Последний бог - Леонтьев Антон Валерьевич (книги txt) 📗
Супруга скончалась в одночасье, от воспаления легких, которое развилось из банальной простуды, подхваченной во время веселья на Масленицу. Княгиня всегда отличалась железным здоровьем, почти не болела, никто даже помыслить не мог, что с ней может приключиться подобное. Когда ей стало вдруг плохо, слуги, вопреки ее приказанию, все же отправились за доктором, который, осмотрев несчастную, находившуюся уже без сознания, сказал, что медицина, увы, бессильна и остается одно – молиться.
Трагедия разыгралась в калужском имении Годуновых-Чердынцевых, где они обычно проводили зиму. Но, как назло, князь незадолго до того отбыл в Петербург по неотложным финансовым делам. Именно там его и застала сбивчивая телеграмма, извещавшая о болезни жены. Платон Дмитриевич тотчас отправился в обратный путь, будучи тем не менее уверен, что паника преувеличена: когда он четырьмя днями ранее уезжал из имения, Сашенька (как он ласково называл княгиню) находилась в добром здравии, только немного кашляла.
Князь прибыл в усадьбу в тот момент, когда княгиню уже соборовали. Надежды, как сообщил ему доктор, не было, оставалось уповать только на чудо. Платон Дмитриевич, влетевший в будуар жены, увидел ее: бледную, исхудавшую, с заостренным носом и закрытыми глазами. Под утро княгиня скончалась в возрасте неполных сорока четырех лет.
Так в свои сорок девять лет князь стал вдовцом. Его брак с Сашенькой длился двадцать шесть лет, и он и не помышлял, что судьба будет столь жестока к нему и к его шести дочерям. Так уж получилось, что княгиня Александра подарила ему одну за другой шесть девочек – Александру, Елизавету, Ирину, Наталью, Татьяну и Марию. Безутешный князь остался с пятью дочерьми на руках (Елизавета, слава богу, уже нашла себе мужа).
Князь никак не мог прийти в себя после столь тяжелого удара: ему все казалось, что дверь в кабинет растворится и появится улыбающаяся красавица-жена. Он справедливо полагал, что жизнь его закончена, что оставшиеся годы он проведет в добровольном заточении, воспитывая дочерей, наслаждаясь русской природой и вспоминая свои счастливые дни с Сашенькой...
Но время брало свое, да и масса неотложных бытовых дел требовала принятия срочных решений. Двум младшим, девочкам-близняшкам Машеньке и Танечке, в год смерти матери минуло три. У них уже была французская бонна, мадемуазель Годо, однако князь как-то застал ее в будуаре покойной жены – француженка обчищала шкатулку с драгоценностями. Гувернантку пришлось немедленно выгнать, и перед князем встал вопрос: где найти новую воспитательницу для близняшек?
В течение последующих трех недель имение посетили не меньше двадцати кандидаток, но все они были поочередно отвергнуты князем и двумя его старшими дочерьми. Одна оказалась чересчур самоуверенной, другая, наоборот, робкой, третья говорила с кошмарным марсельским акцентом, четвертая была стара и глуха, в то время как пятая и шестая – молоды и дерзки, и... et cetera et cetera.
У князя голова шла кругом. В конце концов он поклялся, что та, которая появится на дворе первой, и получит место бонны. Возникли сани, из которых вышла закутанная в мех женщина. Это и была мадемуазель Луиза Пинэ.
Князь, увидев ее впервые, подумал, что бедняжке не повезло: несмотря на свою молодость (мадемуазель было двадцать четыре) и явный профессионализм (у нее имелись рекомендации двух почтенных петербургских семейств), мадемуазель походила на мышку – мелкие черты лица, крошечные глазки, острые зубки.
Елизавета и Александра, ассистировавшие отцу при выборе бонны, остались довольны: они уже отослали обратно в столицу трех особ, которые, по их мнению, были чересчур привлекательны. Да, мадемуазель Пинэ была молода, однако княжны не воспринимали это в качестве угрозы: особа не производила впечатления охотницы за богатым мужем, была почтительна и тиха и, главное, согласна с жалованьем, которое ей предложили, не требуя прибавки.
Все эти факторы, а в особенности малопривлекательная внешность Луизы, и решили дело в ее пользу. Первые месяцы он даже и не замечал мадемуазель Пинэ, регистрируя ее присутствие только за столом. Она прекрасно справлялась со своими обязанностями, Машенька и Танечка были без ума от новой воспитательницы и проводили с ней почти весь день.
Князь безутешно горевал о скончавшейся Сашеньке и думал о том, что жизнь его окончена. Плотские мысли, посещавшие его особенно часто во снах, он старался гнать от себя, считая это оскорблением памяти покойной жены.
Летом он впервые обратил внимание на мадемуазель Пинэ – как-то, проходя мимо ее комнаты, он сквозь неплотно прикрытую дверь увидел гувернантку абсолютно нагой. Сердце князя быстро забилось, он отвернулся, чтобы, однако, через мгновение снова направить свой взгляд на мадемуазель Пинэ. Надо же, он и подумать не мог, что она так хорошо сложена!
Раньше, предаваясь греховным размышлениям, князь всегда грезил о покойной жене, однако после этого он никак не мог избавиться от картинки, засевшей у него в голове: молочная кожа мадемуазель Пинэ, плавные изгибы ее девичьего тела, небольшие, но красивые груди с коричневыми сосками, округлый живот...
Князь по вечерам стал намеренно проходить мимо комнаты мадемуазель, втайне надеясь, что он снова может увидеть ее обнаженной. Как-то ему повезло, она снова оставила дверь неплотно прикрытой, и Платон Дмитриевич во все глаза уставился на голую швейцарку. Но в тот раз все закончилось конфузом: мадемуазель заметила, что за ней наблюдают, вскрикнула, прикрылась простыней и захлопнула дверь.
На следующий день, за завтраком, князь вел себя как ни в чем не бывало; мадемуазель тоже не подала виду. Однако время от времени они бросали друг на друга странные взгляды, смысл которых был понятен только им двоим!
Князь не решался признаться себе, что мадемуазель его заинтересовала. Он ведь поклялся хранить верность покойной жене! Хотя сделать это так сложно, ведь ему всего пятьдесят...
Во снах ему теперь являлась не Сашенька, а мадемуазель Пинэ, и Платон Дмитриевич, утомленный этими кошмарами, принял решение – дать мадемуазель расчет, да причем как можно быстрее!
Он убедил себя в том, что это единственно верное решение. Она исчезнет из его жизни и не будет более смущать его дух и плоть. И все будет как раньше. Поэтому его светлость приказали просить к себе в кабинет мадемуазель Пинэ для серьезного разговора.
Меряя комнату шагами, князь думал о том, что ей скажет. Нет, ничего говорить он не будет, просто сухо сообщит, что они более не нуждаются в ее услугах. Младшие дочки, конечно, поднимут крик, они так привыкли к мадемуазель, но ведь он в доме хозяин!
– Ваша светлость, – услышал он тихий голос и обернулся, – вы желали меня видеть?
Мадемуазель Пинэ стояла в дверях. Князь растерялся, все слова, которые он заготовил, вылетели из головы. И почему он ведет себя как мальчишка в присутствии этой особы? Уж не влюбился ли он? Нет, совершенно невозможно!
– Мадемуазель, – произнес он, обретая дар речи, – прошу вас.
Он указал на кресло. Бонна, словно подозревая о том, что он хочет сообщить ей, присела в кресло, опустив голову. Князю внезапно сделалось совестно – и в чем он винит эту несчастную? Ведь это исключительно его вина!
– Мадемуазель, я должен вам сказать... – начал Платон Дмитриевич и сбился. Луиза подняла на него взгляд, и сердце у него защемило. Чем она так пленила его? Она ведь и не красавица (хотя тело у нее совершенное!), и умом особым не обладает...
Он замолчал. Бонна внимательно следила за князем. Наконец он выдавил из себя:
– Я принял решение повысить вам жалованье на двенадцать... нет, пятнадцать... нет, двадцать пять рублей! Я... чрезвычайно доволен вашей методикой воспитания, мадемуазель Пинэ.
– Благодарю, ваша светлость, – прошелестела мадемуазель, опуская взгляд.
Князь испытал небывалое желание – подойти к ней и поцеловать! Нет, он должен, просто обязан держать себя в руках!
– Вы можете быть свободны, – глухо произнес он.
