии десятого округа.
Между тем она не хотела переезжать в Роншье.
— Я выхожу замуж не за местность, не за дом, а за мужчину, — ответила Мина, когда я предложил ей осмотреть свои владения. — Если хотите, это будет наше свадебное путешествие.
Так оно и случилось. Мы поженились утром, взяв в свидетели служащих мэрии. Доминик предпочел не присутствовать на церемонии. Накануне он с товарищами отправился в путешествие по Италии и обещал приехать к нам по возвращении.
Я боялся, что его отсутствие огорчит Мину, но, наоборот, увидел, что это ее успокоило. Она казалась чрезвычайно возбужденной и, выходя из мэрии, попросила меня сразу же отправиться в дорогу.
Очутившись рядом с ней в машине, я почувствовал себя человеком, который, для того чтобы покуражиться, сел в межконтинентальную ракету. Отныне у меня была законная жена, и в моей эгоистической жизни произошло нечто весьма важное.
Накануне Мина отправила ко мне чемодан с вещами. Она решила оставить мебель в их маленькой квартире сыну, и, честно говоря, меня это очень устраивало. Я собирался окружить ее как можно меньшим количеством предметов, напоминавших ей о прошлом.
У меня, естественно, были тайные побеги с женщинами, но это забавляло только до тех пор, пока дело не касалось психологического момента. Но при мысли и дальше оставаться со своей сообщницей я всегда начинал паниковать и каждый раз устраивался так, чтобы найти предлог, позволяющий укоротить путешествие.
Наш брак напоминал бегство. Только после уже не будет возможности улизнуть. Мы останемся вдвоем лицом к лицу, как скрепка с бумагой.
До Питивье мы не произнесли и трех слов. Моя жена неподвижно сидела рядом со мной, обозревая пейзаж, а я делал вид, что захвачен вождением. Мы проезжали через город, когда до меня дошло, что полдень уже позади и что мы голодны.
— Позавтракаем здесь?
— Как хотите.
Я заметил трактир, увитый плющом, и припарковал машину в просторном дворе. Это было обычное, перворазрядное заведение с вывеской, написанной готическими буквами, и разнообразными медными панно, висевшими тут и там.
Мина села. Я собирался сесть напротив нее, но она указала мне на место рядом с собой.
— Лучше садитесь здесь, Поль.
Я раздумывал, спрашивая себя, был ли это приказ или приглашение, не собираясь плясать под ее дудку с самого начала. Но она одарила меня такой прелестной улыбкой, что я не смог сопротивляться.
На ней было серое шерстяное платье и приталенное пальто из такой же ткани. Она немного подкрасила губы темно-красной помадой и наложила тонкий слой пудры на щеки. Она казалась совсем юной и больше походила на учительницу, доверившей класс мальчиков и пытающейся придать себе суровый вид.
Мы заказали лягушачьи лапки и фазана с зеленым горошком. Мина склонилась над тарелкой. Пар от еды затуманил ее очки. Она сняла их, чтобы протереть. Это настолько омолодило ее, что я воскликнул:
— Без очков вам можно дать лет на десять меньше, Мина!
— К сожалению…
Я взял у нее очки и сделал то, что делают в подобной ситуации все люди, не носящие их: нацепил на нос.
— Вы расшатаете мне дужки! — запротестовала она. Ловким жестом она отобрала их. Нахмурившись, я позволил ей это.
— Скажите, дорогая Мина…
Она снова приняла спокойный и серьезный вид.
