Поиски в темноте - Тодд Чарльз (читать книги онлайн TXT) 📗
— Ну конечно, понимаю! Только не согласен с вашими доводами. Моя жена не убийца, до тринадцатого августа она ни разу не встречалась с Маргарет Тарлтон. Впервые она увидела ее, когда приехала за ней на станцию, и я не представляю, почему Авроре вдруг захотелось бы убить почти незнакомого человека!
— Мисс Тарлтон собиралась принять ваше предложение и стать вашей помощницей.
— При чем же здесь убийство? Нет, старина, в вашей версии много несостыковок! Возможно, Аврора и довезла Маргарет до Синглтон-Магна, но ведь неизвестно, что было дальше! Допустим, Аврора высадила ее в городке, а потом она встретилась со своим убийцей… Вы об этом подумали? Вы не пробовали это выяснить?
«Нет, не пробовал», — тут же услужливо напомнил Хэмиш.
Шоу. Элизабет Нейпир. Томас Нейпир. Кто еще?
— Мисс Тарлтон знала кого-нибудь в Синглтон-Магна — или, раз уж на то пошло, в Чарлбери?
— Что вы, нет! Один или два раза она приезжала к нам в гости с Нейпирами, но она не из тех, кто любит сельскую жизнь. Ее стихия — Лондон. Лучше всего она чувствует себя в гостиных, модных салонах и театрах.
— И тем не менее она охотно согласилась у вас работать. Уехать из Лондона.
Саймон досадливо покачал головой:
— Она приехала, чтобы помочь мне успешно подготовиться к открытию музея. Позже я собирался выписать сюда какого-нибудь студента-востоковеда, который заботился бы о сохранности экспонатов, продумал бы подходящие витрины, составил каталог, словом, все, что нужно для настоящего музея. Сейчас у меня на это нет денег, но качество экспонатов довольно высокое. Я уже показывал лучшие из них доктору Андерсону в Оксфорде. — Саймон расплылся в улыбке. — По-моему, он рассчитывал на то, что я пожертвую их в его частную коллекцию! Мой дед был одаренным рисовальщиком; он рисовал птиц на Новой Гвинее и на Сулавеси. Андерсон показал рисунки деда специалистам, это был настоящий фурор. Большинство нарисованных дедом птиц раньше нигде не были описаны. — Саймон оживился, глаза у него засверкали. Ратлидж еще не видел его таким воодушевленным.
— Вы предупредили мисс Тарлтон, что нанимаете ее лишь на небольшой срок?
— Сама Маргарет не собиралась задерживаться у меня надолго. Речь шла о полугоде, самое большое — о годе. По ее словам, потом у нее были другие планы. Мне показалось, что она собирается замуж. Она так склонила голову, когда говорила о своих «других планах»… как будто гордилась ими.
— Не представляете, кто мог быть ее женихом?
— Нет. Правда, меня четыре года не было на родине. Наверное, речь шла о человеке, с которым она познакомилась во время войны. Как-то не верится, чтобы Маргарет Тарлтон окончила свои дни старой девой.
— Человек, с которым она познакомилась во время войны? А это, случайно, не Томас Нейпир?
— Отец Элизабет?! — Саймон ошеломленно посмотрел на Ратлиджа. — Что вы, с чего вы взяли? И потом… мне казалось, что о нем знаю я один!
— Кто-то помог мисс Тарлтон купить домик в Челси. Логично предположить, что это сделал ее бывший работодатель.
Саймон вдруг похолодел.
— Нет. Ей помог не Томас Нейпир, а мой отец. Она купила дом, взяв деньги из доверительного фонда, который он для нее основал.
Удивленный в свою очередь, Ратлидж спросил:
— Почему? Дом — дорогой подарок!
— Отец не счел нужным мне рассказывать. Они не были любовниками, если вас это интересует! По словам отца, они заключили своего рода деловое соглашение, а он поступил так потому, что знал ее отца. Вздор! Тарлтон ни разу не приезжал сюда, а мой отец никогда не был в Индии. Готов поспорить, что за всем стоит Томас Нейпир!
— Хотите сказать, что Нейпир был влюблен в мисс Тарлтон? Если он хотел, чтобы у нее был свой дом, почему он сам ей его не купил? — Догадка Ратлиджа впервые подтвердилась из независимого источника.
— Главным образом потому, что он — известный политик. Кроме того, он не хотел, чтобы об их отношениях знала Элизабет. Она бы разгневалась и обиделась, если бы ее отец завел интрижку в собственном доме. Наверное, поэтому Томас Нейпир до сих пор не приехал в Синглтон-Магна и не устроил Хильдебранду выволочку за то, что тот работает спустя рукава. Он ведет себя осмотрительно. Ради себя самого и ради Элизабет. И ради Маргарет — если выяснится, что все вы ошибаетесь.
— Как вы думаете, что бы сделал Нейпир, узнав, что в ее жизни появился другой мужчина?
— Он очень умен и сдержан, но был по-настоящему одержим Маргарет Тарлтон. Если вы хотите узнать, способен ли он убить ее… нет, но не хотелось бы мне оказаться на месте того, другого мужчины!
— И ваш отец не был в нее влюблен — и она не оказывала ему никаких услуг?
— Если она и шантажировала его, то не из-за каких-то сексуальных отношений… Возможно, он был чем-то обязан Нейпиру. Платил услугой на услугу… или оказался у него в долгу. Мой отец оставил письмо, в котором кое-что объяснял насчет дома. Остальное я додумал сам. В основном потому, что мой крестный охотно пошел мне навстречу, когда я попросил его поговорить с Элизабет вместо меня. Я-то ожидал, что он внезапно изменит ко мне отношение.
— Что будет с домом после смерти Маргарет Тарлтон? Саймон сдвинул брови.
— Сам не знаю. Доверительным фондом занимались юристы. Мне сказали, есть статья, которая защищает права отца на дом, на основании того, что он имел какое-то отношение к родственникам Маргарет. Если она выйдет замуж или скончается бездетной, дом переходит к нему.
— Ваш отец умер. Значит, теперь дом достанется вам?
— Да, наверное… — медленно ответил Саймон. — Но сейчас еще рано судить. Никто не знает наверняка, если только вы говорите правду, мертва ли Маргарет… или просто исчезла по каким-то своим причинам. Если я что-то и узнал о женщинах, инспектор, то только то, что у них своя логика! Возможно, скоро она объявится живой и здоровой и удивит всех нас!
Перед уходом Ратлидж спросил:
— Вы вернетесь в политику, если музей получит признание и вы выполните свой долг перед дедом?
— Какое кому до этого дело? — Внезапно разгневавшись, Саймон посмотрел на Ратлиджа в упор. — Каким предлогом воспользовались вы, чтобы уйти из Скотленд-Ярда и отправиться сражаться во Францию? Или только вам можно копаться в душе у другого человека?
Ратлидж считал, что обязан ответить Уайету откровенностью на откровенность. Он медленно сказал:
— Я считал, что исполняю свой долг. Долг перед королем и родиной. Дело не в патриотизме, понимаете? Не в парадах, речах и махании флагами. Мне казалось, что я в долгу перед простыми людьми. Если они могут оставить свои семьи и ехать сражаться, значит, так же должен поступить и я.
А Джин тогда сказала: «Знаешь, форма тебе очень идет!» Как будто он собирался на маскарад… Боже правый!
— Почему вы потом вернулись в Скотленд-Ярд?
— Потому что лучше всего я умею ловить преступников.
— Опять из чувства долга? Я больше не уверен, знаю ли, что это значит. В моей семье даже женщины отлично разбирались в политике и были тщеславными. Никому из них и в голову не приходило, что я, возможно, из другого теста. Я пошел на войну, чтобы стать героем. Домой я вернулся неудачником в глазах большинства. Ни медалей, ни интереса к политике, ни выгодной женитьбы.
— Вы поэтому взвалили на себя устройство музея? — Ратлидж обвел рукой полки, заставленные экспонатами из другого мира, другой культуры. Они выглядели такими чужеродными в этом английском доме, в английской деревне. Как и жена-француженка… но об этом Ратлидж не смел и заикнуться.
Саймон его как будто не слышал.
— Я был неплохим солдатом, сражался честно, служил не хуже других. Не знаю, почему я остался жив. Не понимаю, как выжили мы все. Лотерея, только и всего. Я выиграл, вы проиграли.
Холодок пробежал у Ратлиджа по коже. Там, на фронте, иногда он приходил в ужас оттого, что может умереть, а потом много месяцев приходил в ужас при мысли о том, что его, возможно, не убьют.
— Война была совсем не прекрасной, — закончил Саймон. — И я понял, что я — не Черчилль. В бойне, в окопах я не мог притворяться сильным и произносить высокопарные речи. Там это было бы непристойно.
