Хроника смертельного лета - Терехова Юлия Константиновна (читаемые книги читать .txt) 📗
– Наркоманом? – закончила Вероника и удрученно продолжила: – В детстве Юра был легко возбудимым, нервным мальчиком. Именно по этой причине его постоянно обижали во дворе – детям нравилось доводить его до слез. А он, такой вспыльчивый, не мог не реагировать на их грубые выходки. Потом Юра прилично окончил школу, поступил в мединститут. Уверена, именно там он впервые попробовал наркотики.
– А в институте у него были друзья? – поинтересовался Зубов.
Вероника махнула рукой.
– Что вы, какие там друзья! Сначала Юра был одержим идеей стать хирургом… Потом эта травма руки – так по-дурацки все получилось, бутерброд делал, нож соскользнул, повредил сухожилия – и все, покатился… Сначала впал в депрессию, затем – с грехом пополам окончил институт, – она снова тяжело вздохнула.
– Скажите, а он никогда не упоминал Сергея Булгакова?
На ее лице не отразилось ничего – даже простого интереса:
– Нет, не припомню. А кто это?
– Да неважно, – Зубов встал. – Простите, Вероника, что отнял у вас время…
– Ну что вы, – улыбнулась она. – Это вам спасибо, что помогли мне с папой.
Зубов попрощался и ушел. Вероника несколько мгновений стояла неподвижно, словно собираясь с мыслями, а потом, не чуя ног, кинулась в комнату и рванула дверцы книжного шкафа. Оттуда полетели книги, журналы и старые фотоальбомы. Некоторое время комната напоминала охваченную торнадо бензоколонку, но в итоге Вероника нашла то, что искала. Переведя дыхание, она стала всматриваться в лица на большой фотографии. Стандартная фотография выпускников, какие делают в любой школе – овальный портрет каждого ученика, с именем и фамилией. Вот Юра – серьезный юноша с заметно пробивающимися усиками. А вот и тот, с фото, что показывал ей майор – такое лицо не из тех, что забываются. Ей сразу оно показалось знакомым, а теперь Вероника поняла, что не ошиблась.
Это он. И что-то здесь нечисто. Без причины не стали бы ворошить неприятное прошлое. Ведь когда погиб Юра, она, заливаясь слезами, молила следователя, чтобы дело не закрывали и нашли убийцу – ее мучила страшная вина за младшего брата. Тогда никого не нашли и дело отправили в архив. Но сейчас ситуация изменилась. Этому человеку с фотографии придется заплатить. Много заплатить. А узнать его адрес и телефон не составит труда.
25 июня 2010 года, Москва, 30°C
…– Послушай, – Зубов подошел к столу напарника, зарывшегося в бумаги уголовного дела. Майор держал в руках сводку происшествий за минувшие сутки: – Помнишь, в деле об убийстве Полины Стрельниковой мелькало имя Ольги Вешняковой?
Глинский наморщил лоб.
– Не помню, – признался он, – в связи с чем?
– В связи с нашим другом Орловым, – усмехнулся майор. – Он встречался с ней давным-давно. Она и свела на свою голову всю эту компанию с Екатериной Астаховой. Вспомнил?
– Вроде бы. И что с ней?
– Похоже, нам прибавится работы, – Зубов кинул сводку Глинскому на стол. – Ольга Сергеевна Вешнякова найдена мертвой у себя дома вчера вечером. Картина преступления сильно похожа на то, что случилось со Стрельниковой.
– Шутишь?!
– Какие уж тут шутки. Сергеев звонил. В крайнем раздражении. Сказал, что если не растрясем задницы – крепко пожалеем. Жаль, осмотр места преступления обошелся без нас – там работала группа из местного отделения. Давай, принимайся за дело. Надо запросить сравнительную экспертизу отпечатков и данных патологоанатома по Стрельниковой и Вешняковой. Займись этим. К пяти будь готов докладывать у Лежавы.
– Когда она погибла? Вчера?
– Нет, не менее чем за сутки, как ее нашли.
– А кто ее нашел?
– Приятель Вешняковой, обеспокоенный тем, что ее телефон непрерывно занят, мобильный недоступен, а дверь она не открывает. Вешнякова и он собирались лететь на какой-то курорт сегодня вечером. Попросил соседку открыть дверь. Картина аналогичная – множественные резаные и колотые ранения, изнасилование, и не поверишь – диск в музыкальном центре.
– Ни хрена себе…
– Именно.
– Верди?
– Верди. Он видимо, большой любитель старины Джузеппе. На этот раз – «Аида».
– Ни хрена себе! – повторил капитан. – Установили точное время смерти?
Зубов похлопал его по плечу.
– Работай, генацвале, работай. Все сам. У тебя пара часов на составление отчета и плана оперативно-розыскных мероприятий по этому делу. И не забудь установить алиби всех замешанных в деле Стрельниковой – и женщин, в том числе.
– А за эти пару часов я не должен в прачечную сбегать? И познать смысл жизни? – уныло пробормотал Виктор и обречено уткнулся в отпечатанную на принтере сводку происшествий.
– Итак? – полковник Лежава постукивал пальцами по кожаному бювару, – Можем ли мы быть уверены в том, что обе женщины, Вешнякова и Стрельникова, убиты одним и тем же человеком? Хочу услышать все за и против.
Глинский откашлялся.
– Ну, прежде всего жестокость, с которой совершены оба преступления – множественные ранения в области груди, живота, промежности. Обе жертвы изнасилованы. Обе умерли от потери крови. Обе накачаны фентанилом. В обоих случаях убийца включал музыкальное сопровождение. У обеих связаны руки за спиной, а на лице – следы скотча. И обе имели отношения с Орловым.
– А чем связали руки Вешняковой? – спросил полковник.
– Тонким ремешком от ее костюма, – пояснил Виктор. – В обоих случаях – намалеванная надпись на стене с одинаковым содержанием, написанная одной рукой, что, казалось бы, не оставляет сомнений, что убийца – одно и то же лицо.
– Казалось бы? – поднял голову Лежава.
– Да, потому как только дело доходит до экспертизы биоматериала – тут начинается чехарда.
– А именно?
– А именно: сперма, обнаруженная в телах убитых, принадлежит разным мужчинам.
– Любопытно, – Лежава протянул руку за результатами сравнительной экспертизы. – Гм, действительно. Нельзя ли поподробнее?
– Биоматериал в трупе Стрельниковой принадлежит Олегу Рыкову – группа крови вторая, резус отрицательный. Но по его собственному признанию, он не пользовался презервативом. Выходит, если у Рыкова алиби по времени, то презервативом пользовался убийца, верно? Дальше совсем уже одни странности. Биоматериал из трупа Вешняковой принадлежит мужчине с первой группой, резус положительный. Взятые ранее пробы крови позволяют подозревать Андрея Орлова, Сергея Булгакова и Антона Ланского. По иронии судьбы у трех мужчин в этой компании оказалась одна группа крови. Придется делать анализ ДНК, а это отдельная история. И недешевая, к тому же.
Глинский сделал паузу, собираясь с мыслями, затем продолжил:
– Но дело в том, что отпечатки пальцев, снятые в квартире Вешняковой, позволяют однозначно утверждать – Орлов был в ее квартире и причем – совсем недавно: его пальцы остались на мебели, на бокалах, на бутылках из-под шампанского – даже запах еще не выветрился. Короче, повсюду. Правда, есть еще не идентифицированные отпечатки.
– Итак, Орлов? – спросил полковник. – Получается, выпустив его из-под стражи, мы обрекли на гибель еще одну невинную жертву?
– Я бы не стал утверждать столь категорично, – покачал головой Зубов. – Не исключено простое совпадение – трагическое совпадение. А если предположить, что Орлова подставляют? С самого начала? И стакан тот – подкинули. А в случае с Вешняковой – вдруг настоящий убийца следил за ним? И Орлов сам привел его за собой в квартиру Вешняковой. Представить трудно, но можно.
– Установлено, – вмешался в его рассуждения Глинский, – что днем, накануне смерти, Вешнякова пользовалась своей машиной – ездила за покупками и в парикмахерскую. В салоне «Aldo Coppola» она расплатилась картой в час дня. Чуть позже – в бутике на Тверской. Где-то там они и пересеклись, судя по всему, случайно. Орлов оплатил картой три бутылки Moet в Елисеевском гастрономе.
– С чего взял, что случайно?
– В ее электронной переписке не обнаружено писем от него. В мобильнике отсутствует его номер. Отношений они не поддерживали.
