Город - Константинов Владимир (книги полностью бесплатно txt) 📗
- Скажите, а сколько у вас этого... Ну, как его... - указал на её груди.
- Молока? - простодушно спросила Венера.
- Ну да. Его родимого?
- А шут его знает. Раньше, когда я жила в семье, то хозяйка постоянно два раза доила меня: утром и вечером. Тогда я давала по двенадцать литров. Но, однажды, застукала со своим муженьком в постели и выгнала на улицу. А сейчас сколько эти побирушки выдуют за день, понятия не имею. У меня ведь счетчиков нет.
- Понятно, - пробормотал он потеряно. Хотя, согласитесь, разобраться во всей этой галиматье, ахинее было просто невозможно. Одна надежда, что все это ему снится, или при переходе улицы его сильно шарахнуло автомобилем и сейчас он лежит в травматологии в коме, потому и лезет в голову черт те что.
Блондинка посмотрела на наручные изящные часики, спохватилась:
- Совсем я с вами заболталась! У меня ж кормление. Не желаете овсянной кашки?
- Нет, спасибо.
- Жаль. Некоторым нравится. Со мной как-то даже один статист кушал, с гордостью проговорила она. - Ну, я пойду. До свидания! Ежели пожелаете со мной встретиться, то сделайте по телефону заказ на пятьдесят второй номер.
- Хорошо. Обязательно сделаю, - пообещал Орлов, только чтобы поскорее избавиться от этой ненормальной Венеры с ядреным, пахнувшим парным молоком телом.
Когда она ушла, то Григорий обнаружил безобразно толстого господина, сидящим напротив через проход. Маленькие, заплывшие жиром глазки толстяка с интересом рассматривали Орлова. В них было сочувствие и понимание.
- Вы с ней поосторожнее, - пропыхтел он, словно паровоз. Слова давались ему с большим напряжением. Видно "кочегар" ещё как следует не растопил топку и его КПД был пока близок к нулевой отметке.
- Отчего же?
- Так как она, кроме своих прямых обязанностей, является ещё осведомителем тайной полиции. - От такой длинной фразы лоб толстого покрылся испариной. Он достал носовой платок, вытер его.
- А какие же её прямые обязанности?
Мужчина недоуменно взглянул на Орлова.
- Но это знает каждый. Давать молоко и удовлетворять желание мужчин. Вы, вероятно, статист?
- Почему вы так решили?
- Только оторванный от жизни статист, может задать подобный вопрос, объяснил вконец измачаленный разговором толстяк.
- А кто такой - статист?
Теперь лицо его выразило страх и смятение. Вероятно он уже пожалел, что позволил своему любопытству втянуть себя в этот неприятный разговор.
- Статист - это тот, кто фиксирует время и события, - хмуро проговорил толстый.
- Историк по-нашему?
- По-вашему? - Лицо толстяка теперь было растерянным и несчастным, а маленькие глазки ничего кроме ужаса не выражали. Теперь он клял себя почем зря за то, что завязал разговор с незнакомцем. - Послушайте, а вы не шпион? - жутко и таинственно прошептал он.
- Нет, я командировочный. А шпионом работаю по совместительству, пошутил Григорий. Но, как уже убедился, его шутки в этом чокнутом автобусе принимались за чистую монету. Вот и сейчас, этот упитанный господин с благополучным лицом сильно струсил от его слов, побелел лицом, а тучные складки побородка затряслись, будто свиной студень.
- И с к-ка-аким з-за-а-аданием п-п-при-и-были? - жутко заикаясь промямлил он.
Орлов решил идти до конца. Сказал с воодушевлением и жизнерадостной улыбкой:
- Взорвать ваш город к чертовой матери!
- О-ой! - протяжно, жалобно выдохнул толстячк и потерял сознание.
В это время за окном Григорий увидел город. Он появился внезапно, словно вырос из-под земли, как призрак. Автобус, как норовистый Орловский рысак, встал на дыбы и протяжно заржал, извещаяя пассажиров о скором окончании путешествия.
- Ну ты даешь, Агдам, - добродушно рассмеялся Корсар. - Зойка права, ты не иначе бегал сегодня ночью к Изабелле. Ох, достукаешься ты у меня, добегаешься. Разберу, к такой матери, на запчасти. Тогда побегаешь.
Пассажиры оживились, стали собираться.
- А вам куда, гражданин?! - завизжала вопросом кондукторша Зойка.
Орлов понял, что она обращается к нему. Ответил:
- Мне бы в гостиницу, если конечно можно.
- В гостиницу? - И без того глупые Зойкины глаза, стали совсем никакими, а наклеенные ресницы захлопали, как крылья бабочки. - Гостиница, гостиница. - нараспев повторяла она незнакомое слово, даже "попробовала" его на свой "компостер", но так и не смогла понять, что же оно означает. Спросила:
- А что такое - гостиница?
Григорий был в замешательстве и никак не мог сообразить, что ответить кондукторше. Труднее всего объяснять самые простые и очевидные вещи. Его выручил старичок-ренегат, несостоявшийся производитель.
- А это на Первом бесовском переулке, дом старика Агапкина. У него хлюндявые живут.
После его слов и Зойка, и все пассажиры посмотрели на Орлова с явным презрением.
2. Заседание Совета.
Главный колокол храма Святого Линитима Искусителя набатно прогремел: "Бум! Бум! Бум!", возвещая жителей города о восходе солнца. Вслед за главным, весело и возбужденно зазвенькали, запели колокола поменьше, выводя бодрящую и торжественную мелодию "Да здравствует наш несравненный и замечательный правитель Пантокрин Великий". Солнечный диск был окрашен в национальные цвета: красный и черный. Создавалось впечатление, что над городом восходит красно-черное знамя в облачении великолепной солнечной короны. Конечно же это была иллюзия, созданная с помощью оптических ухищрений и лазерных светофильтров умельцами города, но, согласитесь, иллюзия удалась на славу. Она тешила самолюбие правителей города. Казалось, что их черно-красный флаг восходит над всем миром. Главному изобретателю этого чуда Даниле-мастеру по указу Наисветлейшего выкололи глаза - чтобы не мог видеть своего детища, и отрезали язык - чтобы не смог о нем рассказать. Вообще-то флаг прежде был трехцветным. Но, однажды, умелец, отвечающий за сине-голубой светофильтр внезапно скончался от теплового удара, не оставив после себя учеников. Никто другой не знал, как сделать сине-голубой цвет. В воздухе запахло национальной катастрофой. Тогда-то и был созван Высший Совет города и с подачи Наисветлейшего принял закон: "О новом флаге города". Пантокрин Великий его утвердил. И на следующее утро взошло уже черно-красное "солнце".
