Банк - Данилов Всеволод Семен Данилюка (бесплатные онлайн книги читаем полные txt) 📗
— Пистолет — это да. Это теперь как раз бы кстати.
Он отключился.
— Предлагают приехать к ним, — доложил о результатах звонка Подлесный. — Времени у них, видите ли, нет, чтоб к вице-президенту банка «Светоч» подъехать. Каждый карлик от амбиций изнемогает. А может, пошли они?..
— Поехали. Не до политеса.
Компания «ФДН» размещалась в пентхаузе свежеотстроенного многоэтажного офиса на правительственной набережной.
Их проводили в застекленный зимний сад, усадили в нежные кожаные кресла прямо под прозрачным колпаком, за которым начиналось небо.
— Господин Белковский сейчас будет. — Вошедшая длинноногая секретарша в красном платье в соответствии с дизайнерским замыслом смотрелась в этой оранжерее свежим бутоном, соскочившим с клумбы, дабы обслужить клиентов. — Чай? Кофе?
— Минералки. — В неизменном темном костюме Подлесный изнемогал от жары.
— Обратили внимание? Свое «фэ» показывают. — Он крутнул пальцем. — Блистают крутизной. Мы-де при деньгах. Знаю я это, когда все деньги во внешний лоск бухают. А носки небось дырявые носят. Больше ста пятидесяти тысяч отступного и предлагать не надо. Пятьдесят тысяч навара с них довольно. Поломается слегка для порядка, а там и к ручке приложится.
Они поднялись навстречу входящему сутулому господину с натянутой на щеках кожей.
— Президент компании Белковский. Имею надлежащие полномочия для ведения переговоров. — Все это было сказано на одной неулыбчивой ноте. — Так чем могу?
— Вы выиграли аукцион по сорока процентам акций «Техинформа».
Белковский без выражения склонил голову.
— К этим акциям есть интерес и у банка «Светоч». Думаю, мы можем договориться. — Забелин замолчал, ожидая ответной реплики, но не дождался.
Белковский глядел на него все с тем же поторапливающим выражением чрезвычайно занятого человека. Это раздражало.
— Полагаю, вы и сами теперь не рады выигрышу, — предположил Забелин. — Цена оказалась чересчур высока. Наши, кстати, соболезнования по поводу «Балчуга». А главное — после увольнения Петракова, будем говорить откровенно, нет перспектив на приобретение контроля.
Белковский продолжал сохранять молчание.
— Создавшаяся ситуация не выгодна ни вам, ни нам. Мы нацелены на контрольный пакет и, как вы догадываетесь, его получим. А вы такой возможности лишены и, стало быть, входите в невозвратные пустые расходы. И расходы немалые — миллион долларов, по сути, ни за что.
Он дал возможность собеседнику возразить или согласиться, но тот по-прежнему никоим образом не определял своего отношения к услышанному.
— Словом, так. — Забелин вынужден был продолжить. — Мы готовы возместить расходы, что вы понесете в связи с отказом от покупки. Ну и, пожалуй, даже предложим вам небольшую премию. Все-таки вы потратили время.
Теперь он замолчал, решившись молчать основательно.
Это, похоже, определил и Белковский. Потому что неспешно удивился:
— Я что-то не понял. Мы выиграли аукцион. Это так?
На этот раз уже он не дождался реакции и сам ответил себе:
— Это так. У нас сорок процентов акций. Так почему мы должны от них отказываться?
— Да потому, что денег у вас нет, — не сдержался Подлесный. — И контроля нет и не будет! Потому как все остальные акции подберем мы. Чего уж тут непонятного?
Белковский неодобрительно почмокал губами:
— Я же не считаю ваши деньги. Да и о каких деньгах речь? Всего-то миллион. Эту позицию мы в состоянии держать сколь угодно долго.
— Но цель?! — напомнил Забелин. — Зарыть миллион долларов просто так?
— Почему зарыть? Сорок процентов — это почти половина института. Отдайте нам треть площадей — и мы разойдемся.
Лишь жест Забелина, хоть и не без труда, удержал пораженного этой тихой наглостью Подлесного от комментариев.
— Мы, похоже, не понимаем друг друга, — расстроился Забелин, и в лице Белковского появилась готовность понять. — Вы не купили площади института. Вы купили лишь миноритарный пакет, то есть часть акций, дающих права на дивиденды. Насчет участия в управлении — я бы предложил не обольщаться. Вы даже не получите мест в совете директоров. Прежде чем ваши акции будут зарегистрированы в реестре, мы проведем собрание и изменим соответственно устав. Да и относительно дивидендов, господин Белковский, — мы же взрослые люди — не думаете ли вы впрямь, что мы собираемся их выплачивать, — все прибыли будут направляться на финансирование исследований. Ну, так и после этого — «что он Гекубе, что ему Гекуба?».
— Да, я так и полагал, — разочарованно кивнул Белковский. — Так и полагал. Поэтому пойдем вам навстречу.
Выражение лица Подлесного вроде не изменилось, но в нем проступило торжество.
— Да, пожалуй, надо пойти, — решился Белковский. — Шесть миллионов будет достаточно.
— Шесть миллионов рублей за отказ? — Подлесный посмотрел на Забелина, словно надеясь, что ослышался.
— Каких рублей? — в свою очередь удивился Белковский. — При чем тут? Долларов, само собой.
— Изволите шутить, — догадался Забелин. — Шесть миллионов долларов — да это треть цены здания.
— Так я и говорю, — вяло обрадовался Белковский. — Чужого нам не надо. Да и вам, господа. У нас ведь большой судебный опыт. Любые ваши решения будем обжаловать в судах. Шум, пресса, проверки — разве большому банку это надо? Такие вещи делаются, — он доверительно убрал голос, — интимно.
— Тогда, пожалуй, можно завершать. — Забелин, а вслед за ним и опешивший Подлесный поднялись. Поднялся и хозяин. — Думаю, что вы в силу каких-то причин пребываете в неких иллюзиях, — закончил встречу Забелин. — Надеюсь, они рассеются не слишком поздно. Во всяком случае пока открыт для обсуждения.
Сопровождаемые бесстрастным хозяином, они направились к лифту.
— Черт с ним, — решился при входе в лифт Забелин. — Возьму на себя — если примете решение, готовы заплатить вам пятьсот тысяч долларов. И то иду на бешеный перерасход.
Он вступил в лифт.
— Меньше чем на пять разговора быть не может, — услышали они через закрывающуюся дверь. — Да и то больше из уважения.
— Сволочь, — коротко возмутился Подлесный. — Какая ж гнида скользкая.
— М-да. Что-то я не почувствовал топора за спиной.
— Да врет он все, нет у них таких денег. Понтит! Они на контроль шли. Контроля нет. Так что отступят. Поторгуется еще для порядка — и сдаст. Помяните.
— А если не сдаст? — Они вышли из здания. — Он же дал понять, как будут действовать. Начнется шум в прессе, арбитражные процессы, Мельгунов узнает о роли банка и — все.
— Все равно нет у них денег. Нет «Балчуга», нет денег. Могут, правда, закусить удила и попытаться найти, но кто даст?
— Тогда бди. Днем и ночью по следу ходи, паутиной облепи так, чтобы от малейшего поступившего центика цепь прозванивалась. Огороди, чтоб со всех сторон плотина. Прессингуй как можешь. Но имей в виду, Подлесный, Жуковича рядом нет. Если что, свалить прокол будет не на кого. Устал я что-то от пророков.
И, с трудом сдержав накопившееся за трудный этот день раздражение, повернулся, не предложив даже подвести брошенного подчиненного, нажал на газ.
…Он еще только входил в квартиру, но уже понял, что Юли нет. И не то что в эту минуту. А вовсе нет. Приоткрыты были коридорные шкафы, опустел уставленный нехитрой Юлиной косметикой столик в гостиной.
Как и опасался, на столе, придавленная вазой, лежала записка. Сел, посидел, не читая. Наконец открыл: «Алешенька, ты прости меня. Как же ты со мной устал! Я не из-за сегодняшнего, хотя… ради бога, что ведет нас, — будь добрее. Всегда — добрее! Ведь сколько зла кругом. Вижу, уже сердишься. Ты так много для меня сделал. Даже не представляешь, как много. С тобой я была женщиной, и я узнала счастье любить. Недолгое счастье. Потому что сегодня поняла то, о чем предполагала, — болезнь моя есть отметка Божья, предначертавшая судьбу. И бороться с этим, делая несчастными тех, кого люблю, я не имею права. Я прощаюсь с тобой, и целую все, все. И знай, ты живешь во мне, и всякий день, что живу, буду молиться за тебя. Прощай, родной! Юла».
