Серая маска - Вентворт Патриция (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации TXT) 📗
— Те, кто его не погасили, все еще сидели в комнате, — сухо сказал Чарлз. — Это были мужчины, трое. И они спустились по лестнице прямо передо мной. Не собираешься ли ты сказать, что их не видел?
— Клянусь, я ничего не видел.
— И не слышал?
Латтери помедлил с ответом.
— Вроде как стукнула дверь… да, точно, я еще подумал, что для моей миссис рановато…
Глава 5
Мисс Стандинг вздохнула, шмыгнула носом, вытерла глаза потрепанным платочком и заученным движением запустила пальчики в коробку с французскими шоколадными конфетами. Выбрав подтаявшую конфетку с приторной начинкой, она еще раз вздохнула и продолжила начатое письмо. Пристроив мятый листочек на коленке, она писала подруге, с которой рассталась два дня назад, когда уехала из Швейцарии, из Академии мадам Мардон — дорогого, изысканного заведения для избранных. На бледно-голубой бумаге было нацарапано: «Мой дорогой ангел Стефания!»
Мисс Стандинг лизнула шоколадку и продолжила:
«Так мерзко и чудовищно, что нет слов! Мамзель только всего и сказала, что бедный папа умер. Она сказала, что в телеграмме ничего больше не было и что я должна ехать домой. А когда я вчера ночью сюда приехала, никакой миссис Бьюшамп на месте не оказалось, а раньше на каникулах она всегда была здесь, да и слуги выглядят как-то странно. А мамзель сегодня укатила, и я так и не знаю, что случилось, только то, что папа был на своей яхте где-то на Средиземном море. Так что никаких похорон не будет, ничего такого, а у меня даже нет ничего черного, только то, с чем я приехала. Все убого до безобразия. Если ты не будешь мне писать, я просто умру. Такое безобразие, что поговорить не с кем! Сегодня утром придет нотариус — папин нотариус. Он позвонил и сказал, что придет. По-моему, я теперь буду богата до безобразия. Но все это так угнетает! Я даже пожалела, что у меня нет родственников, хотя бы таких безобразно скучных, как у Софи Вейр. Помнишь, какая у ее тетки шляпа? У меня нет родственников, кроме кузена Эгберта, а лучше уж вообще не иметь никого, чем такого. Никто себе не пожелает такого родственничка. Ужасный негодяй, другого такого поискать надо».
Мисс Стандинг нахмурилась, глядя на слово «ужасный», и вставила букву «т». Так выглядело лучше. Она взяла еще конфету и продолжила:
«В школу я больше не вернусь. В конце концов, мне восемнадцать лет, и меня нельзя заставить. Я вот о чем думаю: не завести ли мне охранника? В книгах девушки всегда выходят замуж за своих охранников; это такое безобразие, что нет слов. Ты должна приехать и пожить со мной, будем развлекаться до безобразия».
Перестала писать и вздохнула, потому что Стефания, конечно, сможет приехать только на Рождество, а до Рождества, пользуясь простеньким словарем мисс Стандинг, было еще долго до безобразия — три месяца.
Она хмуро оглядела богатую, пышно убранную комнату. Огромная комната тянулась от передней стены большого лондонского дома до задней, а пышность ее убранства пристала скорее гробнице, чем жилому дому. Пол устилали бесценные персидские ковры изысканных тусклых тонов, присущих ушедшему веку. Шторы были из исторической парчи, сотканной в Лионе еще до того, как Лион был потоплен в крови в дни Террора. Панели на стенах вывезены из Нидерландов, из дома, где жил великий герцог Альба. По этим панелям была развешана коллекция живописи, каждая картина — мечта коллекционера и целое состояние: сэр Джошуа, Ван Дейк, Питер Лели, Франс Хале, Тернер. Никаких современников.
Мисс Стандинг хмуро уставилась на картины, которые считала противными, мрачными и угнетающими. Она ненавидела всю эту комнату. Но когда начинала думать, что бы с ней сделать, чтобы она лучше смотрелась, у нее возникало чувство, что менять здесь что-либо — кощунство. Постелить розовый ковер, оклеить панели белыми обоями, чтобы закрыть темное дерево, — это все равно что смеяться в церкви. Глупо, конечно…
Она утешилась, съев вкусную конфетку, — внутри оказалась нуга. Диван, на котором она сидела, был похож на мебель из погребальной пирамиды — весь в пурпуре, золоте и серебре.
«Интересно, пойдет ли мне черное? Некоторых оно портит до безобразия. Но тот дурак, который приходил на именины вместе с де Шовиньи, сказал, что я должна носить черное, он сказал, что оно мне будет очень к лицу. Говорят, блондинки в черном выглядят лучше, чем во всем остальном. Но хорошо выглядеть в черном — скучно до безобразия».
Мисс Стандинг открыла маленькую кожаную косметичку, лежащую рядом с коробкой конфет, вынула из нее зеркальце и пудреницу и припудрила носик. Зеркальце всегда оказывало на нее благотворное действие. Ну как можно выглядеть несчастной, если в зеркале видишь щечки — кровь с молоком, золотистые вьющиеся волосы и большие голубые глаза, которые, представьте себе, больше и голубее, чем у других знакомых девушек.
Глаза у Маргот Стандинг были в самом деле примечательные. Их бледно-голубой цвет мог бы испортить весь ее облик, если бы не длинные черные ресницы. Но контраст между темными ресницами и бледными, но светящимися глазами придавал довольно заурядному хорошенькому личику налет экзотической красоты. У нее был средний вес и пухленькая фигурка, но она владела врожденным искусством принимать грациозные позы. Синяя шерстяная юбка в складку и белый джемпер выглядели скромно, без претензий. Но джемпер был связан из самой мягкой ангорки, а юбка сшита в известном парижском доме моды.
Открылась дверь в дальнем конце комнаты. Вильям, самый тупой из всех лакеев, что-то невнятно пробормотал, и мистер Джеймс Хейл прошествовал по персидскому ковру к Маргот. Раньше она с ним не встречалась. Он был нотариусом отца, и одно это наводило скуку. Но она подумала, что он даже еще скучнее — такой негнущийся, такой высокий, узкий в плечах, и к тому же безбровый. Она даже охнула про себя и поднялась ему навстречу.
Рука мистера Хейла была рыхлой и холодной. Он сказал: «Здравствуйте, мисс Стандинг» — и прочистил горло. Маргот села, мистер Хейл тоже сел. Наступило молчание, во время которого нотариус положил на соседнее кресло портфель и с важным видом открыл его.
Он поднял глаза и обнаружил у себя перед носом коробку конфет.
— Угощайтесь. Длинные — тверденькие, а кругленькие — просто мечта.
— Нет, благодарю вас, — сказал мистер Хейл.
Маргот взяла кругленькую. Она съела уже столько конфет, что для того, чтобы почувствовать вкус, ей приходилось их быстро разгрызать. Она грызла, а мистер Хейл с неодобрительным видом ждал, когда она закончит. Он хотел выразить ей соболезнование по случаю смерти отца, но, пока она жевала конфету, это было в высшей степени неуместно. Поскольку, дожевав конфету, она немедленно принялась за следующую, он отменил соболезнования и перешел прямо к делу.
— Мисс Стандинг, я пришел спросить вас, не знаете ли вы, где может быть завещание мистера Стандинга?
Маргот покачала головой.
— Нет, откуда мне знать?
— Возможно, отец говорил с вами на эту тему.
— Нет, мы с ним не виделись три года.
— Неужели? Так долго?
Мисс Стандинг кивнула.
— Раньше он изредка приезжал сюда на мои каникулы, но последние три года всегда был где-нибудь в Америке или в Германии, в Италии или еще не знаю где.
— Но не в Швейцарии? Насколько я знаю, вы учились в Швейцарии.
— В Швейцарии он не был никогда, — заявила мисс Стандинг и взяла следующую конфету.
— Он писал вам о своем завещании?
Маргот сделала большие глаза.
— Конечно нет! Знаете, он мне практически не писал.
— Так-с, — сказал мистер Хейл. — Это неудача. Видите ли, мисс Стандинг, мы находимся в большом затруднении. В течение последних пятнадцати лет все дела вашего отца находились в наших руках. Но полное представление о них имел мой отец — у него с последним мистером Стандингом сложились доверительные отношения. Если бы мой отец сейчас был с нами, мы бы все выяснили в несколько минут.
