Схождение во ад - Молчанов Андрей Алексеевич (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .txt) 📗
Прислушался. Мерная, однотонная тишина.
Он осторожно уложил плиту на прежнее место, тщательно смел в стыки грязь и утоптал ее; кажется - все...
Поднялся к себе.
Из портфеля извлек бумаги, распространявшие запах склепа; разложил на столе кинжалы; холодная, скользская позолота "Вальтера", уместившегося в ладони, наполнила все существо его какой-то мистической, тревожной сопричастности к канувшим в забвение временам, и, судорожно, как змею, отбросив пистолет на стол, он долго и возбужденно ходил по комнате, теряясь в сумбуре воспаленных мыслей и образов...
Затем, успокоившись, брезгливо разобрал ком протухшей эсэсовской формы. Плотно сложив ее, упаковал в заплесневелый портфель. Эти аксессуары истории теперь по праву принадлежали баку для мусора, что стоял на углу перекрестка.
Он переоделся в свежее белье, натянув джинсы, рубашку с короткими рукавами и, охватив в ознобе ладонями ребра, подошел к окну, где косо хлестал дождь со снегом и морозные струи воздуха ползли из щелей в рамах.
После уселся за стол, углубившись в чтение.
Через несколько часов с некоторым даже раздражением осознал: перед ним некий оккультный труд, понять который невозможно хот бы потому, что значения практически всех терминов неизвестны, никакой сюжетной структуры в записях нет, и уяснение содержания требует многодневной, кропотливой расшифровки едва ли не каждой фразы. А ветхие древние манускрипты, переложенные коричневой пергаментной бумагой, и вовсе были доступны для прочтения и понимания какому-нибудь изощренному профессионалу.
Его отвлек стук в дверь.
Ричард спешно разместил бумаги и оружие в ящиках письменного стола.
- Херр Валленберг! - раздался голос Михаила.
- Слушаю вас... - Ричард раскрыл дверь.
- Пора поужинать, - сказал Миша. - Погода - дерьмо: снег с дождем. Чего вам идти в ресторан? Вы не думайте, упредил он возможный отказ, - что мои приглашения могут както повлиять на на наши деловые релэйшнс... В России просто так принято... Вы не стесняйтесь. У нас это ни к чему не обязывает. У нас даже знаете как? - хозяин гостя приглашает, кормит-поит, целуются, а потом заморочка какая-то, и запросто тесак под ребро... А потом чего уж там вспоминать, кто сколько съел или принял на грудь... Ничего так инвитэйшн, да? Ну, эт-я шучу... Не бойтесь. Братец никак не отойдет от вчерашнего, влежку... Ну, а мы вдвоем тихо-мирно и посидим, как?
- Хорошо, - сказал Ричард. - Только без тесаков. Я это не люблю.
Миша хохотнул в ответ и - загромыхал толстыми подошвами башмаков по лестнице, ведущей на первый этаж.
На ужин предлагалась прожаренная в специях свинина, овощной салат и красное вино. Ричард, впрочем, удовлетворился холодной кока-колой.
Миша смешно и интересно рассказывал ему о событиях своего прошлого московского бытия, о порядках и нравах незабвенного коммунистического государства, и Ричард, наверное, засиделся бы с ним до полуночи, если бы не одолевавшая его сонливость... Сонливость и чувство глубокой досады.
Он, влекомый каким-то упорно-механическим чувством кладоискателя, откопал эти отсыревшие идиотские бумаги, вкупе с пистолетами и кинжаламим, и - что дальше?
Его грызло осознание того, что он крупно и глупо проиграл.
Проиграл во всем. И безусловно права Элизабет, что развелась с ним - неудачником, своею судьбой и природой на неудачи обреченным.
- Миша. - Он поднялся из-за стола. - Спасибо за ужин. Я - ваш должник. Компанию более составить не могу: что-то тянет в сон...
- А разница, - сказал Миша. - Во времени. Вы же к своему привыкли, к американскому... Вот и сбои. А завтра проснетесь в пять часов утра и будете думать, куда бы себя деть... Вы бы пересилили себя, посидели бы еще чуть...
- Не могу, - признался Ричард искренне. Повторил: Спасибо.
- Ну, - Миша протянул ему руку, - Отдыхайте. Извините, как говорится, что обошлось без драки... - И - уткнулся в телевизор, где сообщались последние российские новости.
В районе Карлсхорста, к великому Мишиному удовольствию, до сих пор принималась трансляция программ бывшего советского телевидения, что еще более приближало его берлинскую жизнь к некоей новой ипостаси прежней, московской.
Ричард же, укладываясь спать, уже в наступающей полудреме, путано размышлял и о себе, и о своем недавнем собеседнике, как о заложниках времени, диктующего постоянно меняющиеся правила игры, что вмиг разоряют недальновидных и увлекающихся; времени, должным в итоге, конечно же, слиться с Вечностью, упраздняющей и время, и правила.
И неотвратимость такого слияния определилась в его сознании столь очевидно, что он подумал: ведь к этой истине способен придти любой и каждый, кто только в состоянии о ней задуматься... Только в состоянии... В состоянии...
На него уже начал действовать клофелин, подмешанный во время ужина коварным Михаилом в кока-колу.
БЕРЛИН. КАРЛСХОРСТ.
ДЕКАБРЬ 1992г.
Дождавшись, когда Валленберг поднимется по лестнице в свои апартаменты, Михаил скоренько сполоснул тарелки, убрал остатки еды в холодильник и, выключив телевизор, прислушался к воцарившейся в доме тишине.
Лже-брат Алексей почивал в соседней комнате, откуда время от времени доносился легкий храп; крепость же сна американца никаких опасений у Аверина не вызывала, а потому, взяв запасные ключи от дверей второго этажа, он смело отправился наверх, захватив карманный фонарик.
Мысль о том, что в доме остались какие-то ценности, не вывезенные родителями Ричарда в Америку, зародилась у Михаила еще тогда, когда новый хозяин настойчиво потребовал очистить подвал, а затем быстро нашла свое подтверждение, ибо, вернувшись из магазина и, обследовав пол, он заметил, что одну из плит настила буквально несколько часов назад, сразу же после уборки, приподнимали.
А вот что за ценности хранились в подполе, именно сейчас и предстояло выяснить.
Он прошел в кабинет, и луч фонарика сразу же высветил желтый портфель с многочисленными проржавевшими застежками, стоявший у письменного стола.
Вот оно!
Стараясь не шуметь, он поднял портфель и двинулся обратно. Времени для обследования содержимого этого саквояжа у него было предостаточно.
Спустившись на кухню, поставил портфель на стол. От отсыревшей кожи несло холодной затхлой землей и плесенью.
Криво усмехнувшись, он взялся за застежку, просунутую в металлическую петлю...
Трепетов, словно выполняя учебное упражнение, бесшумно вынырнул из-за двери, и - опустил кусок водопроводной трубы, обмотанной свитером - на голову согнувшегося над портфелем Михаила, чье тело в тот же миг послушно и мягко завалилось под кухонный стол.
" А все-таки, - подумалось ему с долей хвастливости, выигрывать должен профессионал, ребятки..."
Он уже протянул руку к портфелю, как вдруг в доме погас свет.
Что это? Пробки? Или же...
Интуитивно он ощутил какую-то неведомую опасность...
Стараясь двигаться бесшумно, взял со стола портфель и двинулся в сторону прихожей.
Бумажник Михаила с дневной выручкой и документами на "Мерседес", запаркованным во внутреннем дворике, лежали у него в кармане брюк вместе с ключами от автомобиля.
С вешалки он снял пальто Ричарда - модное, кашемировое, решив, что оно заменит ему спортивную нейлоновую куртку, оставляемую в качестве сувенира незадачливому Михаилу.
Некоторое время он выжидал, настороженно прислушиваясь к сырой темноте, обступившей его, затем медленно открыл фрамугу окна, ведущего в сад и - тихо спрыгнул на землю, тут же резко отступив в сторону...
Страхи оказались напрасны: ни в саду, ни около дома не было ни души.
Мирный Карлсхорст тихо погружался в сон, гася огни в оконных просветах.
Отключив пультом сигнализацию, Трепетов уже взялся за ручку "Мерседеса", как вдруг ощутил возле себя движение стремительно скользнувшей тени, после чего сознание как бы на миг оставило его, а после тут же вернулось, однако находился он теперь не возле дома, а на заднем сиденье какойто машины, плотно зажатый с двух сторон громоздкими личностями с телосложением чемпионов японской национальной борьбы сумо.
