Туманный берег - Русанова Вера (книги бесплатно полные версии TXT) 📗
Когда ей, наконец, удалось вылезти из ботинок и переобуться в туфли, Бокарев уже отошел к окну. Теперь он, избавленный от цветов, стоял, заложив руки за спину, и покачивался с носков на пятки.
Она вдруг с внезапно нахлынувшей обидой и злостью подумала, что выходит за него замуж прежде всего потому, что это надо ему! По крайней мере, он так думает. Так неужели трудно было опуститься перед ней на корточки и помочь развязать эти несчастные шнурки? Сделать это если не для нее, то хотя бы для свидетелей, да, в конце концов, для этой тетки с пластмассовым ведром! Почему она в день собственной свадьбы должна чувствовать себя несчастной, нелюбимой, ненужной, пусть даже это, на самом деле, так?
Через пару минут из-за дверей снова вышла женщина с голубой лентой через плечо и протянула им паспорта. Лиля подумала было, что это уже все, что Вадим договорился, чтобы все прошло без лишних церемоний и даже без росписей свидетелей, но женщина только продемонстрировала им проставленные фиолетовые штампы и официально-приказным тоном вымолвила:
- Кольца, пожалуйста!
- Колец не будет, - спокойно ответил Вадим.
- И фотографий тоже? - уточнила женщина, взглянув на него крайне неодобрительно.
- И фотографий тоже, - сказал он и спрятал свой паспорт в карман. Лиля даже покраснела от унижения, одновременно и досадуя на собственную глупость (ведь знала же на что шла!) и понимая, что такого все-таки не заслужила. На кончиках её подкрашенных ресниц задрожали слезы.
- Не плачьте, невеста, - произнесла служащая ЗАГСа все так же официально и равнодушно. - Лучше запоминайте. После того как скажут, что для регистрации брака приглашаются Лилия Муратова и Вадим Бокарев, вы вместе со свидетелями проходите в зал и останавливаетесь ровно на середине ковра под третьей люстрой. Под третьей, запомните! Свидетели тут же делают два шага назад, а жених с невестой остаются стоять на месте. Что делать дальше, вам объяснят.
Свидетельница негромко прыснула и что-то живо зашептала на ухо свидетелю. Лиля нервно поежилась.
- Под третьей люстрой! - вежливо объяснила свидетельница специально для нее. - И чтобы свидетели отошли! Такое ощущение, что эта люстра должна вам на головы свалиться... Смешно, правда?
Она не нашлась, что сказать. Повисла неловкая пауза, как после неудачного анекдота.
Потом заиграла музыка, кажется, из "Ласкового и нежного зверя", двери открылись и где-то там, в глубине тяжеловесно и помпезно оформленной комнаты, из-за стола поднялась грузная женщина с химической завивкой.
Они остановились под третьей люстрой, как и было приказано, выслушали официальное напутствие и с одинаковым бесцветным равнодушием ответили "да, добровольно". Лиля боковым зрением видела свое отражение в зеркале на стене. Свое кремовое платье, острые коленки и пальцы, высунувшиеся из "дырочек" на туфлях, как змеи из норы.
- Молодожены, поздравьте друг друга! - с фальшивым оживлением предложила женщина. И Лиля ещё в зеркале увидела, как Вадим поворачивает голову. И она обернулась тоже, и подняла к нему лицо... Она ожидала что, в лучшем случае, все получится неловко и некрасиво, а в худшем - он просто скажет, что поздравления ни к чему, так же, как кольца, и фотографии. Но он только осторожно, словно боясь сделать больно, обнял её за плечи, наклонился. Глаза его, пронзительно синие, смотрели куда-то сквозь нее, так, будто она стала прозрачной. И Лиля холодеющим затылком почувствовала, что там, за её спиной, стоит никому, кроме Вадима, не видимая, божественно прекрасная Олеся. Потом его твердые, немного обветренные губы на секунду обхватили её рот, точно погладили. И он снова отстранился, ни на секунду дольше чем нужно не задержав ладонь на её плече...
Оленька кушала на кухне куриный супчик. Ложка то и дело выпадала из её слабеньких ручек и звякала о тарелку. Лилия порывалась помочь, но Кира Петровна качала головой:
- Пусть сама учится. Большая уже, ей пора... Ты думаешь, она не понимает? Она все прекрасно понимает. Лучше нас с тобой! Ну и что, что родилась слабенькая? Ну и что, что недоношенная? Выкарабкалась - и ладно. Всю жизнь ей собираешься внушать, что она дефективная, и попу за ней подтирать? Пусть учится. Киска.
- Киска.., - Лиля улыбнулась. - Вам тоже кажется, что она на котенка похожа? Мордашка такая, да? И щечки?
- Хорошенькая, - констатировала хозяйка. - Не знаю, что там за мама была, но мне почему-то кажется, что она - копия ты. Говорят же, если люди долго вместе живут, друг на друга походить начинают? Тем более, мама и дочка... А как у вас с Вадимом сложилось-то?
- Как? Как у всех складывается... Сначала отдельно спали: он на полу, я на диване. Потом Оленьку привезли. Заботы, то да се... Пить он перестал, правда. Абсолютно. Завязал - как отрезал. Работу неожиданно хорошую нашел. Он же сейчас управляющий компанией: зарабатывает очень хорошо, правда, выше по должности расти уже некуда, но нам и так прекрасно жилось... Ну что? Привезли Оленьку. Я поначалу к ней ничего не чувствовала. Даже думала, может я какая-нибудь дефективная? Живой ребенок, маленький, лежит-пищит. В карточке написано, что я её родила. От Вадима. А у меня в душе ничего не шевелится: лишний раз прикасаться к ней не хочется...
На плите засвистел чайник, направив на стенку навесного шкафчика упругую струю белого пара. Кира Петровна метнулась к плите, зацепив ногой табуретку. Конфорку выключила, но осталась стоять у окна, помешивая шумовкой овощное рагу. Лиля все-таки всунула в розовый ротик дочери пару ложек супа.
- ...Ну вот... Потом потихоньку-помаленьку, как-то даже незаметно для себя привыкать стала. Уже жалко её, когда плачет, а на улицу с коляской выхожу - гордость какая-то. Изгоем, правда, себя чувствовала, Робинзоном на необитаемом острове. Район новый, незнакомый, работу бросила. С подружками встречаться нельзя, Вадим попросил даже с бывшими сокурсницами не видеться. Если бы все открылось, и Оленьку бы у нас, наверняка, отобрали, и Алла бы с "волчьим билетом" с работы вылетела... Как, интересно, сейчас она? Проклинает нас, наверное?.. Вот... Вадик сначала никак ко мне не относился: как к прислуге, как к домработнице приходящей. Олесины фотографии все рассматривал, гладил. А однажды сидели мы с ним на диване, телевизор смотрели, он меня за талию и обнял... Знаете, Кира Петровна, я прекрасно и тогда понимала, и сейчас, что это в нем мужское начало взыграло. Ну и что? Правда, ведь?.. В общем, все у нас случилось, и больше он уже на пол спать не уходил.
Хозяйка раскрыла маленький целлофановый пакетик, вкусно запахло какими-то специями.
- ...И стало у нас понемножку все налаживаться. Помню, как он в первый раз мне цветы подарил. Не считая, тех что на свадьбе, конечно...Потом уже гулять вместе ходили с колясочкой... Знаете, мне, в самом деле, начинало казаться, что Вадим что-то ко мне чувствует. Я так старалась, так хотела!
- А почему же это к тебе ничего не чувствовать? Сколько раз тебе повторять: не принижай себя никогда в жизни! Уж не знаю, какая там у твоего мужа была раскрасавица, только раскрасавиц ведь тоже трудно любить. А сами они, и подавно, никого кроме себя не любят... Думаешь, Вадим твой на дочку смотрел и не вспоминал никогда, что стервоза эта заявление подписала, чтобы ребенка убили? Это же, извините, не аборт! Шестой месяц! Он там уже все чувствует: и больно ему, и страшно. Только что называется - "плод", а, по сути, уже ребенок.
Девочка заерзала на табуретке, норовя соскользнуть вниз. Лиля придержала её рукой.:
- Все понимаю, Кира Петровна, все понимаю! Я и не жалела никогда ни о чем, надеялась, может все так сложится, что ещё одного родим. Чувствовала то я себя в последнее время очень прилично. До мая... Да, в мае я замечать стала, что что-то во всем этом не так...
Самое странное, что Вадим совершенно не изменился. Только, может быть, глаза стали чуточку холоднее. Лиля недоумевала: или же играет он так хорошо, или ей, в самом деле, мерещится?
