Масть пиковая - Мир-Хайдаров Рауль Мирсаидович (книги бесплатно полные версии .txt) 📗
Видя, что гость не вполне доверяет его словам, хан решил изменить кое-что в намеченной программе и потому вдруг сказал:
– Я понимаю вашу настороженность, Сухроб-джан, меня бы тоже смутил визит Тулкуна Назаровича и навел на неприятные мысли, но так сложились обстоятельства, и, чтобы вы до конца не портили себе обед, я сразу же передам вам обещанное, может, это вновь вернет ваше доверие ко мне. – И Иллюзионист вышел из-за стола и покинул комнату на несколько минут.
Вернулся он вместе с Сабиром-бобо, сам он нес небольшой, потертый кожаный чемодан, а старик в белом щеголеватый атташе-кейс и какую-то большую коробку, тщательно запакованную и прихваченную со всех сторон широкими полосами самоклеющейся ленты, судя по всему, не очень тяжелую. Поставив коробку и кейс у стола, Сабир-бобо молча покинул каминный зал. Аксайский Крез бросил туго набитый чемодан прямо на стол и, кивком головы пригласив гостя, начал открывать замки.
– Вот деньги на благие дела, что вы задумали, и пусть над нашим краем скорее взовьется зеленое знамя ислама, – сказал хан и распахнул крышку. Чемодан доверху был уложен вперевязку банковскими упаковками сторублевок, а поверху, для страховки еще и перетянут вдоль и поперек широкими кожаными ремнями, чтобы не болталось, видимо, в нем не однажды куда-то доставляли деньги.
Сколько же здесь миллионов, и не куклу ли мне заряжает хан, от него всего можно ожидать, а внизу какие купюры, может, червонцы? – мелькнула мысль у Сенатора, а вслух он хитро спросил:
– Я должен написать вам расписку? – Надеясь таким образом узнать сумму, дареному коню ведь в зубы не смотрят.
– Обычно я так и поступаю, но сегодня другой случай, и пусть мое доверие станет основой наших отношений. А в дипломате фотокопии досье, которые, на мой взгляд, пригодятся вам в первую очередь, наверху там лежат документы и на сегодняшнего Первого, я отдаю вам его на растерзание. И последнее. Вчера я обещал чем-то загладить свою вину перед вами – вот этот подарок в коробке, надеюсь, он порадует вас не один раз. Подарок особый, вам он как нельзя кстати, его по старой привычке привез мне два месяца назад тот самый человек из Москвы, что доставляет мне фильмы и кое-что по мелочи. Это прибор, довольно-таки компактный, несложный в обращении, как все японское, им можно прослушивать разговоры на расстоянии пятидесяти метров, сквозь любые стены, можно подсоединиться ко всякому телефону, неверное, таких приборов и в КГБ пока нет. Привезли прибор в страну по дипломатическим каналам, так что за ним хвоста нет. Хорошая игрушка, жаль, что она мне почти не нужна. Из своего кабинета на третьем этаже вы сможете свободно прослушивать разговоры Первого, любые секретные совещания у него, на которые не будете иметь доступ. Все тайное в Белом доме отныне для вас станет явным. Техника – грозное оружие, жаль, раньше не было таких приборов.
Хан Акмаль не на шутку разволновался, ему даже пришлось снять куртку.
– А больше мне жаль другое, знай я вас хотя бы три-четыре года назад, до смерти Шурика, я сделал бы ставку на вас, посадил бы на трон, у меня тогда и сил и средств хватало, и мы наверняка не оказались бы сегодня в такой ситуации. Если не при Андропове, так после его смерти подавно, отвели бы руку Фемиды от Узбекистана, разве мы одни погрязли в грехах, по сравнению с Кавказом мы, на мой взгляд, просто шалунишки.
– Да, вы правы, Акмаль-ака. Упущен год при Черненко, тогда, если бы приложить усилия, можно было и выдворить всех следователей с нашей территории, Костя знал, что его патрон благоволил к нашему краю, любил Шарафа Рашидовича и не хотел бы, чтобы отсюда пошли неприятные известия, связанные хоть с Ленчиком, хоть с его зятем, генералом Чурбановым, хоть с дочкой Галей.
– Эти трусы и невежды проморгали время, и сами теперь оказались в горящем лесу, от огня теперь никому спасения нет. Бог с ними, Сухроб-джан, и прежде чем предложить тост, чтобы эти деньги принесли вам удачу, я сделаю еще один подарок – верну подлинник досье на вас. Завели его недавно, как только вы объявились в Верховном суде. Ныне, конечно, у меня не те возможности, чтобы похвалиться собранным, и это, скорее, жест моего доверия, расположения к вам, по чужим досье вы поймете, что я располагал интересными сведениями и разными источниками. Кстати, в некоторых важных документах я указал, от кого исходила информация, агентура в особых случаях может вам пригодиться. – И хан Акмаль еще раз отлучился из-за стола,
Долгое отсутствие и натолкнуло Сенатора на мысль о том, что хан решил отдать его досье в последний момент, он действительно хотел расположить гостя к себе.
Вернулся хозяин дома с тощей канцелярской папкой, и ему тотчас вспомнилась вчерашняя фраза Иллюзиониста: «За иное убийство я рассчитываюсь не деньгами, а обыкновенной папкой с документами». Тогда смысл сказанного не то чтобы не дошел, он не потряс его, а вот сегодня, когда хан Акмаль небрежно бросил двадцатикопеечный бухгалтерский скоросшиватель с порядковым номером на коробке с прослушивающей аппаратурой из Японии, все прояснилось, стало на место, редкий по коварству ход.
Только теперь он понял, почему иной раз за деньги не решишь того, что можно сделать за сведения о собственной персоне, следовало всегда уравнивать ценность двух чужих жизней, одна из которых зависела от тощей канцелярской папки, находящейся в твоих руках. Располагая огромным банком информации, Сенатор еще никогда не воспользовался подобным смертельным приемом – хан умел загребать жар чужими руками, было чему поучиться. Невольно пришелся на память прокурору капитан Кудратов из ОБХСС, когда тот проделал за него с Салимом опасную часть операции по спасению Коста.
– Так давайте выпьем, чтобы то, чего вы настойчиво добивались, рискуя карьерой и жизнью, принесло вам удачу, – наконец-то предложил тост хан Акмаль, и гость с удовольствием поднял бокал.
Весь обед, опять же умело приготовленный и любезно подаваемый двумя хорошенькими девушками, Сухроб Ахмедович сдерживал себя, чтобы не обращать внимания на коробку, где сверху лежало досье на него самого. Это давалось ему с трудом, испортило все наслаждение от трапезы, но экзамен, вольно или невольно устроенный Иллюзионистом, он выдержал, ни разу не потянулся взглядом к папке с четырехзначным номером, начертанным ярко-красным жирным фломастером. Заканчивая обед, Сенатор опять посмотрел на каминные часы и вспомнил, что, когда они садились за стол, хозяин сказал, через два часа мы выезжаем отсюда, до назначенного времени оставался ровно час, сегодня опять наступал день с жестким регламентом: дорога, поезд, встреча Тулкуна Назаровича.
Взгляд гостя на часы не остался незамеченным, хан Акмаль сказал:
– Да, у нас с вами в распоряжении еще час, все идет по графику, я обещал показать вам свой любимый водопад, к нему мы сейчас и пойдем. – Он взял стоящий перед ним хрустальный колокольчик и позвонил, через некоторое время в зал вошел Сабир-бобо.
– Мы сейчас пойдем прогуляемся, я должен показать Сухроб-джану хотя бы ближайшие окрестности дома, московские гости, много повидавшие, говорят, здесь красоты не уступают швейцарским, когда у него еще будет возможность приехать на отдых к нам. А ты загрузи в машину Джалила вещи нашего гостя, до Аксая я поеду с ними, а моя «Волга» будет идти следом, я пересяду в нее, как только получу сообщения о приближении Тулкуна Назаровича. Вернусь я сюда вместе с новым гостем часа через три, тебя тоже предупредят по телефону, постарайся сделать все как в прошлый раз. Тулкун человек капризный и надменный, тем более он приезжает опять с этой любовницей, татаркой, Накия или Нажия, кажется, ее зовут, ты у девочек спроси точнее, они ее тоже запомнили, и не забудьте в комнате поставить белые розы, это ее страсть. Сумасшедшая баба, в прошлый раз задумала купаться ночью голой у меня в парке среди моих любимых лилий и лотосов, и даже Тулкун не смог остановить, все спрашивала, кто красивее, я или лилии, – засмеялся хан, видимо, вспомнив скандальную историю годичной давности. Старик в белом выслушал хозяина молча и, ни слова не сказав, вышел из комнаты. Человек из ЦК так и не решился спросить, почему он всегда молчит, но то, что старику отведена в доме не последняя роль, Сенатор почувствовал только сегодня.
