Опасные удовольствия - Левитина Наталия Станиславовна (электронные книги бесплатно txt) 📗
– Ну? – осведомился окончательно запутанный Андрей и выключил зажигание. Машина стояла у подъезда.
– Потому что я готовлюсь умереть.
Андрей рухнул бы вниз, к педали газа, но помешал руль.
– Милая, что ты такое говоришь! – воскликнул он.
– А ты разве не готовишься к смерти? – серьезно удивилась Дирли-Ду таким тоном, словно подготовка к смерти являлась непременной частью будничного ритуала – как чистка зубов.
– Ну как тебе сказать…
– Удивительно видеть такое легкомысленное отношение к смерти у человека, который сталкивается с ней почти ежедневно! Аксиома, что все люди смертны. Но мало кто об этом задумывается. Все живут так, словно вечны. А ведь если вспомнить, что смерть – общедоступный товар, предлагаемый в богатейшем ассортименте, то сколько всего необходимо сделать!
– Покататься на пятисотом «мерсе», например.
– Сколько всего необходимо сделать, чтобы хоть кто-то вспомнил тебя добрым словом. Вот твою Алену Дмитриеву кто-нибудь вспоминает с сожалением?
– Но я еще надеюсь ее найти живой, – возразил Андрей.
– Ну кто-нибудь вспоминает с сожалением? Ведь она исчезла.
– Хотя ты очень нелицеприятно отозвалась об Алене, разглядывая ее фотографию, согласен – не самую лучшую, но я тебя огорчу: я переговорил уже с массой людей, которые испытывали к этой девушке искреннюю симпатию. Плохо то, что сама она этого не понимала из-за своей закомплексованности и напарывалась на острые шипы недоброжелательности, созданные ее же собственным воображением. Ну конечно, не без помощи ее подруги Ольги.
– Интересно. Я не совсем понимаю.
– Ну что тут непонятного. Милая, глупая девчонка придумывала о себе невесть что. Что нос у нее огромный, что ноги кривые, что все смотрят на нее косо, что ее драповое пальто все обсуждают.
– Драповое пальто?
Драповое пальто. Зациклилась на том, что не может конкурировать с банковскими девицами, шикарно и дорого одетыми. Она якобы постоянно чувствовала высокомерное отношение к себе со стороны коллег. Но это высокомерие существовало только в ее воображении. Я опросил пятнадцать человек, которые сталкивались с Аленой по долгу службы. И несмотря на то, что она странным образом загремела в главные кандидаты на убийцу банкира, ни один человек не сказал о ней плохого слова. Мало того, я услышал много хорошего об Алене. Она была интеллигентна, скромна, непритязательна. Люди склонны забывать добрые поступки, но в отношении Алены сотрудники банка проявили трогательное единодушие – каждый рассказывал мне о том, как она когда-то в чем-то помогла, оказалась полезной. Некая Жанетта вспомнила, как Алена самоотверженно муштровала ее безалаберного отпрыска по русскому и литературе, и тот смог поступить в вуз. Некая Инга со слезами в голосе сообщила, что полгода назад она рухнула с мраморной банковской лестницы и получила сильное сотрясение мозга. И только одна Алена навестила ее в больнице. И так далее. Ни один ее коллега не побоялся быть заподозренным в приятельских отношениях с потенциальной претенденткой на скамью подсудимых, все с готовностью расписывали мне, какая Алена чудесная, отзывчивая девочка. На одну свою зарплату она практически содержала сестру Ирину и трех племянников. В школе, где она работала до банка, тоже одни восторги. Ее ученики висели у меня на локтях и спрашивали, когда снова увидят дорогую Алену Николаевну. Отвечаю, таким образом, на твой вопрос: Алену Дмитриеву вспомнили добрым словом многие.
– А что там насчет какой-то Ольги?
– Подруга Алены. Из самых лучших побуждений или, напротив, из-за своей врожденной вредоносности она внушала Алене мысль, что та ни на что не годится. Что коленки у нее торчат. Что одежда на ней плохо сидит. Что она не способна заинтересовать ни одного мужчину. Например, Алена провела несколько дней в Токио с интересным и к тому же богатым человеком и мечтала продолжить эту связь после возвращения в Москву. Возможно, авантюра обернулась бы успехом, но коварная Ольга убедила Алену, что мужчина женат. Очевидно, предполагала, подруга сумеет увлечь богача, и боялась этого.
– Откуда у тебя такие подробности о ее личной жизни? – удивилась Дирли-Ду, а Андрей в очередной раз удивился женской способности превращать основную нить разговора в клубок шерсти, истерзанный котенком. Не раз упорядоченное и рациональное мышление детектива Пряжникова немело и покрывалось фиолетовыми пятнами, не в силах угнаться за неимоверным потоком ассоциаций, понятий, связей, которые беспорядочно выливала на него женщина-собеседница, не заботясь соблюдать хоть какую-то логику. Вот и сейчас не успел Андрей после краткого вступления о бесчестности шпионажа изумиться глубине мысли, что надо ежедневно думать о смерти, как разговор переметнулся на персону Алены Дмитриевой и тут же на источники информации.
– Я нашел ее дневник.
– И прочитал?! – ужаснулась Дирли-Ду.
– Мне было необходимо его прочитать.
– Как ты мог! Это бестактно.
– Ну уж извини!
– Она интересно пишет? Описывает всех своих любовников? Сколько у нее их было? А про секс? Про секс есть что-нибудь?..
Андрей вышел из автомобиля. Если бы можно было взять кухонный ершик и прочистить Дирли-Ду мозги.
– Милый, у меня для тебя сюрприз! – сообщила Дирли-Ду с другой стороны «шестерки» и поставила на крышу автомобиля несколько разноцветных коробочек. Они бросали блики в свете уличного фонаря.
– Отличное французское качество! Вот эти с усиками, эти с рожками, эти с рельефными кольцами, эти с ароматом тропических фруктов, эти с Микки Маусом, эти с пупырышками, эти с… Так, всего – раз, два, три… на пять – итого тридцать пять штук. – Как ты думаешь, хватит на ночь?
– О, – с отвращением протянул Андрей. – А нельзя нам как-нибудь обойтись без этого?
Глава 25
Роман Шухов удивлялся парадоксальному сочетанию жесткости и сентиментальности в характере своего босса. Действительно, за внешней сдержанностью и холодностью колоритная натура Вячеслава Куницына скрывала сильные эмоции, чувства и устремления. Он был жестким и сентиментальным, честным и изворотливым, верным другом и безжалостным соперником – он был нормальным живым человеком. Отстояв победу в тяжелых боях за золотого тельца, потратив годы на полную опасностей экспедицию за золотым руном, процедив чайным ситечком океан случайностей в поисках золотой рыбки, Куницын не превратился в человека-схему, ходячий бизнес-план, он сохранил свое сердце горячим и неуспокоенным, таким, каким ему и следует быть.
Сейчас Вячеслав Матвеевич сидел в кресле, не в силах пошевелиться – тело опутывала липкая сеть противоречивых чувств.
Когда Куницын быстрым и точным движением пера мысленно вычеркнул Глеба из своей жизни, он не предполагал, что боль утраты будет такой невыносимой. Теперь Вячеслав Матвеевич истязал себя изнурительными думами. Он вспоминал свой порыв – да-да, надо было встретиться в последний раз с Глебом и поговорить с ним глаза в глаза. Почему он этого не сделал?
Скорбь и неприкаянность жили в Куницыне уже недели и доконали его окончательно. Даже Виола, столь привлекательная предыдущие десять лет, почему-то не манила его теперь. Путь был свободен, Вячеслав Матвеевич избавился от обязательств перед другом, но что-то удерживало его от заключительного рывка. Виола одиноко болталась на финише красной ленточкой и ничего, наверное, не могла понять. А Вячеслав Матвеевич планомерно подбирался к мысли, что единственного друга и собственно свою несчастную любовь он любил все эти десять лет больше, чем саму Виолу.
Но все-таки он набрал номер.
Виола ответила сразу, словно держала трубку в руке в ожидании звонка Куницына.
– Слава, ты исчез… – грустно констатировала она.
– Дела, – неубедительно объяснил Куницын. – Тебя не сильно донимает тот тип, как его… Пряжников?
– Совершенно не донимает.
– Удивительно, он записался ко мне на прием.
– Как это? Сотрудник уголовного розыска записался на прием? – изумилась Виола.
